Кстати говоря, голова чувствовала себя странно. Она мерзла. Кожа головы была…
Этого не может быть!
Затем в поле зрения появилась пара ног и женское лицо, склонившееся к нему с улыбкой. Бриджит Конрой.
— А вот и он! Пора вставать, проснись и пой! Ты скучал по волшебной рождественской стране чудес? Ну разве не прекрасен свежевыпавший снег? Из-за него все выглядит таким чистым, не правда ли? Я имею в виду в самом начале — пока снег не превратится в грязное говно на обочине. Возможно, тут можно было бы найти некую метафору жизни, но мне в лом.
Тело Энто постепенно собирало информацию. Причина, по которой было так холодно, заключалась в том, что он был гол. Абсолютно гол.
— Где я?
— И ты еще называешь себя настоящим дублинцем? Ты должен был узнать Феникс-парк. Хотя, по общему мнению, это одна из самых малопосещаемых частей города.
Он сидел на земле, на неприятной земле. Спина, похоже, была прислонена к стволу дерева. Что-то упиралось в задницу, в голые ягодицы. Веточки. Сосновые шишки.
— Что происходит… — пробормотал Энто и осекся.
Он поднес руки к лицу. К по-настоящему обнаженному лицу. Борода исчезла. Он поднес руки к голове. Волосы — все его волосы — исчезли. Он почувствовал что-то мягкое на лысой макушке. Он снял это и поднес к лицу. Его собственная шапка Санта-Клауса.
— Что за… Ты меня побрила? Сумасшедшая сука!
— Ну-ка! Следи за языком.
— Какого хера ты творишь? Это физическое насилие. — Ярость и холод наконец прояснили затуманенный разум. — Ты… ты накачала меня наркотиками!
— В самом деле? Видимо, ты исповедуешь в этом вопросе высокие моральные принципы, да?
Он попытался встать:
— Отдай одежду. Это не смешно.
— Ну, это вопрос скорее точки зрения. С того места, где стою я, очень даже смешно.
— Ты сумасшедшая…
— Имей в виду, я твоя единственная надежда на выход из затруднительного положения, так что давай скажи еще раз «сука» — и увидишь, что будет.
— Отдай одежду. Ты не имеешь права так поступать!
— Серьезно? А у тебя было право пытаться выставить меня своим маленьким скотским завоеванием? Было право накачивать Пола наркотиками и портить нам жизнь? Может, теперь у тебя есть право разрушать наш бизнес?
— Я позвоню в полицию. Ты сядешь в тюрьму.
Бриджит скорчила гримасу:
— Господи, это действительно испортит Рождество. Ладно, желаю приятно провести время в общении с природой.
Бриджит повернулась и пошла прочь. Теперь Энто увидел, что ее машина стоит примерно в шести метрах, укрытая темнотой.
— Подожди. Пожалуйста. Мне жаль!
Опершись рукой о ствол дерева, он сумел подняться на нетвердых ногах.
Она помахала рукой через плечо:
— Ты, безусловно, прав. Действительно, жалкий кусок дерьма.
— Слушай. Мы можем поговорить? Я совершил ошибки.
Бриджит открыла переднюю автомобильную дверь, слегка скрипнувшую в знак протеста.
— Прекрасно, что ты начал это подозревать. Настоящее рождественское чудо!
— Ты не можешь просто так взять и бросить меня!
— Почему не могу? Смотри!
— Сука!
— Господи, опять это слово. Сразу после того, как ты делал такие замечательные успехи…
Он побежал к ней. Гнев и отчаяние понесли его вперед на болезненных ногах.
Но когда он преодолел около двух метров, затуманенный разум чуть позже, чем следовало, ощутил нечто, прикрепленное к левой лодыжке. Веревка дернула его за ногу — и инерция бросила на землю.
Бриджит опустила стекло:
— Уф! Жесткая посадка. Кстати, твоя нога привязана к дереву. Извини, забыла сказать. Моя вина.
Бриджит завела двигатель:
— Уверена, ты развяжешь веревку, но это займет несколько минут. В детстве я была скаутом.
Со скрежещущим звуком она отпустила ручной тормоз и включила передачу.
Энто выплюнул грязь изо рта:
— Подожди. Пожалуйста. Мне жаль. Я могу объяснить!
— Я тебя умоляю! Поздновато опомнился. Впрочем… — С глухим стуком в снег возле Энто упал небольшой предмет. — Это твой телефон. Позвони кому-нибудь, кому на тебя не плевать.
Глава пятидесятая
Джейкоб Харрисон печально таращился в бокал. Кевин Келлехер хлопнул его по плечу:
— Господи, Харрисон, не унывай. Ты портишь мне кайф. Сегодня у нас великий день.
— С чего бы это?
— С чего? — Келлехер торжествующе поднял бокал. — Мы победили врага. Сорвали их гнусный план. Выставили Поли Малкроуна полным мудаком. Все прошло отлично.
Рыжеволосая у бара слишком громко разговаривала по телефону.
— О да-а… Иди-ка ты на хуй, Брайан! Давай, беги к ней, но не надейся, что я стану ждать, когда она выгонит тебя снова! У меня планы на вечер, очень большие планы. Ты многое упустил!
Она швырнула телефон на стойку и вновь подняла стакан.
— Шерил, наполни мне эту херню.
Теперь в ее голосе отчетливо слышалась невнятность.
Келлехер кивнул в сторону рыжеволосой:
— По крайней мере, у тебя не такой облом. Шикарная, кстати, жопа. Ну почему психички всегда лучшие в постели?
Харрисон пробормотал что-то себе под нос.
— Ради Христа, взбодрись уже, черт побери!
— Легко тебе говорить, — огрызнулся Харрисон. — Я был уверен, что вечер сложится, пока ты все не испоганил.
— Господи, чувак, у тебя реально проблемы.
— Пошел ты на хуй! Что ты можешь об этом знать? Жена не подпускает меня ни к дому, ни к детям. Даже родители не хотят со мной разговаривать. В отличие от меня, ты не останешься на Рождество один.
— Боже, чего бы я только ни отдал, лишь бы побыть на Рождество одному! Никаких орущих друг на друга детей, вечно бурчащей жены, мамы, жалующейся, блин, на все подряд! В отличие от меня, ты можешь расслабиться, закинуть ноги на стол, сожрать что-нибудь вкуснее пережаренной индейки. Ты счастливый человек. Чтобы это понять, тебе надо посетить мой рождественский ужин.
Харрисон поднял глаза, полные надежды:
— Что, правда?
— Э-э, нет. Не совсем. У меня есть племянница шестнадцати лет, Джейкоб, а ты, будем откровенны, приставучий похабник. Но, с другой стороны, как только мы отожмем «Агентство МКМ», у тебя вновь заведутся денежки. И вот ты уже не похабник, а азартный игрок!
— Ты реально, сука, хамло. Ты в курсе?
Келлехер сунул руку под стол и быстро огляделся, удостоверяясь, что на них никто не смотрит, после чего резко ухватил Харрисона за яйца, безраздельно завладев его вниманием.
— Слушай сюда, говнюк мелкий. Ты только что чуть не просрал все дело, в которое я и мои братья вложили немало труда. Будь очень, очень счастлив, что у меня рождественское настроение, иначе ты бы уже валялся где-нибудь в луже собственной крови. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Харрисон кивнул.
— Вот и молодец. Тебе повезло, что ты беседуешь именно со мной. Я самый безобидный в семье. Один из моих братьев мог бы…
Телефон Келлехера зазвонил, и ему пришлось ослабить хватку.
— Только помяни дьявола… — Он поднес телефон к уху. — Миссия выполнена, Энто?
Харрисон увидел, как улыбка сползла с губ Келлехера.
— Что?.. Где?.. Погоди, я сейчас подъеду.
Не сказав больше ни слова, Келлехер встал и бросился к двери.
Харрисон поднял бокал в одиноком тосте:
— Счастливого чертового Рождества!
Глава пятьдесят первая
Джейкоб Харрисон допил остатки коньяка и отрыгнул. У него начиналась изжога. Ну конечно, как же иначе! «Прекрасное» завершение «прекрасного» вечера. Пора возвращаться домой. Не в «домашний» дом, где будущая бывшая жена ясно дала понять, что ему будут не рады. Даже его собственные родители ее поддержали! Они всегда встают на сторону кого угодно, только не его. На протяжении всего детства они неизменно поддерживали его старших брата и сестру. А его — никогда! Он действительно человек, сделавший себя сам. Ну и пошли они все на хуй!
И Кевин Келлехер пусть идет на хуй! Куда бы он ни убежал, совершенно понятно, что он больше не вернется. Не то чтобы он нравился Джейкобу. Келлехер был бестактным хамом, к тому же абсолютно безвкусно одевавшимся на имеющиеся у него деньги, но, по крайней мере, его присутствие означало, что Джейкобу было с кем пить.
