— Можете ли вы что-нибудь предложить мне в попытке спасти свою жизнь?

Ничего.

— Мистер…

— Тише! — окровавленная улыбка стала еще шире. — Я слышу, как она поет.

Он закрыл глаза.

Мужчина направил пистолет на голову Банни.

Раздался последний выстрел.

Банни начал терять сознание… Он смутно осознавал, что рядом с ним на землю рухнул мужчина.

Затем над ним нависла еще одна фигура:

— Очнись.

Банни открыл глаза и увидел перед собой Финтана О’Рурка.

— Ты был прав, мудила коркский, мне хватило одного патрона. А теперь не вздумай терять сознание, сегодня ты не умрешь. Ни ты, ни твое дебильное унылое мученичество.

О’Рурк поднял пистолет на звук торопливых шагов по снегу.

— Что за…

— Не стреляйте!

— Господи, — пробормотал О’Рурк. — Какого черта вы тут делаете?

Бриджит подняла руки вверх:

— Я? Немного странно слышать это от вас. Можно я…

Она указала на Банни и, когда О’Рурк кивнул, присела на землю рядом с ним.

— Господи, Банни, ты только посмотри, что они с тобой сделали.

— Видела бы ты того другого парня. Вообще-то… — он указал на тело, лежавшее лицом вниз на земле возле них, — это он и есть.

В руке Бриджит уже сжимала телефон.

— Скорую помощь, прошу вас. Экстренный вызов. Огнестрельное ранение.

— Я велел тебе бежать.

— Будто ты сам когда-нибудь делаешь то, что тебе говорят. — Бриджит сняла пальто и сунула его Банни под голову. Затем убрала его руки от живота и наклонилась, чтобы осмотреть рану. — Это все не очень хорошо. Вы могли бы…

Но когда она взглянула в сторону Финтана О’Рурка, его уже не было.

Она вновь посмотрела на Банни и увидела, что тот потерял сознание.

Банни очнулся в белизне.

Это был не чисто белый цвет. Не тот, который обычно называют небесно-белым. Не цвет облаков, на которых бренчат на арфах толстожопые херувимы, страдающие от вечного запора.

Нет. Этот белый был «казенным». Таким не конца белым «белым», каковой и так сойдет, потому что на вас висит еще двадцать других вопросов, на которые нужно потратить деньги и которые будут поважнее, чем третий слой краски.

Это был такой белый, в котором ты просыпаешься, будучи совершенно уверенным, что станет чертовски больно, когда действие морфия закончится. Прямо сейчас его голова плавала в тумане, а во рту было такое ощущение, будто в него насрал Заботливый Мишка[74].

Над ним нависло лицо. Похожее на человеческое. На женское, по крайней мере. Только оно было неестественно гладким и блестящим. Он увидел рыжие волосы, большие голубые глаза и широкую улыбку.

— Господи, я что, в аду?

Улыбка начала угасать — почему-то противоестественно медленно.

Когда женщина заговорила, оказалось, что у нее американский акцент:

— Нет, это больница, мистер Макгэрри.

— Почти угадал.

Лицо исчезло, и кровать стала подниматься, придавая ему практически сидячее положение.

Банни наблюдал, как женщина медленно возвращается в поле зрения.

— Кто вы такая?

— Специальный агент ФБР Алана Дав.

— Рядом есть врач?

— Нет.

— Кто-нибудь еще?

— Прямо сейчас нет. Что-то не так?

— Не знаю. Без обид, но последний янки, с которым я оказался наедине, пытался меня расстрелять. — Банни прищурился и снова посмотрел на потолок. — Если уж на то пошло, я не совсем понимаю, почему он этого не сделал.

— Это долгая история. Мы можем пока ее отставить? У нас не так много времени.

— Я никуда не денусь.

— Боюсь, на самом деле это не так. У ирландской полиции есть много улик, связывающих вас с двумя телами, найденными в горах Уиклоу. И причина этому в том, что убили их именно вы.

— Без комментариев.

— Это был не вопрос. Я не говорю уже о трех трупах, которые вы оставили на поле в Слайго.

— Если ты хочешь отомстить, то не могла бы подойти завтра? Сегодня был адский денек.

Агент Дав села на стул для посетителей:

— На самом деле прошло два дня. Вы были в коме. Врачи, похоже, сделали невозможное, вернув вас к жизни.

— Не держи на них зла. Они со мной не знакомы.

— Вы все поймете быстрее, если перестанете перебивать.

— Если ты хотела произнести монолог, милая, надо было делать это, пока я лежал без сознания.

— Вы очень грубый человек.

— Если бы я был грубым, то уже давно бы упомянул о металлической руке.

Агент Дав подалась вперед на стуле, в спокойном тоне ее голоса начало проскакивать раздражение.

— Я пытаюсь помочь вам, мистер Макгэрри.

— Зови меня Банни.

— Я бы предпочла этого не делать.

— Над твоим поведением у постели больного нужно немного поработать.

Агент Дав встала:

— Просто послушайте. У вас не так много вариантов. Или я выхожу из палаты и исчезаю, оставив вас и ирландские власти разбираться в этом диком бардаке самим. Можете сами пытаться объяснить, почему после вас остается столько трупов…

Доселе дремавшая часть мозга Банни внезапно очнулась.

— С Конрой все в порядке?

— Если вы позволите мне…

— С Конрой все в порядке? — повторил он гораздо жестче.

— С ней все в порядке. Она ждет снаружи.

— Я хочу ее увидеть.

— Нет, пока я не разъясню ваши перспективы. Господи, вы самый трудный в мире человек. Я пытаюсь вам помочь.

— Херня!

— Ладно, я пытаюсь понять, можем ли мы помочь друг другу. Вы хотите сесть в тюрьму на очень долгий срок?

— У меня есть адвокат. После нашей короткой беседы она показалась мне довольно толковой.

— Окей, тогда желаю вам удачи.

Агент Дав повернулась к двери.

— Чисто из любопытства, какой же был второй вариант?

Она обернулась:

— Второй вариант включает помощь Симоне Деламер до того, как ее найдут люди, приславшие к вам неудачливых убийц.

— Никто не знает, где она.

— Это пока, мистер Макгэрри. Пока. Честно говоря, никто по-настоящему не искал ее в течение нескольких лет, но по очевидным причинам недавние события это изменят.

— О чем вы говорите? Какие очевидные причины?

Агент Дав впилась в Банни очень долгим взглядом:

— Господи боже, вы вправду не знаете?

— О чем?

— О том, кто на кассете.

— Знаю. Там Симона…

— Я не о ней. Я о втором человеке.

В комнате снова воцарилась тишина. Агент Дав покачала головой и заговорила так, будто на самом деле обращалась не к Банни:

— Вы прошли через все это и даже не знаете почему?

— Я знал только, что кто-то пытается причинить зло Симоне.

Агент Дав придвинулась поближе:

— Человек на кассете недавно достиг определенных высот. Представим, все останется как есть. Тогда тот, кто завладеет видеозаписью, сможет контролировать его влияние. Обнаружение тела агента Зайаса дало старт охоте за сокровищами. Ключ к которым — Симона Деламер.

— С ней все будет в порядке. С ней все в порядке уже… сколько? Восемнадцать лет?

Агент Дав покачала головой:

— Вы действительно ничего не понимаете. Прежде ее никто не искал. Зайас был мелким коррумпированным говнюком. Всем плевать, что он мертв. Черт возьми, я знаю людей, которые собрались, чтобы это отпраздновать. Однако теперь кое-кто понял, что Симона Деламер по-прежнему на плаву и, по-видимому, та запись тоже, и они не остановятся ни перед чем, чтобы ее добыть. Я думаю, вы в этом уже убедились.

Банни поводил языком по рту, пытаясь добыть хоть немного влаги.

— Мы хотим ее найти, — продолжила агент Дав, — прежде, чем это сделает другая сторона.

— Да? А вдруг вы еще большие мрази, чем они?

Агент Дав кивнула:

— Справедливое замечание. Я также не ожидаю, что вы расскажете хоть что-то, что могло бы помочь нам найти ее, верно?

— В самую точку.

— И это возвращает меня ко второму варианту — к сделке, которую мне поручено вам предложить. Вы уедете отсюда на машине скорой помощи, которая должна будет доставить вас в больницу Дублина. Но ничего не выйдет. В пути вы умрете от сердечного приступа. Вполне правдоподобный исход, учитывая ваше нынешнее состояние.