Покончив с порцией печёных яблок, дядя ушёл отдыхать, а я осталась с тётей. Фарэма всё так же продолжала тискать маленькая княжна, а нелий с гримасой мученика поддерживал её игру. Тейр-княгиня расспрашивала меня о Ледяной столице, сама предавалась воспоминаниям. Иногда я её поправляла, если наши описания мест расходились. Тётушка восхищалась купальнями и глубинными оранжереями, в то время как я больше говорила о Башне Магов. Мысленно сожалела, что покинула — хоть и ненадолго — княжескую усадьбу. Даже незримого присутствия Ярчайшего не хватало. Князь мог говорить неприятные мне вещи, но его сущности они не меняли.

Уговорить маленькую Хати, что на коньках она сможет покататься с утра, удалось едва-едва. Увидев у Фарэма пару пластинок на шнурках, девочка долго не могла согласиться с тем, что уже поздно и ей стоит хорошенько отдохнуть, чтобы после использовать всю энергию для выматывания кронкнязя. Нелий же был просто счастлив покинуть чужой дом, и свободно вздохнул только тогда, когда мы в сопровождении магических огоньков стали спускаться к озеру. Тетушка с внучкой проводили нас до спуска, а дальше мы уже пошли одни.

Некоторое время мы шли молча. Фануиурэм иногда при ходьбе позвякивал убранными в сумку коньками, и этот звук не давал мне полностью уйти в свои переживания. Холод изредка нырял под одежду и торопил убраться в тепло ждущей на берегу маленькой усадьбы.

— Извини. Я правда хотел поднять тебе настроение, — произнёс Фарэм и пнул попавшийся на пути ледяной осколок. — Навязываться боялся, но решил, что всё-таки смогу помочь, раз… уж так всё вышло.

— У меня появилась хоть какая-то надежда, хотя, наверное, слышать тебе подобное от меня же по меньшей мере жестоко, — я сама пинала те из крошек льда, на которые не успела наступить. — Прости за новую жестокость, но Зов… он отбирает посторонние мысли, затмевает всё собой. Чувствовать и видеть того, кто когда-то давно стал частью твоей сущности, рядом — настоящее блаженство. Вот только пытаться объяснить это тебе — не обижайся только — всё равно, что бескрылому рассказывать о прелести полёта.

— Понимаю. Это не обижает. Просто досадно, — Фарэм укутался в плащ. — Жаль, что не я ответил на твой Зов.

«Жаль?» — от подкатившего к горлу жара стало неуютно. Кронкнязь, значит, тоже не теряет надежды? Или та угасает, но он цепляется за любую попытку её вернуть, а через неё — добиться желаемого? Лестно, очень. Во мне продолжают видеть желанную фигуру? А это уже смущает. Что я такого сотворила, что от меня не бегут? Видел же в объятиях другого, желанного мне самой, и не утратил желания заполучить моей благосклонности? Ну, даже не знаю что добавить. Перебороть чужой Зов? Невозможно! Дышать водой реальнее. Биться лбом в гору глупо, как глупо утверждать, что рано или поздно она уступит. Рано или поздно можно стать сильнее, или умнее. Или разбить голову.

— Так уж вышло, — неоднозначно выдохнула я.

Мысль о том, что я могу не восхищаться Ралтэфаром, казалась дикой. Да, поначалу приходил в голову вопрос «отчего именно Ярчайший?», когда рядом был тот же Фарэм или его Тень (Хаид же парень, отчего не быть?). Я и раньше могла услышать Зов. Как моя племянница или, например, мама с папой. Маме было четырнадцать, кажется, когда она в поисках отца прилетела к границе его княжества. У нас с Ярчайшим такая возрастная разница, и я могла Услышать его раньше, могла встретить. Например, на этом самом озере. Может, было забавно с одной стороны очутиться здесь с ним, скинув Оперение. Кто бы мог подумать о Зове надеть тёплую верхнюю одежду заранее?

Но я была с Фарэмом, который помог мне попросту сбежать от моего разочарования. Его поступок не мог сравниться с попытками слуг угодить, выполняя всего лишь свою работу. Да и было в нём ещё что-то такое, особенное, помимо терпения и трогательной заботы. Иначе бы он не смог меня убедить, что стоит хотя бы попытаться научиться кататься на его страшных коньках. Пару пластинок он очень бережно привязал и затянул на сапогах от кончиков пальцев и почти до колена. Шнуровка так крепко села, что я побоялась того, что ноги вовсе онемеют. Со своей парой коньков нелий справился быстрее. Было страшно, как это мы оба будем на этих железках стоять прямо на льду, но и здесь Фарэм взял всё на себя. От меня требовалось всего лишь не падать и крепко держать за руки кронкнязя. Он же умело скользил вперёд спиной и тянул за собой. Я пережила немало душащего ужаса. Однако спокойствие Фарэма мало-помалу передалось мне и, даже попискивая от страха упасть, я скоро фыркала от восторга, вспоминая свои полёты. Пусть я ничего толком и не делала сама, но ходьба на лезвиях разбавила напряжение дня, пусть и потом сильно болели ноги. Сильно, будто по ним били. Наверное, поэтому я так быстро уснула, вымотанная и довольная.

И всё же утро как-то не задалось. Правда, не у меня. Я лишь слышала, как Фарэм проснулся очень рано. С криком, который я слышала в эхе усадьбы несколько ночей к ряду. В этот раз это был стон через усталость. Наверное, тело страдало в разы меньше. Во всяком случае, я на это очень надеялась. Отвратный сон он сменил на раннюю охоту, так что завтракала я к своему сожалению в одиночестве. Было грустно, я так желала поскорее удостовериться в хорошем самочувствии кронкнязя. Винила себя, что была причиной его недомоганий. Во всяком случае, минимум дважды я была их свидетельницей.

«Ну, и что в Зове хорошего?» — с горечью подумала я, расслабившись в кресле гостиной, совместившей в себе и столовую. — «Что хорошего в страдании от знания с кем тебе делить Вечность, но не эту жизнь? Зачем расплачиваться за незнание новой болью? Где справедливость в этих крайностях?»

Прислушивалась к магии, я ощутила сильное давление. Маг, каким бы сильным ни был, меняя Шкуру на обычный облик, создавал короткий толчок колдовского фона. Действие имело ограничение в пространстве, поэтому, зная только место, где может себя проявить колдун, достаточно терпеливо подождать. Сильный колдун вернулся.

Я обернулась к входу в зал, чтобы встать и встретить друга сразу по прибытию. Не нужно быть умной, чтобы понимать когда нужна твоя поддержка. Вид замершей на пороге комнаты распорядительницы Атонтэры с подносом в руках замедлил мои движения. Первое, что пришло на ум — она тоже почувствовала магию. Женщина подтвердила мою мысль несколькими мгновениями спустя, когда поставила на столик рядом со мной плоское блюдо с дымящимся кувшинчиком, мисочкой со сладостями и стаканчиком.

— Стоит принести ещё стакан и приготовить второй кувшин чая, — заметила она, выпрямляясь.

— Благодарю, — коротко кивнула я. Вздохнула, настраиваясь на встречу.

В коридоре до передней послышались шаги. Открылась дверь, скрипнули половицы под тяжестью пришедшего. Управительница направилась к выходу, я видела, как она отошла в сторону, поклоном приветствуя нелия перед собой и пропуская его в гостиную. Обрадовавшись возвращению Фарэма, я глубоко вздохнула, чтобы словом доказать мою радость. И чуть не подавилась не только воздухом, но и застрявшей в горле фразой.

В нескольких шагах от меня стоял вовсе не кронкнязь, а его наставник. Плащ на плечах слишком тонкий и богатый, чтобы быть дорожным, как и кафтан, и рубашка, и сапоги. Словно нелий вышел из своего поместья, добрался до границы тёплой городской стены и магического купола и там надел Перо, чтобы прилететь сюда. Абсурдная мысль, учитывая, какое отношение было у Ярчайшего на само моё присутствие в поместье. Но он был рядом, пусть и собранный второпях.

«Зачем ты пришёл?» — вместо радости я проглотила ком горечи.

— Кронкнязь Фануиурэм ненадолго отлучился. Если пожелаете его подождать…

— Кто дал тебе право без разрешения покидать город? — сквозь зубы выдавил Ярчаший, смерив меня быстрым взглядом.

— Я… я же здесь с Тенью и кронкнязем, — настрой ледяного Князя тронул меня коротким замешательством.

— Которого здесь нет, — быстро и всё так же остро отозвался нелий.