— Не бери близко к сердцу.

«Точнее и не придумать», — единственное, что лучше бы сделал Император — промолчал. Я привык к многому. Быть ещё более холодным и непробиваемым. Быть тем, кем я был назван. Жёстким, эгоистичным, замкнутым. Бесчувственным и чёрствым. И глухим к чужим словам.

Ярчайший кронкнязь громко вздохнул. Всё равно что засмеялся, но на крайне осторожный лад. И что со мной не стоит настолько шутить, он понимал гораздо лучше кого бы то ни было, что предел есть у всего.

— Ужин мне понравился. Благодарю, — Фануиурэм первым встал из-за стола и поманил за собой княжну.

— Было приятно отужинать с Вами, — не без вежливой нотки вышла из-за стола княжна Фанориа. Откланялась, будто ничего и не произошло. — Приятной ночи, Ваше Великолепие! Хорошей ночи, Ярчайший Князь.

Княжич Хаидгор пробормотал какие-то извинения себе под нос и торопливо ушёл следом за парочкой. Мы остались с Императором наедине, и тот всем своим видом не скрывал, что положение дела его не удовлетворяло. Потягивая вино, он с хмуро сверлил взглядом стену. Той в

впору было крошиться, а краске — мгновенно выцветать. Впрочем, Император «рассматривал» зимнюю роспись столовой, а той особо негде выцветать.

— Я всё понимаю, мой друг, но ты всё меньше стал себя контролировать, — негромко произнёс Повелитель и пригубил питьё. — Ты действительно на пределе? Это очень плохо.

— Я держу себя в руках, — в тон ответил я, чувствуя, как пересыхает во рту, а на уши начинает давить. Типичное проявление Силы, особенно когда решают пресечь даже случайное подслушивание разговора.

— Сделаю вид, что я тебе поверил, — лениво пробормотали в ответ, усиливая давление на голову и шею. — Если умудришься проворонить княжну Фанориа, не сомневайся, я найду способ, чтобы Хаидгору повезло больше.

— Это угроза или вы торопитесь обновить представителя Ярчайшего Трона? — я вздохнул, надеясь, что смогу хоть немного ослабить натиск магией.

— Что посчитаешь более правдоподобным, — в свою очередь огрызнулся Император. — Я не могу так просто смотреть на то, как ты раскисаешь. Ты — Ярчайший, а не разбивший коленку сопляк!

— Неуместное сравнение, — осмелился на нападение я.

— Да неужели? Магические вопли выдают тебя с головой, — Повелитель скривился, так и не посмотрев на меня. — Ты понимаешь, что когда-нибудь так убьешь кого-нибудь?

— Я не настолько безалаберный, — я опустил глаза на стол. Несдержанность стыдила до жара лица. Ведь и правда могу, сделаю и едва ли замечу!

— Страшно подумать каким ты бываешь в гневе, — почти шепотом добавил Повелитель. Я услышал, как он отставил бокал. — Может, после того, как Фануиурэм займёт Ледяной Трон, тебя отправить к берегам Агонара в авангарде? Выпустишь на белобрысых выродков немного холода, и станет получше…

«Или героически сдохнешь, превратив кусок джунглей на пару лет в выжженную льдом проплешину», — отчего-то подобная мысль задела меня куда меньше замечания о моей чёрствости.

— Обязательно подумаю об этом на досуге, — пообещал я, коротко кивнув, чтобы заметить сложенные на столе руки Повелителя.

— Тогда я обязательно помолюсь за тебя. Лишний раз, — донеслось до меня, и давление магии ослабло. Шорох сдвигаемого стула, лёгкий шаг. — Не забудь выспаться, Ралтэфар. Приятной ночи.

Последний сотрапезник вышел из-за стола. Чего не радоваться? — Я добился-таки своего, меня оставили наедине с мыслями и тишиной. Но на этот раз ушёл не я, ища уединения, ушли все остальные в поисках спасения от меня. Стыдно. Противно.

Тихие коридоры после до неприятного запоминающегося ужина давили пустотой. Я шёл привычной доро́гой в комнату и желал в кои-то веки наткнуться хоть на кого-то. Служанку, кого-то из Теней или хотя бы щенка т’хава, выслушивающего случайно забредших в дом мышей или крыс. Длиннохвостый волколис пусть зашипит при встрече, но он будет живым существом. Боги, да я был бы рад даже призраку, однако, Иэре, видимо, больше по нраву пришлась юная княжна, хотя ей так нравилось являться мне когда-то…

Снова вечерняя работа, множество документов и писанины. Меньше, чем после приезда, отчего я смог выбраться в закрытую часть казарм Стаи и очень долго разминался с копьём. Точнее — копьями. Внутренний мороз я перестал держать в себе, и тот вгрызался с энтузиазмом в сталь и полированное дерево. Приходилось менять оружие и продолжать, продолжать, продолжать… Отдых я нашёл в полёте. Парил в воздушных потоках, наслаждаясь нытьём натруженных мышц. Дремал в те редкие моменты, когда восходящий поток ветра подбрасывал меня к облакам. Снова слушал ветер и дышал морозом.

Спальня встретила полумраком и пеленой стелящейся по полу розоватой дымки. И прохладой, засевшей так глубоко в кости, что глубже находятся разве что самые древние владения Всеотца. Но я слишком устал, чтобы думать о проблемах. Просто дошёл до кровати и зарылся в подушки, не потрудившись забраться под одеяло. Во всяком случае, туман мне напомнил зачем мне вообще одеяло, иначе бы к утру я точно почувствовал зубы тумана Пика на своей пятке.

«Что мне стоило запрятать гнев в себя и как всегда быть невозмутимым?» — предложенный завтрак вызывал тошноту. Я прекрасно помнил, насколько толстый слой льда нарастал на древке копья за несколько взмахов. Да, меня сдержали, а то бы заморозил всю столовую.

«Стоит хоть чаю выпить», — ком неприязни к еде от запаха травяного сбора стал податливей. Нежная рыба, орехи, тёплый хлеб и масло… Нет, не хочу! Впереди приём новой пачки помощников и обсуждение положения в пещерных садах, насколько их коснулись изменения теплоты подземных вод. Если и там стала заметна разница, нагрузка на рабочих оранжереи увеличится. Быстрого упадка температуры не произойдёт, но нужно быть готовым ко всему. Повысить составляющую хладостойких культур и позаботиться о сбережении семян и саженцев более слабых растений. Хладостойкие грибницы нужно будет размножить и распределить правильно новые посадки, когда как остальные подвергнуть медленной заморозке с последующим сохранением. Перепроверить запасы, в обязательном порядке. Начать с самых дальних деревень, тронутых снегом. Всё, что может быть заморожено и при оттепели может испортиться, высушить на последних морозах или употребить вместо того, что может быть высушено. Изменить состав запасов и — не забыть об охране, если в той есть необходимость! Небольшие отряды кильруоков по два-три на деревню от крупных хищников и три-четыре т’хава от паразитов поменьше. И те, и другие, нуждаются в прокорме и присутствии следящего за ними загонщика. Старосты держат обычно в доме кильруока или т’хава, но не все же!..

Закопавшись в ещё и не начатые дела, я не понял сразу отчего я смотрю в бокал и не решаюсь испить чаю. Обычно зыбкая гладь в чаше оставалась ровной и не дрогнула, когда я чуть наклонил сосуд. Напиток был заморожен, да так быстро, что пальцы через металл не успели ещё почувствовать холода.

«Я же ничего не делал», — огорчился я, как вдруг чай-лёд начал оплывать и вновь стал жидкостью. Попробовал. Горьковатый и прохладный. Подогревать его не стоит — горечь надолго осядет на язык. Мне больше нравился чай тёплым, а лучше — горячим. Потянулся за кувшином. И там холодный, и его не обошла заморозка.

«Уже и магия перестаёт слушаться меня», — хотел было огорчиться я и начать пить хотя бы такой чай, как последний снова стал ледяным куском. Захотелось выругаться, как мне словно подсказали, напомнив, что если бы я вдруг ненароком заморозил напиток, то лёд коснулся бы и посуды, а тут всё иначе…

«Это не я!» — почти обрадовался я, и затылок царапнуло магическим коготком. Прихватив с собой бокал, я вышел через открытые двери на террасу, чтобы застать прелюбопытную картину в довольно солнечное и как всегда прохладное утро. На заднем дворе, на полукруге каменной кладки, лучами распаляющем дорожки, в магии практиковалась княжна под присмотром присевшего на скамью Императора. Высокий ледяной сгусток, слишком неровный, чтобы зваться остриём, колонной или статуей, был целью, пока девушка, приглядываясь к граням-разводам, тянула с действием.