Она рядом, прямо за спиной! Где, где же моя магия⁈ Призвать! Отодвинуться самому или отодвинуть её! Закрыться, забаррикадироваться, приморозить и заковать льдом на месте, чтобы я смог без труда уйти!.. Вместо этого я обернулся.

Княжна Фанориа улыбалась той тревожной и мягкой улыбкой, которая была мне так неприятна, появись она на устах Великой Сестры. И всё же я чувствовал спокойствие, изучая внимательно и безмолвно малознакомые черты лица. Яркие глаза с такими длинными ресницами, чёткие дуги бровей, высокий лоб. Тёмные волосы, унаследованные от отца, но стянутые плетением материнского Рода. Отцовские скулы, но подбородок Светлейшей тейр-княгини. Тонкая шея с кажущейся бархатистой кожей… Взгляд наткнулся на цепочку на шее, и рука сама потянулась за блестящими мелкими звеньями, вытащив наружу тяжёлый яйцевидный кулон из прозрачного бесцветного минерала. Красивый камень, и тонкая работа — вырезанный в недрах шлифованного осколка силуэт птицы.

— Горный хрусталь, минерал Синтары, — заключил я, не выпуская камня из рук.

Слова притянули за собой мысли, и я ощупал свой пояс. Тот же, что был на мне днём. От догадки даже голова закружилась, пока другая, ещё бо́льшая догадка, пихала первую в бока. Я потянулся за своей подвеской, отстегнул её от крепления и поднёс к хрусталю. Рубин и хрусталь, огонь Доантара и ветер Синтары.

— Это подарок от матушки, — едва слышно произнесла Фанориа, пока я возвращал подвеску на место.

— Значит, всё дело действительно во мне.

Я хорошо слышал девушку, но диалог вёл с самим собой. Присутствие княжны призывало к умиротворению, а меня это спокойствие пугало. Оно готовило путы для действий, которых я так долго добивался, к которым шёл. А что оказалось на деле? Из-за меня, из-за того, кто столько сил положил ради своих подчинённых, те могут пострадать ещё больше! Всё из-за моей собственной слабости!.. Но — всё ли это?

— Леомка́ри?..

Я не понимал совсем что имела в виду княжна, произнеся новое слово. Я только ощутил, как острый невидимый крюк вонзился в мою грудь и потянул меня вперёд. Это было снова моё имя. Моё и не моё, очень давнее имя, запрятанное в дебрях той части прошлого, куда Боги нечасто позволяют заглянуть. И далеко не всем. Я заплатил за свой пропуск, валяясь в холодном поту и изнывая от мук.

— Хане́би, — я произнёс чужое имя так легко, словно не засыпал без него.

Девушка улыбнулась с прерывистым вздохом. Я осторожно опустил подвеску на её грудь, но не выпустил цепочки, а по металлической нити добрался до девичьей шеи. Осторожно прикоснулся к коже кончиками пальцев. Вспышка пьяного восторга дала о себе знать в районе затылка и стремительно захватывала все мысли.

Не хотелось думать о чём-либо ином, кроме как о нелии прямо передо мной. Я и не думал, я любовался и наслаждался её присутствием, с каждым мигом осознавая, что хочу большего, много большего. Того, чего обычно опасался или предпочитал не подпускать к себе. Рука, касающаяся шеи княжны, сдвинулась на её плечо и вцепилась в одежду. Кажется, подтягивал я к себе девушку мучительно долго из обычной осторожности. Её запах, наполненный дурманом жасмина, успел окончательно лишить меня остатков благоразумия. Будь я опьянён вином, я бы не позволил себе склониться над этой хрупкой девчонкой. Зелье, бурлящее в моей крови, было куда сильнее самой крепкой выпивки, что я когда-либо пробовал. Как и губы княжны, что были нежнее и желаннее чего бы то ни было.

Княжна Фанориа, кажется, замерла в моих неловких объятьях. Я не слышал её дыхания, слышал лишь как бешено колотится сердце в прижатой ко мне груди. Ничто во мне не отдавало отчета о том, насколько я был нетерпелив и груб. Девушка не трепыхалась, а пальцы между тем сводило от крепкой хватки. Отпускать добычу не было никакого желания. Более того, жажда владеть кроткой жертвой становилась ненасытнее.

Хорошо, что мне понадобился глоток воздуха. Я отстранился совсем на немного, чтобы лицезреть в тусклом магическом свете тонкие черты её лица. Мир на миг поплыл куда-то в сторону, но я быстро пришёл в себя, приметив, что девушка прикрыла глаза и ровно дышала.

— Сердце Пика шумит, — прошептала она вскорости, вновь взглянув на меня.

— Это оно так улыбается, — поправил я и потянулся к лицу княжны.

Коснулся пальцами губ, погладил по щеке, любуясь снова прикрытыми глазами и наслаждаясь нежностью прикосновений. Прижал к себе в новом поцелуе. Наверное, хотел самому себе доказать, что происходящее — действительно происходит здесь и сейчас. Поцелуй приносил непривычное пьяное наслаждение, а близость тёплого тела порывала коснуться его обнажённого. Желание не торопило, а баюкало, успокаивало, будто впереди ещё немало возможностей…

— Ралтэфар! — девушка снова позвала меня по настоящему имени. Тонкие пальцы накрепко вцепились в кафтан, в то время как их хозяйка прильнула к моей груди.

— Я рядом, — откликнулся я, ощутив себя самым последним глупцом. Хотелось смеяться от облегчения. Зачем слова? Неужто нужно что-то ещё, чтобы ощутить моё присутствие?

Обнял рукой за талию, одной, после другой, что в боязни потерять успокаивающую сладость крепко держала за одежду. Коснулся щекой плетения волос, и так и остался стоять. Почему же с нами не замер мир? Я настолько забылся в наступившем упоении тишиной и умиротворением, что всё происходящее со мной до этого момента потеряло всякий смысл. Она здесь, рядом. Я смог узнать её, а, значит, больше ничего не важно. Мне хватит сил стать для неё щитом и мечом, пока она будет моей целью существовать и обороняться.

Моё внимание привлёк слабый шум. Чьи-то негромкие шаги, из-за которых пришлось оторваться от шелковистых волос обнимавшей меня нелии. Свидетель наших нежностей заметил наше присутствие и остановился, встретившись со мной взглядом. Почувствовав неладное, шевельнулась и Фанориа, оборачиваясь к дверям.

— Фарэм, — бесцветно выдохнула она. Миг спустя распробовав попавшее на язык слово, она дернулась, чтобы пойти навстречу юноше. Ага, конечно, так я её и отпустил!..

Колыхнувшие пространство вспышки эмоций принесли мне ещё удовольствия. Ненависть воспитанника. О, она щедро сочилась наружу, жаля всех, кто мог быть слабее меня. Она могла ужасать, но меня лишь смешила и заставляла гордиться. Сильные чувства, искренние и такие сильные, что капля магии наворотит с их помощью много непоправимого. Я не сомневался, меня хотели изничтожить, стереть и развеять по ветру. А после жар ярости сменился холодом тоски. Причиной перемены был направленный на княжну взор. Её прощали, как прощают детям мелкие шалости.

Развернувшись на каблуках, воспитанник направился в дом. Никакой спешки, никакой ярости. Впору вовсе возгордиться его умением держаться, только девушка в моих руках была несколько иного мнения. Она нетерпеливо извивалась и пыталась высвободиться. Я только крепче прижал её спину к своей груди, склонил голову, касаясь губами её плеча и шеи. Тихий испуганный вздох после моего прикосновения напомнил миг недавней нежности.

— Ты же не желаешь с ним видеться. Куда тогда хочешь идти? — я вновь злился, и на этот раз из-за того, что мной так быстро пренебрегли. Сжал сильнее, не позволяя глубоко дышать.

— Он может не так понять. Он ведь ни в чём не виноват! — моя хватка, видимо, лишала сил. Каждый рывок девушки был слабее предыдущего.

— Он не дурак. Да и не будет он тебя сейчас слушать. Как и ждать, что ты примчишься к нему, — близкий запах нежной кожи делал из меня скрягу.

— Он не поймёт, — что-то сродни плачу пронеслось в хриплом голоске девушки, пока она, противореча себе, цеплялась за мой рукав.

— Чего он не поймёт? — я усмехнулся и прижался к её щеке своей. — Чего? Разве есть что-то такое, что ещё может бросить тебя в мои руки?

Испуганный вздох. К плечу прижались в поисках какой-то защиты. Забавно, даже очень.

— Верно. Причина только одна. Зов. Рано или поздно Фарэм поймёт это, — я ослабил хватку и дал девушке отстраниться. Она воспользовалась возможностью, но всё ещё оставалась слишком близко.