— Ему больно, — прошептала княжна, протягивая руку и касаясь меня.

— Это неизбежно.

Так хотелось перехватить её ладошку и ощутить чужое тепло. Нельзя. Уже достаточно.

— Отправляйся спать. Завтрашний день обещает быть очень непростым. Иди.

Скорее приказывая, нежели советуя, я крепко сжал кулаки. Кажется, ногти впились в ладонь, но я не ощущал боли. Или та ослабляла ту боль, что я приносил сам себе, отправляя девушку подальше от себя. Внутри всё стянуло от хандры, предчувствуя расставание. Мне подумалось, что и Фанориа находится в подобном смятении, однако, разумность поборола чувства. Княжеское воспитание взяло верх над желаниями.

— Как скажете, — пальчики бегло смяли мой кафтан под собой. Помолчав, девушка отошла на шаг назад с опущенной головой, постояла так ещё немного и тихо поплелась внутрь.

Я наблюдал за её уходом и страшился броситься следом. Она звала меня к себе, манила и тянула. Сопротивляться хватало сил, но каждый миг приносил лишние муки. Покачнувшись на ослабевших ногах, я присел на ступени террасы. В груди болело. Мысли и переживания о княжестве и её жителях накрепко заняла та, на кого бы вряд ли подумал!

— Невозможно, — я прикрыл лицо руками. Те тоже подрагивали, но мне было на это плевать. — Этого не могло произойти!

Княжна из рода Дранор — та, что так давно должна была откликнуться. Я ожидал шепота её души, принимая на себя тяжесть Ярчайшей Короны. Надеялся на тёплое прикосновение, взяв под опеку маленького Совёнка-Фарэма. Искал и прислушивался, пока рядом рос воспитанник, обещавший ещё до рождения рано или поздно стать сильнее меня. Когда же Фануиурэм возмужал, я оставил все попытки и принял ироничное проклятие попечения Великой Сестры. И теперь, когда все силы уходят на построение будущего для Фарэма, появляется она!..

Огоньки слабо освещали землю у моих ног, но тень, нависшая вдруг надо мной, была чернее ночи. По очертаниям я узнал Богиню. Говорить с ней абсолютно не хотелось, вот только у меня не интересовались необходимостью составить компанию.

— Что такое, дорогой мой? — я слышал, как зашуршало платье Сестры, присевшей напротив меня. Ирония пропитала её слова лучше, чем жидкий сироп, политый на слишком маленький кусок пирога. — Мне так хотелось, чтобы ты, наконец, улыбнулся, а ты грустишь и злишься…

Я молчал. Что-что, а Богам не обязательны слова, чтобы понять то, что им могут сказать. Да и самим говорить, в принципе, тоже не обязательно, но, видимо, в беседах они находят какую-то странную забаву…

Узкая ладошка легла по центру груди и легонько прихлопнула.

— Как сильно стучит! Так громко, совсем как живое. Ну, и кто же теперь назовёт тебя бессердечным, милый? — с сарказмом полюбопытствовала Великая Сестра и рассмеялась.

Как во сне я шла в свою комнату. Кажется, я совсем не управляла своими конечностями, а порхала на последних глотках дурмана, словно следующие за мной световые огоньки. Всё ещё ощущала тепло Ярчайшего, жар от его поцелуя на губах, тонкий запах дыма Драконьих Зубов. Хотелось продлить ощущения, но… А что «но»? Почему меня отослали, а я послушалась с той кротостью, словно меня могли казнить на месте за непокорность?

— Фарэм! — шепотом напомнила я себе и заторопилась к лестнице, чтобы подняться наверх, к комнате кронкнязя, попытаться поговорить с ним хотя бы через закрытую дверь.

У подножия лестницы я наткнулась на Хаида. Он быстро сгорбился в поклоне и пропустил меня вперёд, отступив в сторону. Я сначала захотела спросить у него где же Фарэм, но прервалась уже на вдохе, ускорив шаг.

— Кронкнязь только что покинул усадьбу, — догнал меня голос Тени-Барса уже на второй ступени и там и остановил.

— Покинул без тебя? — я не стала оборачиваться. Раз Тень говорит так, значит, так оно и есть.

— Кронкнязь пожелал, чтобы я не сопровождал его, — согласился Хаид.

— Фарэм не говорил когда собирается вернуться? — продолжила я допрос, изводясь от беспокойства.

— Мне жаль, княжна, — выдохнул юноша.

«Значит, рваться бесполезно», — убавив прыть, я всё-таки направилась снова в свои покои. Сердцу в груди было неспокойно, всё так же неспокойно до того, как я ощутила первое прикосновение Ярчайшего Ралтэфара, но не так тревожно. А между тем сладкое присутствие сна держалось на мне лёгкой вуалью.

«Я целовала Ралтэфара! А он меня обнимал! Как же крепко он меня обнимал!» — ликовала про себя я. Было так легко и радостно, что хотелось танцевать. Да что «хотелось»! — добравшись до своей комнаты, я от переизбытка чувств приподнялась на цыпочки и закружилась, обняв себя за плечи. Вспоминала руки Ярчайшего Князя, такие сильные и большие, вздымающуюся при дыхании грудь… и губы! Предаваясь грёзам, только мечтая о его поцелуе, я и не думала, что это будет так… так…

— Вы задержались, Княжна. Учитель Видрорн не терпит, когда на его уроки опаздывают, — услышала я голос своей Тени Фаненисы.

— Никогда не опаздывала. Да и не помню, чтобы Учитель намекал на моё опоздание, — я перекатывалась с боку на бок на кровати, пока Ниса топталась на ковре.

— Вы не выспитесь, княжна. Вот я о чём. Учитель Видрорн огорчится, если вы плохо поймёте новый урок, — опуская тон голоса, пояснила мне моя помощница.

— И почему ты снова права? — я вздохнула, стиснув одну из подушек. Вспомнив, что, как к подушке, я жалась недавно к князю, я ещё сильнее стиснула валик и замычала от вернувшейся эйфории.

— И всё же вы очень довольны, — в голосе Нисы, как мне показалось, тоже проклюнулась зеркальная с моей радость.

Задумавшись над её словами, я села на постель. Мыслей хватало, и, что было самым неприятным, так это их противоречие, а оно приносило с собой тоску.

— Ярчайший теперь всё знает, — объяснила я и зарылась лицом в подушку. Дабы совсем огорошить Фаненису, я не дала ей успеть сказать лишнего. — И Фарэм знает о том, что Ярчайший знает. Видел сам…

— Ох, — Тень коротко и ёмко озвучила клубок мыслей, беспокоивших меня в тот момент.

— Ага, — кивнула я, оторвавшись от подушки.

Ниса добилась моего доверия. Неторопливо двигаясь ко мне через дебри различий во мнениях и поступках, она нашла тропу. Не знаю, насколько сложно это было для неё, но, как ни удивительно, всё получилось. Может, виной тому стала моя тоска по внезапно открывшемуся возлюбленному. Мне нужна была опора, поддержка, отдушина и помощник.

«Да где это видано, чтобы Зовущий не услышал ответного Зова? Где?» — сколько же раз я задавала себе этот вопрос! Задавала, и вновь пыталась поймать взгляд Ярчайшего Князя. Странно, наверное, но каждый раз, когда он отводил взор, я вспоминала маму и отца, сестру, племянницу, брата… Вспоминала, как они смотрят на своих Позвавших, и сердце разрывало от невыносимой тоски. Боги, завистливым испытанием было для меня просто видеть их, молчавших и улыбающихся друг другу. Они понимают друг друга без слов, даже без мимолётных жестов. Им не нужно выражать свои чувства и доказывать их. Они просто знают. И я знала свои, но как же мне было больно от того, что я не могу поделиться с Ралтэфаром!

Один взгляд, мне было достаточно и его. А я этой ночью получила поцелуй, и не один. Меня обнимали так сильно, что впору костям было затрещать. И этот голос так близко… Не важно, что он мне говорил, не важно, что я ему отвечала. Он был рядом так близко, как никогда прежде — в этой жизни. Зато прошлое приходило ко мне слишком часто, подталкивая к новому будущему.

Раз за разом Боги меняли наши облики, но я знала, что все те мужчины, женщины, девушки и юноши, что представали предо мной, это один и тот же Дух. Он был Вороном и Лисицей, Пайренуатом, Вепрем, и Барсуком, и Горностаем… С новым рождением он стал Совой, Ярчайшим Князем Ралтэфаром. Внезапно глухим к моему Зову и ко мне. Однако всё изменится, в скором времени всё должно было измениться! Я в это верила.

Мечты, так сбывшиеся, так и появившиеся, окрыляли меня пуще прежнего. Кажется, на уже привычные занятия магии я летела на незримых крыльях грёз и улыбалась вопреки всему, что могло огорчать всех окружающих меня. Я была счастлива, очень счастлива. Сердце готово было выпрыгнуть из груди и улететь к самим небесам и выше!