— Я так долго не говорила тебе правды, а стоило. Ты и сейчас, наверное, злишься на меня и на Ралтэфара, — выговариваясь, я чувствовала себя вдвойне лучше. Фануиурэм скривил губы и опустил глаза.

— Я знал про твой Зов. Не знал только, что не я тебя Звал. Да, было очень досадно.

Фарэм вскинул голову, и мы встретились с ним взглядом. Он как-то невесело ухмыльнулся и отвёл взор.

— Твоя Старшая, видимо, разрешила как-то подслушать вас. Тогда я и узнал, что ты услышала Зов. Посчитал, что это я. Хорошо, что не стал радоваться раньше времени, — нелий отвернулся и отошёл на несколько шагов. — Одевайся давай. Скоро Ниса придёт.

Первой новостью для меня стало то, что лишь маги-лекари и маги высокого ранга могут помогать кому-то вот с такими «недугами». Одни брали за счёт опыта, вторые — просто чувствовали изъян и могли его исправить, выпустить захватившую тело магию наружу. Сравнение колдовского узла под кожей с нарывом объяснялось.

Ситуация разрядилась. Мы с Фарэмом ели, болтали совсем как старые друзья. В основном ела я. Как и предполагал кронкнязь, голод во мне проснулся просто невероятный. Я уминала уже второй кусок рыбного пирога с молоком и не переставала замечать его кривую улыбку. Он явно не желал произносить: «я же говорил», а только время от времени добавлял мне на тарелку ещё мяса, пирог или подливал молока.

После еды мы играли в «Призыв». Мне приходилось играть, опять же, по словам Фарэма — отметина, оставленная на запястье Ярчайшим, была назначена для того, чтобы напоминать о задании и припекать каждые полдня. Чтобы метка исчезла, надо было выполнять задание, играть, и не просто играть, а создавать свои фигуры изо льда, поддерживать их состояние и довести игру до конца. Желательно, конечно, выиграть. Вести одну партию было бы не так сложно, если бы мне не приходилось играть сразу за две стороны из пяти. Именно такое было у меня задание. Без Фарэма я бы не управилась быстро. Масштабное колдовство тянуло силы, будто я подпирала собой каменные своды. Нелий не раз замораживал доску, чтобы я могла перевести дух и закончить треклятую игру.

В принципе, я была даже рада — немногим позже — что от всех пакостей, нашедших меня в то утро, мы избавились одним махом, так что расслаблялась за медовой водой с чувством выполненного долга. Наконец-то было легко. Пальцы иногда ломало от последней магии, но я уже знала, как облегчить своё состояние и мяла ладони, когда мне напоминало о близости колдовства. Фарэм развлекал меня, много шутил, рассказывая о своих детских проказах в стенах поместья. Я сама дополняла его байки своими моментами. Было весело. Шутки, сладости и выпечка.

Время потеряло счёт, и ни я, ни Фарэм, не заметили, как наш дуэт стал трио. Ярчайший прибыл незаметно и, устроившись на косяке дверного проёма, наблюдал за нами. Если бы он не подал голоса, мы бы его так и не увидели. Может, только когда собрались бы уходить.

— В кои-то веки в этих стенах шумно от смеха, — заметил князь, с прищуром рассматривая то меня, то Фарэма.

Увидев Ярчайшего, я так быстро простила ему недавнюю холодность, что не сразу сообразила, что уже стою рядом с ним, крепко обнимая его. Было всё равно, что он мне говорил, я знала его истинную суть. Было почти всё равно, что он не обнял меня сразу…

— Вы так хорошо смотрелись, а я вам помешал, — дошёл до меня голос князя.

Я вздрогнула и отстранилась от Ярчайшего, он же, поймав мой взгляд, смотрел ровно и всё так же равнодушно. Надежда шелохнулась во мне, когда его губы изогнулись в улыбке.

— Разве можешь ты нам помешать, Ралтэ…?

Договорить просто не получилось. Мне словно горло сдавили чьи-то громадные пальцы.

— Не надо, — мягко предупредил Ярчайший, и я смогла выдохнуть последний слог. Князь понизил голос. — Фарэм может улыбаться сколько угодно, но ты ведь не желаешь, чтобы твой будущий супруг снова расстроился из-за всяких глупостей?

— Как же может быть глупостью Зов? — после применённого заклятья слова Ярчайшего казались удавкой. — Разве между нами ничего не…

Магия снова взялась за своё, не давая мне договаривать. Ярчайший следил за моими попытками и задумчиво хмурился с тем же ленивым спокойствием, с коим можно разве что потягивать трубку тихим вечером.

— О чём ты, милая княжна? Вашу свадьбу никто не отменял, — заметил князь, пожав одним плечом.

В груди сердце замерло вовсе. Оно, как прежде, не било радостно в рёбра, а, кажется, вообще боялось издать хоть какой-то звук. Ярчайший и не подумал руки мне протянуть, так что я легко отошла от него на шаг или даже пару.

«Зачем он так говорит? Зачем?» — я вглядывалась в лицо Ярчайшего князя, но мимикой он не выдал никаких новых эмоций. Лишь проявившаяся чёрствость без капли сострадания вонзила в меня свои когти. — «Значит, говоришь, никто не отменял? А ты, разве ты этого не желаешь?»

Я не задавала вопросов вслух, я уже предполагала ответы. Не нужно было спрашивать. Тон, с которым мне объяснили подход ко мне, сам говорил об остальном. Произошедшее прошлой ночью было не более, чем мимолётным порывом. Может, даже эмоциональным срывом, и подобное не повторится. Ярчайший сам старается не дать ситуации пойти по новому кругу.

Очередной взгляд на князя приносил только боль. Говорить, настаивать — у меня просто не было сил выслушивать новые жестокости. Дала волю ногам, и они унесли меня прочь. Лишь дверь гостиной хлопнула за спиной. Я быстро оказалась в своей спальне, задёрнула шторы и зарылась с головой под одеяло. Слёзы не помогали, только лишний раз напоминали о причине своего появления. Я давилась ими и унижением, доставленным не просто отказом от меня, а ещё и устройством моей жизни! Думала, что не может быть ничего унизительней насильного супружества? Может! Супружество, устроенное тем, кто и не должен был думать о чём-либо ином, как стать моим супругом! Ан, нет! Полный парадоксов князь не утерпел и добавил в свой список ещё одну выходку!..

Я ждала того, что он услышит мой Зов. Ждала даже просто того, что мой Зов услышат вообще! Дождалась, приняла так давно запавшего в душу возлюбленного и… он решил, что быть вместе нам не стоит. Не стоит, потому, что я прибыла в его Крепость для того, чтобы стать женой его воспитанника?

Не знаю, как долго я валялась в кровати в полумраке и размышляла. Перспектива стать Ярчайшей, но не супругой Ралтэфара кромцала меня на части и тянула жилы. Я прекрасно осознавала, что рано или поздно моё пребывание в таком состоянии подойдёт к концу и страшилась изменений, которые мне были противны. Стать женой Фарэма? Я ничего не имела против него, я была просто против брака, ставящего стену между мной и Ралтэфаром. Я желала счастья Фарэму, но не со мной.

Что сказать? — Моя магия сильно переменилась вместе со мной. Уже к следующему утру я слабо контролировала уже вроде заарканенные силы. Лёд, кажется, двигался вместе со мной, сковывая всё вокруг. Стоило мне чуть помедлить, и инеем покрывались ковры, стулья и столы. Щепотка спокойствия, капля улыбки, — и хандра отступала, я почти не представляла опасности для окружения. Однако, всё больше приходилось держаться подальше от кого бы то ни было.

Лучше всего я себя чувствовала в небе. Расправляла крылья и блуждала в холодных облаках. Увы, оперение не позволяло слишком долго летать. Тёплое перо сохраняло жар не так долго как мне хотелось, отчего приходилось спускаться на землю — к реальности и будням.

Магию я практически забросила, если дело касалось именно Магической башни. Уроки мне были ни к чему. Каждый раз видеть Ярчайшего и сохранять равновесие не получалось. Я злилась, расстраивалась и вместе с тем жутко ленилась. Апатия проглатывала меня, но переваривать не торопилась, растягивая удовольствие просто от владения мной.

Фарэм следил за мной издалека, не мешал моему настроению, но и никак не влиял на него. Наблюдал и не упускал из виду. Наши разговоры стали однотипными. Приветствие, вопрос о самочувствии, новости о Стае или недавней охоте, прогресс в магии, происходящее в городе, пожелания хорошего дня или ночи и, наконец, расставание. Кронкнязь ни разу не напомнил мне о Ярчайшем, и словом не обмолвился о нём. Лишь улыбался да ещё помогал разминать после магии руки, если мне было слишком уж сложно.