«О слава всем! – подумал я, плюхаясь в одних штанах и тунике на стул. – Бодрое утро, ко и одиночество – что может быть лучше? – сделав пару глотков напитка, я поразился невероятно интересному оттенку вкуса. – М! Медово-цветочные ноты – такие мягкие и округлые! Будто свежего одуванчикового цвета положили щедрой рукой, – хихикнув, подумал я и переключился с весёлого прошлого на мало определённое пока будущее: – Так, после зарядки стоит одеться попрезентабельней, чай завтрак в “малой восточной трапезной” требует соответствовать. Надеюсь, Арайгниэль не станет чинить нам препятствий в посещении комнат Алуринель. Осталось продумать, как нам в зону некроза пробраться. Я вот прям чую, что надо глянуть на эпицентр».

Загрузившись последней мыслью и отставив кружку с ко, я принялся за привычную зарядку – благо размеры залы позволяли: с дюжину метров в диаметре та была точно. На третьем круге моей разминочной пробежки из своей спальни появилась сестра, тут же направившаяся к столу. Проговорив слегка неразборчиво: «Доброго утра», она, даже не присев, налила себе полную кружку бодрящего напитка и задумалась, цедя ко мелкими и частыми глотками. На шестом моём круге появился брат, чьё слегка смурное лицо быстро обрело привычно-нейтральное, а чуть позже и заметно воодушевлённое выражение, стоило тёмному принцу приложиться к своей кружке.

Наматывая круги вдоль стен и поглядывая на близнецов, я размышлял: «Ага, знакомый эффект: “первый утренний ко” – пробуждает, вселяет бодрую радость и проясняет мышление до хрустальной прозрачности – чёткой и гранёной».

– Доброго утра, братья и сестры, – сказал я, остановившись после двадцатого круга. – В качестве утренней разминки мозга предлагаю поразмыслить над тем, что мы станем говорить и делать, если нас не пропустят в зону некроза.

– Сразу два вопроса, – тут же включилась в разговор Её Высочество, отставившая кружку. – А нам туда надо? И с чего бы это нас, – сделала она ударение на последнем слове, – туда не пропустят?

Задавая вопросы, Эна встала было в позицию высокого старта, да призадумалась на пару вдохов, после чего выдала:

– Так, первый вопрос снимается – нам туда действительно надо.

– Именно! – поддержал Энн, встающий рядом. – Тому имеется множество причин.

– Но второй всё равно остаётся, – продолжила сестра. – Нас разве что Светлейший Эмпириэль да его Второй Сын, Сиятельный Сенйориэль, могут куда-то не пропустить.

– Кстати, да, – согласился я, приступая к банальным, но вовек актуальным отжиманиям. – У нас же с собой пергамент от Первой Дочери Светлейшего, в котором, как я помню, формулировки достаточно расплывчатые, – проговорил я и замолк, напрягая память и руки.

Всё оставшееся время зарядки мы провели молча, думая каждый о своём. Я вот несколько корил себя за то, что некоторые важные документы стоит внимательно читать сразу по получении, а не просто окидывать взглядом, бегло знакомясь с содержимым.

Первым закончив экзерсисы и первым же освежившись и переодевшись поофициальнее, я достал всю стопку пергаментов, пригодившуюся лишь однажды, и стал внимательно вчитываться в многословное послание Её Высочества, адресованное «Детям Света и Леса».

«Так-так-так, – вникал я в витийствования пера Алуринель, – вот, отлично: “оказывать всякое споспешествование” и “не чинить никаких препятствий”! Не как письмо у миледи Винтер, но тоже неплохо. Так, – продолжал я, – вот ещё отлично: “в посещении имения моего”. Значит, не только весь дом, но и сам лес за ним можем спокойно объехать. В поисках чего, кстати? – с вопросом продолжил я изучать документ. – Ага, тут прям список: “пять томов сказок братьев Баллиэля и Плюмиэля, личные мои дневники за пятисотый и начало пятьсот первого года Эпохи Добрых Соседей и малая книга цвета безлунной ночи”».

Прочитав третий и последний пункт списка, я замер, неверяще моргнул с усилием пару раз. Строчка так и осталась. С некой безысходностью я откинулся на спинку стула и заметил неслышно подошедших близнецов, к которым и обратился со вздохом:

– Что ж, дорогие мои: с одной стороны – всё просто чудесно, – потыкал я в сточки со «всяким споспешествованием» и «имением». – А с другой стороны у нас, – тут я указал на строку списка, смутившую меня минутой ранее, – малая книга, мать её типография, цвета, отец его художник, безлунной ночи.

– О как! – поразилась Анаис. – Потрясающие библиографические данные! Точные, ёмкие и совершенно однозначные!

– Да вы чего? – успокоительно вступил Костя. – Можно подумать, у светлых эльфов чёрных книг вот прям завались. Я так не думаю. Мне кажется, что это очень явный намёк от Цапли. С этой малой книгой и связан весь светлоэльфийский абзац.

– А ты прав, – протянула Настя. – Да ещё и дневники указаны – в них наверняка найдётся ещё больше пояснений.

– Засим ближайшие перспективы лишаются тумана, – возрадовался я, скручивая пергамент, и поднимаясь. – Осталось позавтракать и можно будет уподобиться детективам.

Стоило мне это произнести, как от входа донёсся загадочный светлоэльфийский «трунь», и знакомый голос промолвил:

– О Дети Тьмы из Древнейшего Дома, ваш сопровождающий ожидает вас.

– Благодарю, Хранитель Гуиндиэль, – вежливо откликнулся Энн.

Выходя из наших покоев, мы тут же увидели юного светлого эльфа, что молчаливым поклоном поприветствовал нас и, распрямившись, мягко повёл рукой в сторону коридора, приглашая следовать за ним. Пройдя по галерее третьего этажа около половины круга, мы оказались возле очередного проёма, забранного густолиственными ветвями. После классического поклона юноша лёгким движением руки распахнул занавесь, и мы прошли в залитую солнечным светом комнату.

Чуть прикрыв глаза от света, наискосок бьющего сквозь редковатую листву дома-дуба и сквозь затейливые панорамные окна в стене напротив входа, я заметил Арайгниэля, стоящего радом с небольшим столом, сервированным на четыре персоны. Всмотревшись внимательнее, я возрадовался: «Слава Тьме, Свету и Гуиндиэлю лично! Наш, тёмный завтрак! И приборы тоже наши, числом три: нож, вилка и ложка!»

И впрямь: вокруг монументального койника, стоящего в центре, расположились четыре каменных подставки, аналогичных подкувшинной, на которых исходили паром четыре небольших сковородки с яичницей-глазуньей. Особую радость доставили целая палитра соусов и простая коврига хлеба, нарезанная обычными ломтями.

Пока же я любовался привычными яствами, затейливо подсвеченными перебегающими солнечными лучами и зайчиками, наш знакомый из Древа Паутин уже вовсю вёл приветственные речи, строго соблюдая этикет.

Услышав «… Таор, сын-по-закону…», я дождался завершения фразы и, наклонив голову в положенном поклоне уважения, сказал:

– Рад видеть тебя, Арайгниэль, старший страж из средней ветви Древа Паутин.

– Прошу к столу, о Дети Тьмы из Древнейшего Дома, – промолвил страж, чуть поводя рукой в соответствующем направлении. – Смею надеяться, трапеза придётся вам по вкусу. После же я прошу вас уделить немного вашего драгоценного времени и – для всестороннего содействия с моей стороны – несколько более полно поведать о цели вашего визита.

– Да будет так, – канонично согласился Энн и, согласно протоколу, первым уселся за стол, выбрав место спиной к окну.

Следом уселась Эна по левую руку от него, и я – по правую. Последним занял место светлый.

Прожурчал разливаемый по кружкам ко, тихонько зазвенели приборы, в остальном тишина не нарушалась более ничем около десяти минут, ушедших на сдержанно деловитое насыщение четырёх разумных.

Завершив трапезу чуть быстрее и, пожалуй, аккуратнее всех, Его Высочество Энн, промокнув губы салфеткой, обратился к стражу:

– О Арайгниэль из Древа Паутин, цели нашего визита полностью совпадают с просьбами Её Высочества сиятельной Алуринель, что изложены в сопроводительном письме.

– Если мне будет позволено… – начал было светлый.

– Всенепременно, – тут же воспользовался крохотной паузой тёмный принц и обратился ко мне: – Таор, будь так добр.