Теперь цвета ночи и остальные стражи вроде остались прежними, но я словно видел красоту природы еще острее. Внутреннее ощущение идеальности окружающего мира пронзило всего меня. А друзья будто стали светиться еле различимым беловатым светом, шедшим изнутри. Тогда я посмотрел на священный огонь, уловив, что тот стал более оранжевым, жгучим, но лишь греющим даже на расстоянии. Мне стало интересно, что будет днем, и пришлось набрался терпения увидеть все новым взглядом чуть позже….

Тем временем спокойно переждав выражение бурных эмоций у новых стражей, Соргос поднял руку вверх, привлекая внимание, и тут же наступила тишина.

— Мы все искренне поздравляем вас, — сказал он торжественно и с улыбкой, а его голос разносил ветер. — Вы все достойны этого. И сейчас можете вернуться к своим семьям, но вечером на главной площади начнется ваше служение. Новые стражи покинут нас на семь лет, а мы будем ждать вас домой. Надеюсь, всех.

Почти одновременно мы выдохнули, осознавая, что все равно придется уйти. И теперь эта символическая подготовка к судьбе изгоя и сбор вещей перед Церемонией показалась мне лишь тренировкой. Привыканием к мысли, что впереди все равно ждет дорога.

— Да, наставник, — выдохнули мы почти одновременно так привычно, уже мечтая быстрее вновь обнять родных и увидеть в их глазах гордость за то, что сын или дочь стал теперь стражем.

— Идите, мы будем ждать вас на площади, — сказал Соргос и наставники, кроме отца, словно растворились в темноте.

— Знаешь, я, пожалуй, выращу бороду и лохмы, как у Варкоса, — вдруг забубнил Румей у меня над ухом, когда мы брали свои баулы. — Это как-то мужественно выглядит. Ну пара шрамиков, укус какой-нибудь особо страшной твари — ни одна девушка не устоит!

От воспоминания я резко выдохнул.

— Тут вот кое-что случилось, — произнес я тихо, понимая, что должен рассказать. — Это касается Эвер.

Ощущение тисков, схвативших меня за грудки, было дополнено блеском янтарных гневных глаз друга. Вся его веселость вмиг улетучилась.

— И что же случилось? — обманчиво добро спросил тот, все равно похоже на шипение.

Но не драться же с ним по собственной глупости⁈ Потому я с усилием закинул баул на плечо, не собираясь сопротивляться.

— Ты только ничего не подумай! Я хотел…

— Мальчики, я не помешала? — вдруг раздался голос виновницы нашей стычки, — Арай, можно с тобой поговорить? — тише спросила она, не обращая внимание на состояние Румея.

Тот же убивал меня взглядом все то время, пока я кивал Эвер и отошел с ней чуть в сторону.

— Сейчас мы уже лучше знаем нашу судьбу, — сказала девушка, так и не смотря в мою сторону. — Поэтому я хотела сказать, что если у тебя ко мне какие-то особенные чувства, то…

Эвер сделала тяжелый вздох, ища слово, чтобы не обидеть. Я видел это и ощущал в ее голосе и интонации.

— В общем, не надо ни о чем говорить, пока не вернемся. Мне сложно понять пока, что чувствую. Мысли только о служении. И кто знает, что там случится с нами. Ведь так?

И только в этот момент она повернулась ко мне лицом, а я понял, как той идет янтарный цвет глаз.

— Ты наверно неправильно меня поняла, — прошептал я, не зная как сказать правду не столь коряво, как звучало в голове. — В общем, я же сказал, что есть парень. То есть это совсем не я. Но есть тот, кому ты нравишься.

— Вот как? — несколько озадаченно пробормотала Эвер. — Но боюсь, что ответ будет тот же.

— Понял, — кивнул я. — Передам ему. Но это не должно тебя тревожить. Все мы знаем правила.

Она робко улыбнулась.

— Мне радостно, что мы поняли друг друга.

Мимолетная улыбка облечения проскользнула на красивом лице и исчезла, сменившись торжественностью прошедшего Церемонию.

— Однозначно, — подтвердил я.

Она отошла, а ко мне тут же подскочил Румей.

— Что? Она тебя будет ждать? Да? Ты ей нравишься⁈

На его лице были лишь досада и разочарование, а не злость. Хотя боль и печаль в глазах друга были понятны.

— Нет, — возразил я, пытаясь уверить парня, — она вообще не знает, что чувствует. Сказала, что сможет понять в странствиях, ну а потом…. И мне она безразлична.

Облегчение на лице громилы было очевидным.

— Ну, тогда еще посмотрим. Она точно предпочтет меня тебе. Особенно с бородой и в шрамах!

Друг явно повеселел, а меня стали одолевать опасения.

— Но не смей идти за ней! — сказал я. — Ты же знаешь, что мы должна служить по одиночке, чтобы принести как можно больше пользы!

Тот лишь ухмыльнулся в ответ.

— Знаю, заботливая мамаша, до встречи на площади вечером!

На этом Румей хмыкнул и пошел в темноту бодрым шагом. Мне оставалось лишь обреченно вздохнуть от его характера, который даже в такой торжественный момент тянул друга пошалить. И смотря как силуэт амбала пропадает во мраке, я ждал отца.

— Я так рад, сынок, — сказал тот тихо, неслышно подойдя, — ты будешь отличным стражем!

— Спасибо, пап, — улыбнулся я расслабленно в ответ.

Мы смотрели друг на друга, понимая все без слов. Оба знали, как я ждал этого, как доводил его все эти годы, не зная, как еще унять зуд быстрее вырасти и стать Стражем. Мужчина положил тяжелую руку мне на плечо и по-отечески ласково спросил:

— Пойдем, обрадуем маму и Саелу?

— Да, — кивнул я и улыбнулся.

Когда мы уже шли домой, то он вдруг тихо спросил:

— Ты закрыл глаза на мгновение. Как тебе удалось?

Я нахмурился в удивлении. Всегда казалось, что это само собой разумеется. Каждый по-своему принимал дар, а тогда, в шесть лет, мне даже виделось, что некоторые закрывают глаза.

— А разве в этом что-то странное? — не выдержал я.

— Обычно это невозможно сделать, — сказал отец задумчиво. — Напиток действует парализующе. На все тело, включая веки. Лишь наша кровь заставляет биться сердце и дышать во время Церемонии. Этого не выдержит человек или свой, младше 18 лет. Только уже после завершения изменения ты начинаешь ощущать тело как обычно. Принятие дара длится у каждого разное количество времени, а потому может казаться, что некоторые закрывают глаза почти сразу. Но это не так.

Затем мужчина повернулся лицом и посмотрел очень пристально.

— Ты ведь сделал то, что я сказала тебе? Да?

— Да, — кивнул я, не понимая, почему это вызывает у него такую реакцию.

— Никому не говори! — строго приказал отец. — Я не должен был говорить подобного, хотя давно считаю, что кандидаты нуждаются в этом знании до Церемонии. И каковы ощущения? — спросил он с почти детским любопытством, что было очень неожиданно.

— Как у всех, — пожал я плечами в недоумении.

— Подробнее, — потребовал отец. — Как чувствуешь дар?

— Ну, словно он часть меня.

— Где сильнее? — продолжал расспрашивать тот.

Я задумался.

— Не знаю. Пожалуй, везде. Как часть меня. А что?

Вдруг лицо отца осветила восторженная улыбка.

— Так и знал! Так и должно быть!

— Что так-то? — уже стал нервничать я.

Вдруг отец остановился и, держа меня за плечи, когда никого уже не было вокруг, тихо и очень четко сказал:

— Если друзья будут спрашивать, то говори, что ощущаешь дар вот здесь.

И он показал ладонью там, где билось сердце.

— Почему⁈ — уже не выдержал я. Это все было более, чем странно.

Мужчина вздохнул.

— Понимаешь, только значительно позже я осознал, что дар словно внутри, но не единое целое со мной. И я стал изучать все, что известно об этом, когда стал Главнейшим. Только сейчас мне отрылись знания, которые не даются молодым стражам. Да и наставникам не всегда известны. Я считаю это неправильным. Но все остальные, особенно Старейший, были против, когда я предложил изменить положение вещей. Теперь приходится молчать, иначе меня сочтут изменником. Ты знаешь, что это будет означать… Я не могу так подвести свою семью.

Я ошарашенно выдохнул, зная, что за такое неминуемая смерть.

— Но почему⁈ — вырвалось у меня единственное, что пришло в голову.