Остальная часть моего тела приняла на себя основной удар его ярости.

Меня спасло только то, что на улице было холодно, и я могла скрыть свои синяки под мешковатыми спортивными штанами и рубашками с длинными рукавами.

Однако моя ложь, похоже, не успокоила моего брата.

Он просто смотрел на меня, выглядя сломленным и виноватым.

— Мне так чертовски жаль, Шэн, — выдавил мой брат, уронив голову на руки. — Я должен был быть здесь.

Джоуи вчера вечером ходил в кино с Ифой, и я была рада. Если бы он остался здесь, я понимала где-то в глубине сердца, что кто-то покинул бы этот дом в мешке для трупов.

— Это не твоя вина, — резко сказала я ему. — Ни в чем из того, что произошло прошлой ночью, не было твоей вины. Ты имеешь право на собственную жизнь, Джоуи.

— Тебе удалось заставить Шона уснуть? — Спросила Ифа, грустно улыбаясь мне, к счастью, сменив тему.

— Наконец-то. — Я тяжело вздохнула. — Тадхга и Олли давно заснули. Но Шон … боже, он ужасно переживает из-за мамы. — Я заправила свои растрепанные волосы за уши и прислонилась к кухонной стойке. — Он часами рыдал навзрыд. В итоге он плакал, пока не уснул.

— Гребаные уроды, — пробормотал Джоуи себе под нос.

— Джоуи, — уговаривала Ифа. — Не говори так.

— Что не говорить, детка? — он горячо возразил. — Правду? Потому что они такие и есть. Кучка гребаных уродов.

— Она все еще твоя мать, — грустно ответила Ифа.

— И она хуже, чем он — парировал мой брат. — Оставить этих детей здесь одних. — Он провел рукой по своим светлым волосам и зарычал. — Она могла бы взять трубку и поговорить с мальчиками, но нет, как всегда, мама убегает и прячет голову в песок.

В отличие от Ифы, я не вздрогнула от слов брата. Их может быть трудно слышать, но в них не было ничего, кроме правды.

Девушка Джоуи — абсолютно сногсшибательная, с завидной фигурой, длинными светлыми волосами и красивым лицом, но сегодня вечером она выглядела просто потрясающе.

Ифа влюблена в моего брата, поэтому я предположила, что это объясняло выражение ужаса на ее лице и то, как она постоянно поглаживала пальцами тыльную сторону его руки.

— Давай посмотрим, с чем мы имеем дело, — сказал Джоуи со вздохом.

Сунув руку в карман джинсов, он вытащил бумажник, бросил его на стол, а затем вернулся за мелочью, которая валялась в его джинсах.

— Мне снова не выплатят деньги до следующего четверга, — пробормотал он больше для себя, чем для нас, когда высыпал содержимое своего кошелька на стол и начал считать. — Что оставляет нам ровно … — он сделал паузу, чтобы сложить несколько монет. — Восемьдесят семь евро и тридцать центов на следующие шесть дней.

— Это ведь хорошо, правда? — С наигранным оптимизмом предложила Ифа.

Джоуи осторожно кивнул.

— Это должно сработать.

— Ты знаешь, я бы помогла, если бы могла, — прохрипела я, чувствуя себя мертвым грузом на шее брата. — Но он не позволит мне устроиться на работу…

— Остановись, — скомандовал Джоуи. — Даже не думай винить себя, Шэн.

Но я делала.

Я чувствовала себя невероятно виноватой.

Во мне было что-то такое, что причиняло всем эту боль.

Если бы меня не было в этом доме, я уверена, что у моей семьи не было бы и половины проблем, которые существовали сейчас.

Мама получила взбучку от моего отца из-за меня.

Потому что он ненавидел меня.

Я была проблемой.

Джоуи тяжело выдохнул.

— Проверь холодильник.

Скрепя сердце, я сделала, как мне сказали.

Открыв холодильник, я придержала дверцу, чтобы Джоуи увидел сам.

— Гребаные уроды, — прорычал он еще раз, осматривая почти пустые полки внутри холодильника.

— Шкафы такие же, — решила я дополнить, прежде чем он попросит меня открыть и их тоже. — Мама обычно ходит за покупками по субботам.

— Обычно, — с горечью бросил Джоуи.

— Она бы просто так не ушла, Джо, — прошептала я. — Она никогда не оставляла нас без еды.

— Ну, она это сделала, — огрызнулся он. — И все в порядке, Шэн. Мы справимся.

— Хорошо, — прохрипела я.

Проведя рукой по волосам, Джоуи поставил локти на стол и пробормотал несколько бессвязных ругательств про себя, прежде чем сказать:

— Я позвоню Марку утром. У него есть работа в консерватории в городе на следующей неделе. Я спрошу, не нужен ли ему чернорабочий.

— Ни за что, Джоуи. Ты не можешь пропустить школу! — предостерегла Ифа. — Тебя могут отчислить.

— Нет, детка, — устало ответил Джоуи. — Я не могу позволить детям голодать, и одному Богу известно, когда эта сука вернется.

— Я могу помочь тебе с…

— Я не возьму у тебя денег, Ифа, — прервал ее Джоуи. — Поэтому, пожалуйста, не предлагай.

— Джоуи, я хочу тебе помочь.

— И я люблю тебя за это, но я не приму подачки от своей девушки.

— Ты знаешь, где она? — Тогда спросила Ифа, адресуя вопрос мне.

Она явно отчаянно пыталась утешить его и не знала, как это сделать.

Я хотел сказать ей, что она не сможет, мы были слишком сломлены, но я придержала язык и вместо этого ответила на ее вопрос.

— Я полагаю, она ушла, чтобы найти его.

Это была удручающая мысль, но, скорее всего, она правдива.

— Ребята, — сказала Ифа нервным тоном. — Не отрывайте мне голову за это, но вам стоит подумать о том, чтобы позвонить копам.

Джоуи уставился на нее так, словно у нее выросло три головы. Паника вспыхнула в моей груди.

Ифа, заметив нашу реакцию, окрасилась в ярко-красной.

— Он не может продолжать делать это с тобой, — быстро объяснила она. — И вы оба здесь одни присматриваете за тремя маленькими детьми…Это неправильно и несправедливо по отношению к любому из вас.

— Нет, это неправильно и несправедливо по отношению к нам, — огрызнулся Джоуи. — Но Шэннон и я уже проходили этот путь раньше, и мы, блядь, ни за что туда не вернемся.

— Джоуи! — Я зашипела, качая головой.

— Посмотри на нас, Шэн, — простонал он. — Она уже видит, насколько мы облажались.

Я знала это, но продолжала качать головой.

Не обращая внимания на мои молчаливые протесты, Джоуи пустился в разглагольствования, раскрывая наш самый большой страх, тот, который заставлял нас молчать большую часть нашей жизни.

— Когда мы были маленькими до рождения мальчиков — тогда были только Даррен, Шэннон и я — нас троих на шесть месяцев отдали под опеку.

Глаза Ифы расширились, и я подавила стон.

— Ты никогда мне этого не говорил.

— Это не то, о чем я говорю, детка, — хрипло ответил он. — Кроме того, мне тогда было всего шесть. — Он наклонил голову в мою сторону. — Шэн было всего три года. Мама отдала нас на добровольное попечение, сказала, что в то время была слишком больна, чтобы ухаживать за нами. Высадила нас и ушла. Нам с Шэннон повезло. Нас поселили к хорошей семье. — Тяжело вздохнув, он добавил: — Даррену тогда было одиннадцать, и ему не так повезло.

Слезы наполнили мои глаза, потому что я знала, что Джоуи собирался сказать дальше.

— Джо, пожалуйста, не надо, — умоляла я.

— Его отправили в дом-интернат, где с ним что-то случилось, — выдавил Джоуи. — То, что не должно происходить с детьми.

Ифа зажала рот рукой.

— Ты хочешь сказать…

Джоуи натянуто кивнул.

Слезы наполнили ее глаза.

— О, детка.

— Не надо, — прошептал он, качая головой. — Это случилось не со мной.

— Я знаю, — выдавила Ифа, потянувшись к его руке. — Я просто…это… это ужасно.

— В любом случае, когда здоровье мамы улучшилось, она обратилась в суд и смогла вернуть нас, — быстро продолжил он. — В суде всплыло о том, что произошло в том доме-интернате, и поскольку она добровольно отказалась от нас из-за проблем со здоровьем, ей каким-то образом вернули опеку. — Джоуи долго смотрел на их соединенные руки, прежде чем продолжить. — Даррен уже никогда не был прежним, как и наш отец.

Устало вздохнув, он добавил:

— На самом деле он был не таким уж плохим парнем до этого. Но после того, как все стало известно о Даррене, старик потерял свой гребаный разум. Он не мог прийти в себя и обратился к алкоголю. Вбил себе в голову эту нелепую гребаную идею, что то, что случилось с Дарреном, каким-то образом изменило его.