— С тобой… С тобой точно все в порядке, Банни?

Он посмотрел на Бриджит:

— Конечно. Что меня может сломить?

— Например, то, что случилось на прошлой неделе.

Банни бросил на нее панический взгляд:

— Что?

— У нас неприятности. Джейкоб Харрисон подает на нас в суд.

На лице Банни отобразилось искреннее недоумение.

— Ну, Джейкоб Харрисон… Тот, которого ты свесил с балкона…

— А, тот хер. Я всего лишь преподал ему урок.

— Боюсь, он подает на нас в суд, и, честно говоря, это совсем нехорошо.

Глаза Банни загорелись.

— Так вот в чем дело!

Он порылся в кармане своей вездесущей длинной черной дубленки, лежавшей на диванчике рядом, и достал оттуда скомканное письмо. Затем он протянул его Бриджит:

— Это как-то связано с тем делом?

Бриджит расправила письмо на столе. По сути, это была та же повестка, которую получила компания, но адресованная лично Банни.

— Господи, Банни, да. Почему ты не поговорил об этом со мной?

— Уверен, это только пердеж в лужу.

— Это не так, Банни, далеко не так. Мы по уши в дерьме. Нашу компанию теперь могут уничтожить.

Бриджит мгновенно ощутила неловкость из-за резкости собственного тона. Банни опустил взгляд на стол, внезапно сделавшись меньше ростом и старше.

— Прости. Я не думал. Я был… ну, ты понимаешь. Столько всего происходит…

Бриджит накрыла его руку своей рукой:

— Все в порядке. Просто сейчас ты должен быть осторожен. Я встречалась по этому поводу с Норой Стокс. Она считает, что братья Келлехеры могут следить за тобой, чтобы получить доказательства того, что у тебя, ну… склонность к насилию.

— Ясно.

— Слушай, мы со всем разберемся. Харрисон — полный урод, и мы обязательно получим доказательства. Мне просто нужно, чтобы ты залег на дно. Можешь отсидеться дома пару дней?

— Я там не останусь. Они у меня были. В доме небезопасно.

Банни опять посмотрел мимо нее в сторону бара. Теперь он начал выводить ее из себя.

— Кто такие «они»?

Банни перевел на нее взгляд:

— Не бери в голову, Конрой. Это древняя история.

— Ты реально напряженный, Банни. Может, тебе стоит почаще с кем-нибудь болтать?

Банни издал невеселый смешок:

— Ох, поверь, мне есть с кем поболтать. На самом деле их даже слишком много.

Когда его взгляд опять прилип к стойке бара, Бриджит сдвинула голову вбок, чтобы попасть в его поле зрения.

— Привет, Банни. Это я, помнишь? Мы через многое прошли вместе. Я… — Она на мгновение умолкла, ожидая, когда схлынет поднявшаяся внутри волна эмоций. Затем сделала глубокий вдох. — Я всегда буду помнить нас с тобой в той камере. В той кошмарной камере. Я пробыла там несколько минут, а ты просидел десять дней. Никто не вышел бы оттуда невредимым, Банни. И нет ничего постыдного в том, чтобы это признать.

Банни выдернул свою руку из-под ее. Теперь он выглядел взволнованным.

— Не надо, Конрой. Я в порядке. Просто… неделя выдалась плохая. Не переживай обо мне. Постараюсь держаться от тебя подальше, не волнуйся.

— Нет, я не это имела в виду, Банни. Просто советую тебе залечь на дно, пока мы разбираемся с этим Харрисоном.

— Понял. Понял. Да, хорошо, ага.

Банни ухватил дубленку. Сообразив, что он собрался уходить, Бриджит встала:

— Господи, Банни! Сядь и поговори со мной, ладно? Что бы ни случилось, какие бы проблемы у тебя ни были, ты знаешь: я всегда буду рядом. Мы через столько прошли! Позволь тебе помочь.

Быстро надев пальто, Банни положил руки на плечи Бриджит:

— Конрой, ты замечательная девушка. Можешь сделать для меня кое-что?

— Все что угодно, Банни. Ты и так это знаешь.

— Ты и Пол… заботьтесь друг о друге и держитесь от меня подальше, хорошо?

— Не будь…

— Пожалуйста, Конрой. Это единственное, о чем я прошу. Что бы ни случилось, просто знай: у меня были веские причины и я делал только то, что считал правильным.

— Теперь ты меня пугаешь, Банни.

Затем Банни сделал то, чего никогда прежде не делал. Он крепко ее обнял:

— Мне надо идти.

— Банни, постой!

Однако он промчался мимо и выскочил за дверь, прежде чем она успела сказать еще хоть слово.

Бриджит снова оглядела бар. Козлобородый и его друзья ушли, и теперь только несколько столиков были заняты. Бриджит наблюдала, как к парню в кожаной куртке присоединилась подруга. Когда они поцеловались, Бриджит уставилась на дверь, за которой в холодной дублинской ночи скрылся Банни.

Детектив Уилсон остановил машину перед отелем и поставил ее на ручной тормоз.

— В общем, я заеду за вами в семь тридцать утра.

— Отлично, — ответила агент Дав. — И, Доннаха… — Она никогда еще не называла его по имени. С ее акцентом это прозвучало странно. — Хочу поблагодарить тебя за сегодняшнюю помощь. Я понимаю, что поставила тебя в неловкое положение перед начальством.

— Без проблем.

Он повернулся и посмотрел на Дав. Видимо, ей захотелось поговорить, и было бы невежливо ей в этом отказывать.

— Нет, ты в самом деле был великолепен. И спасибо, что не упомянул про пистолет.

— Постойте, у вас действительно был пистолет?

— Нет, — мгновенно ответила она и подмигнула.

Было ли это то самое «подмигивание» или один из многочисленных нервных тиков, Уилсон так и не понял.

— Я серьезно. Если у вас есть пистолет, то мне придется…

— Ресторан в отеле довольно неплохой. Как насчет того, чтобы угостить тебя ужином в знак благодарности?

Если она намеревалась вывести его из равновесия, чтобы заставить забыть о пистолете, то это сработало. Теперь она сияла ему сбивающей с толку улыбкой. И у нее были действительно огромные глаза. Это было все равно что смотреть в глаза одному из тех кроликов, на которых тестируют макияж.

— Хм-м, нет, спасибо. У меня в холодильнике стоит ужин, который можно разогреть в микроволновке, и сегодня я хочу его приготовить.

Даже не договорив, он уже понял, насколько это звучит странно.

— Ясно. А как насчет того, чтобы выпить?

— Ну, я за рулем, да и вообще…

— Всего лишь по стаканчику.

— Э-э, я бы с удовольствием, но я же сотрудник полиции. Будет нехорошо смотреться, если я сяду в баре отеля и начну пить.

Это прозвучало еще более странно — как если бы он сказал, что эскимосы удивятся при виде снега.

Дав придвинулась ближе:

— Ну, ты мог бы подняться ко мне в номер.

Уилсон облизнул губы. Он вовсе не пытался демонстрировать сексуальность — просто у него внезапно очень-очень пересохло во рту.

— Алкоголик! — произнес он с таким пылом, какой можно ожидать от выжившего в кораблекрушении, который только что заметил самолет. — Алкоголик! — повторил он, после чего подумал, что, возможно, стоит развернуть мысль. — Я завязавший алкоголик, так что, знаете, мне нужно держаться от выпивки подальше. Демоническая жидкость! Дьявольская штука! Я прохожу десять шагов.

— Двенадцать.

— Да, последние два шага еще не сделаны. По одному за день. Праведный путь. Просто скажи выпивке «нет». Как тот парень из «Грэндж Хилл»[56]. Вы его смотрите в Америке? Скорее всего, нет… Не важно. В любом случае для меня — никаких напитков. Но все равно спасибо.

Уилсон понимал, что бормочет что-то маловнятное.

— Окей, — сказала Дав. — А как насчет того, чтобы подняться и не пить?

— Хм… Типа, вы имеете в виду…

Она положила руку — свою искусственную руку — ему на колено.

— Чтобы стало ясно, детектив Уилсон: я предлагаю тебе обалденный, ничем не ограниченный, неистовый и вседозволенный, потный, грязный секс без обязательств.

— У меня есть девушка, — раздался высокий противный голос, который, как смутно догадался Уилсон, принадлежал ему самому.

— Это прекрасно.

— Прекрасно, — повторил Уилсон, прежде чем добавить «спасибо», поскольку мать его воспитывала хорошо.