— Арай, заходи! Ждал тебя!

— Да, Саела передала, -скривился я от воспоминания.

Он понимающе ухмыльнулся.

— Почему ты так относишься к сестре? — спросил вдруг отец, всматриваясь, — мы воспитывали тебя в любви к родным. А вы как два грызла.

У меня лишь вырвался вздох. Этих злобных животных не любил никто. Они вообще были неприручаемы, всегда агрессивны и готовы нападать. Сравнение с ними было для меня почти оскорблением. Но как объяснить, что та совершено невыносима, да еще делает это намеренно⁈

— Не знаю, но она стала такой выскочкой! Как вы с матерью выдерживаете ее? — не удержался я от комментария.

Отец усмехнулся еще шире.

— Ты забыл, каким сам был в ее возрасте⁈ Да что там в одиннадцать! Более невыносимого мальчишки пяти лет я вообще не встречал. Так что зря ты так! И потом, ей тоже хочется показать то, что умеет, заслужить доверие и в первую очередь наше признание. А это похвально. Она растет настоящим стражем. В ней, как и в тебе видятся огромные задатки.

— Да, — выдохнул я, вынужденный согласиться, но это не меняло собственное мнение о сестре и девушках вообще.

Но вдруг в момент лицо отца изменилось, став серьезным и даже словно грустным.

— Но я позвал тебя не за этим.

Непроизвольно я вытянулся на этот голос и отца и в то же время Главнейшего, молча и с почтением ожидая причину приглашения.

— Сегодня ночью ровно при восходе двух светил будет Церемония, — сказал отец, пристально смотря.

Он изучал меня долгим пронзительным взглядом, прекрасно зная, как я ждал этого, как стремился, а может, как боюсь до сих пор. Мое сердце в этот миг заколотилось так, будто я из всех сил бегу на крутую гору, а вершины все нет.

— Уже сегодня⁈ — сдерживая дрожь спросил я.

— Да, -кивнул отец. — и я хотел дать тебе несколько советов. Знаю, как для тебя это важно и потому не хочу, чтобы ты поддался эмоциям.

— Спасибо! — искренне ответил я, смотря ему в лицо, видя мудрость во взгляде старшего.

Мужчина же неспешно встал и подошел ближе, затем положил большую мускулистую руку мне на плечо, смотря глаза в глаза.

— Что бы не случилось, ты все равно останешься нам сыном. Мне и маме.

Я тут же побледнел, прекрасно понимая, что тот имеет в виду, и осознавая, что это почти кощунство так говорить. Тем более Главнейшему. Но отец явно не был готов отказаться от меня, если худшие страхи оправдаются. Если стану изгоем… Хотя мне сложно было понять, что именно это значило, как бы он поступил. Слова тут же застряли у меня в горле спазмом эмоций, дав только вздохнуть. Но смотря в его глаза сейчас, я опять увидел в них печаль и не смог ничего сказать даже отдышавшись немного. Та его фраза опять всплыла в моей памяти.

— Конечно, мы все надеемся, что этого не будет, но хотел, чтобы ты знал, — продолжил отец тихо. — А потом, когда будет просыпаться дар, думай о том, какой он. Как раскрывается в твоем теле. Представь его как нового друга или брата, даже может быть цвет и форму. Тогда вы привыкните быстрее к друг другу, поймете возможности и как действовать сообща.

— Ты говоришь о нем, как о живом! — поразился я.

— Сам все скоро поймешь, — улыбнулся отец. — просто помни, что он часть тебя. Та, которая всегда поможет. Но его нужно уметь слушать.

— Понял, отец! — выдохнул я, чуть ошалев. Мне никогда не думалось об этом вот так. И видимо, это то же была тайна, которую никто не должен был говорить раньше времени.

— Сегодня всем кандидатам скажут о Церемонии, но сам ничего не говори друзьям. Это не твоя забота, — заметил отец напоследок, убирая руку.

Я кивнул.

— Помню.

— А теперь иди домой. Тебе нужно собрать вещи, — выдохнул он, возвращаясь на место и к бумагам.

— А ты разве не идешь? — спросил я удивленно, еще не осознав все услышанное.

— Нет, мне нужно еще задержаться. Но я буду на Церемонии, — сказал мужчина, уже опять вернувшись к документам, лежащим на столе.

Я не помнил, как выскочил из кабинета. Ноги сами несли меня на улицу. Хотелось кричать и в то же время страх накатывал волнами, от чего шаг был быстрее и резче.

«Сейчас бы помахаться с кем-нибудь», — подумал я невзначай, понимая, что в схватке смогу избавится от охватившего волнения, сбросить напряжение. Вдруг сразу за мной из здания Совета выскочила Эвер в похожем состоянии. — Ты знаешь? — тихо спросила она, догоняя и теперь идя рядом.

— Да, — кивнул я, понимая, что ее мать, одна из Главнейших, тоже наверняка сказала про Церемонию.

— Боишься? — тихо спросила девушка, смотря чуть испуганными глазами, а я впервые увидел, что она еще более миленькая. Во всяком случае, я одобрил выбор Румея.

— Нет, — сухо сказал я, пытаясь унять собственное сердце.

— А я боюсь, — вдруг прошептала Эвер уже смотря на дорогу и непроизвольно схватив меня за руку. Это было очень смелое признание. Страж не должен был ничего боятся, а она сказала об этом…. — Но мы же поддержим друг друга? Даже если… — спросила девушка с придыханием, опять вскинув взгляд на меня.

На этом страшном слове она тоже запнулась, а я понял, что не единственный, кто боится.

— Конечно, — нарочито уверенно ответил, улыбнувшись. И тут вдруг с языка сорвалось само собой:

— Думаю, это важно оказывать друг другу поддержку. Особенно в такие моменты. Мы же так близки.

Та в ответ озадаченно посмотрела.

— Ну, как родные, — поправился я.

— Кого-то особенного поддержать? Как родного? — вдруг спросила девушка тихо, отдернув свою руку, только сейчас поняв, что продолжает держать мою.

— Ну да, -кивнул я, имея в виду то, что после стольких лет проведенных рядом вряд ли есть кто-то ближе. Во всяком случае она мне была точно роднее даже Саелы.

Эвер вдруг резко остановилась и посмотрела на меня, встав лицом к лицу.

— Очень особенного?

И тут до меня дошло, что именно она имеет в виду.

— Есть один парень, — начал было я, но девушка вдруг резко прикрыла ладонью мои губы.

— Не надо. Мы не можем говорить об этом.

— Да, — кивнул я, замолчав, радуясь, что та вовремя прервала меня. Кто знает, куда бы меня завел язык при этаком «умении» разговаривать с девушками?

Только странное единение исчезло, а я неожиданно ощутил, что совсем скоро буду знать ответ на свой главный вопрос. Это не давало думать ни о чем другом, а говорить о чем-либо расхотелось. Так мы молча шли вперед.

— До Церемонии, — вдруг сказала Эвер, сворачивая к своему дому.

— До Церемонии, — попрощался я, только после поняв, что чуть не сморозил глупость.

«Или уже сморозил?» — спросил себя через несколько шагов, когда неоднозначность собственной фразы вспомнилась вместе с озадаченным выражением ее глаз.

— Вот идиот! Румей же просил молчать!

Глава 4

Пока я собирал вещи, мама тихонько стояла рядом и молча наблюдала, лишь взглядом провожая каждое мое движение. Да и Саела притихла, сидя в уголке и тоже не отрываясь смотря за каждым моим действием, совершенно не показывая свой норов. Но даже это приятное обстоятельство не могло оттянуть тот момент, которого втайне боялся наверно каждый из нас в повисшей напряженной тишине. Закончив, я посмотрел в окно, где уже прощально виднелись только отсветы дневного светила, а Орис и Воала, две яркие путеводные звезды каждого ночного путника, уже медленно и уверенно поднимались на небосвод. Близилось время Церемонии.

— Мам, все. Собрался, — выдохнул я, посмотрев на нее и закидывая на плечо баул. На мне был надет походный костюм стража. Такой же черный, как и вся наша форма, но более удобный для дальних странствий. Теплые вещи, защиту, зелья и оружие, а также остальное я засунул в сумку, с трудом поместив то, что счел нужным. На мне было только самое необходимое, как меч и нож, висевшие на поясе.

Все замерли в понимании, что мы можем больше не увидеться.

— Ох, Арай! — выдохнула мать и обняла крепко-крепко, а я закрыл глаза, вдыхая такой знакомый запах ее волос.