— Я бы хотел побеседовать с каждым из вас, — впервые он заговорил ближе к середине завтрака, когда тарелки наполовину опустели, а Лизавета успела хоть отчасти расслабиться. Конечно, при звуках голоса Ярослава она тут же выпрямилась, сжалась, будто подспудно готовясь к удару. Он последовал незамедлительно. — И я бы предпочёл, чтобы беседы проходили наедине.

Вновь остаться одной с Ярославом… — Лизавета судорожно вдохнула при одной только мысли. Он заметил: она поняла это по тому, как дёрнулся уголок тонких губ, будто он едва не расплылся в хищной ухмылке. Лизавета почти не сомневалась, что с ней Ярослав захочет поговорить первой.

Словно назло её мыслям, он повернулся к русалкам:

— Я думаю, лучше начать с вас, милые дамы.

Гордея отложила приборы, будто только этого и ждала.

— Вы не против подождать здесь? — Ярослав встал из-за стола, всем своим видом показывая, что на самом деле вовсе не задаёт вопрос. — А мы поговорим… да хотя бы в той зелёной гостиной.

Он вышел, не дожидаясь ответа, и Гордея последовала за ним. Лизавета не ожидала от бывшей воительницы такой покорности, но потом заглянула в её лицо, когда та проходила мимо, и увидела — никакого послушания в её глазах не было. Это было равнодушное лицо человека, и без того потерявшего слишком многое.

Осторожно, украдкой, Лизавета посмотрела на остальных. Инга сидела, забравшись с ногами на стул, и нервно покусывала губу изнутри. Ольга, которая в обычный день наверняка бы её осадила, не говорила не слова. Она глядела куда-то в пустоту, дальше, чем могла заглянуть Лизавета.

В отличие от всех остальных за столом, Ингрид и Рогнеда негромко переговаривались. Слов было не разобрать — они больше шептали, но Ингрид выглядела встревоженной. Рогнеда тоже хмурилась, с каждым мгновением всё сильнее, как если бы Ингрид склоняла её на свою сторону.

Наконец, Лизавета повернула голову к Ладу, на этот раз открыто. Он, как ни в чём не бывало, уже почти опустошил свою тарелку и теперь лениво отщипывал ломтики от оставшегося на ней куска хлеба. Прежде чем съесть, Лад скатывал их в маленькие шарики — и только это повторяющееся движение выдавало смятение, охватившее его душу.

— Волнуешься? — заметив взгляд Лизаветы, спросил он.

Пускай Лад и понизил голос, но недостаточно. Лизавета прямо ощутила вскинутые на неё взгляды, и почему-то почувствовала себя как под подозрением. Думали ли собравшиеся за столом о том, что у неё были причины волноваться?

До сих пор Лизавете не приходило это в голову, но она была в самом шатком положении из всех. Они знали друг друга столетиями, в то время как она была чужачкой. Да, Лад и Инга вели себя с ней, как друзья, а Ольга — как вторая мать, но она не была своей в этом месте. Неспроста Ярослав так это подчёркивал.

— Да, — холодные щупальца страха заставили Лизавету ощетиниться, выпятить подбородок. — Волнуюсь.

«И что?» — почти спросила она.

— Не стоит, — Лад не обратил на её тон и малейшего внимания. — Яр суровый судья, этого не отнять, но он справедливый. Если ты невиновна, он ничего не сделает.

Случайно ли он сказал «если»? Лизавета кляла себя за такие мысли. Часть ей верила в Лада, и в Ингу, и в Ольгу, которые за прошедшие недели ни разу не повели себя так, будто она была чем-то хуже них. Но червячок сомнения не желал успокаиваться, подтачивал, подгрызал эту веру. Почему же он сказал «если»⁈

Ярослав должен был знать, какое действие оказывает на людей ожидание. Лизавета не сомневалась в этом после того, как из комнаты по очереди вышли Рогнеда, Ингрид, Ольга, Инга. Её откладывали напоследок, то ли как самый сладкий десерт, то ли как кислую ягоду, которую не хочется, но придётся съесть.

— Ну что, Лиза? — наконец, дверь столовой открылась в пятый раз. Ярослав бросил быстрый взгляд на Лада. — Вчерашнего разговора с тобой мне хватило, ты давно мог идти.

Скосив глаза, Лизавета заметила, как Лад сжал зубы, как заиграли желваки на его щеках. Но он смолчал, как и все перед княжичем. Сегодня главным на дне этого озера был он, а не Лад.

— Господарыня?

Ярослав подошёл ближе, протянул ей руку — как же Лизавета желала её отвергнуть! Но она не могла идти против него, не сейчас, когда знала, для чего он приехал. Поэтому она аккуратно положила пальчики в его ладонь, опираясь на неё, чтобы подняться.

— Благодарю, Ваше Высочество, — он хмыкнул в ответ, точно она озвучила хорошую шутку. — Я к вашим услугам.

В зелёной гостиной было светло и уютно, словно и не было прошлого вечера. Мягкое кресло приняло Лизавету в знакомые объятия, игривые блики привычно легли на её колени. Она мигом вспомнила, как пару дней назад сидела в нём, забравшись с ногами на сиденье в нём и с головой погрузившись в книгу, и сердце пронзило тоской — такого больше не будет. Отныне эта комната будет напоминать о том, что именно здесь она впервые услышала о смерти Сбыславы.

— Итак, — княжич опустился на диван, на то же место, что и вчера, но поза была другой: прямая спина, пальцы сцеплены в замок, взгляд сверху вниз выражает всю серьёзность разговора. — Лиза, где вы были, когда узнали о случившемся?

— Здесь, — она ответила быстро, и мгновения не прошло. — Мне рассказали, когда вы с Ладом ушли.

Он нахмурился, и Лизавета предположила, что княжич считал, будто ей всё было известно уже во время их встречи. Это бы многое для него упростило: только виновный мог бы вести пикировки с княжичем, зная, что где-то остывает хладный труп…

Лизавету передёрнуло, по плечам поползли мурашки от одной только мысли. Она быстро глянула на княжича: наверняка же заметил и придумал её эмоциональности наиболее ужасное объяснение.

Но нет, он был невозмутим:

— И до тех пор вы ни о чём не догадывались?

Она покачала было головой, но замерла на середине движения. Если подумать…

— Я поняла, что происходит нечто странное, когда Ольга пришла за нами на озеро. Мы с Ингой плавали посмотреть кувшинки, а она появилась вдруг явно взволнованная и потребовала, чтобы мы вернулись под воду. Я думала, уж здесь-то мне всё объяснят, но Ольга с Ингой отправились дальше, а я… встретила вас.

Ярослав кивнул — её слова подтверждались тем, что он видел, так что здесь придраться было невозможно. Однако Лизавета была уверена: он найдёт способ.

— А чем вы занимались до этого?

— До этого… — она попыталась припомнить.

Несмотря на то, что речь шла о прошлом утре, это оказалось не так уж легко. Большая часть её дней на озере проходила в праздности, в повторении похожих действий. Книги, прогулки на воде, визиты в деревню, помощь Любаве, Добрыне, Ольге и Инге — и так по кругу, снова и снова. Трудно было сказать, что происходило вчера, а что позавчера, ведь они были так похожи!

— Ладно, я попытаюсь, — сказала Лизавета скорее самой себе. — Утром я встала и спустилась на завтрак в эту гостиную. Здесь никого не было, так что какое-то время я провела одна…

— Вам не показалось это странным? — перебил княжич.

— Что?

— Что никого не было. Вас, гостью, бросили в одиночестве…

— О, нет, это совершенно нормально! Для здешних мест, я имею в виду. Ольга по большей части живёт наверху, в своём доме. Обычно мной занимается Инга, но я знаю, что меня ей скорее навязали, поэтому не удивляюсь, когда она уходит по каким-то делам. Что же касается Лада…

— Да? — в голосе Ярослава появилось какое-то странное предвкушение.

— Я рассказывала вам, что обманула его. Из-за этого мы какое-то время не разговаривали, и сейчас порой по-прежнему ощущаем неловкость. Мне кажется, он порой нарочно завтракает в другой комнате, чтобы меня не смущать.

Было странно рассказывать об этом княжичу, чужому, постороннему человеку. Лизавета чувствовала, что это неправильно, однако сказать иначе означало соврать. Почему-то она была уверена, что ложь он мигом раскусит.

— Занятно, — пока же протянул Ярослав. — Но вернёмся к вчерашнему дню. Что вы делали после завтрака?

И Лизавета пересказала ему все свои бездеятельные часы. Завтрак, чтение, встречу с заглянувшей в гостиную Ингой — та выглядела вялой, словно только проснулась, но на еду даже не взглянула. Помнится, именно она предложила выбраться из терема, подышать воздухом, развеяться — Лизавета не помнила точных слов.