А пока… — Он грозно обвел всех сидящих отблеском пламени в зрачках. — Все мои приказы будут неукоснительного выполняться. Мы вступили в войну, и потому будем жить на военном положении, пока не разобьем врага. Я готов выслушать все ваши предложения и советы, но решать, как действовать буду сам, лично. Я все сказал. Теперь слушаю вас? Как будем воевать?

— Ну что же, мне такой подход нравится. Улыбнулся Богумир, садясь рядом с сотником. — Еще раз напомню, что тактика у нашего противника необычная, но действенная, тем более тут в ровных как стол степях.

— Закидаем стрелами, и всех делов. — Подскочил худосочный вождь восточного племени. — Так наши деды воевали, и всегда получалось. — Постреляли, отошли, снова постреляли, пока не полягут все.

— Они очень хорошо экипированы. Прикрыты большими щитами, как крепостная стена. Идут медленно, но неукротимо. Им ваши стрелы, что быку солома. Только смеяться будут. Выдавят вас с ваших родных степей, к морю прижмут, сойдетесь в рукопашной, и все поляжете. Тут надо что-то новое придумывать.

— Если все что ты описал на самом деле так и выглядит, то я знаю подобную тактику. Но вот как с ней бороться имею очень смутные представления. — Произнес Федогран задумчиво глядя в костер, и замолчал. Повисла гнетущая тишина, только шелест листьев деревьев, цокот цикад и потрескивание дров в огне, освещающего угрюмые лица, внимательно всматривающиеся в силуэт нашего героя в надежде на чудо. — Единственное, что помню, то, что они сильны в строю, если разрушить, то как отдельные поединщики они не страшны. — Вновь заговорил воин, не поднимая глаз. Есть у меня одна задумка, но ее надо обсудить, и даже наверно опробовать, потренировавшись между собой в слаженности действий. Но я не уверен, что получится.

— Говори. — Дотронулся до плеча Федограна Богумир выразив общее мнение. — Все равно других предложений нет.

— Хорошо. — Кивнул парень. — Слушайте.

Два войска стояли друг напротив друга. Угрюмые и молчаливые. Разношерстная, кто во что горазд одетая, нестройная толпа степняков, и стройные коробочки, отливающих золотом доспехов, в восходящем зареве солнца, захватчиков.

Время текло, медленно отсчитывая тягучие секунды лучами поднимающегося над горизонтом светила. Федогран выехал вперед на Тупларе, с поднятым вверх копьем с подвязанным к острию белым шарфом. Вражеский строй загомонил восхищенными голосами при виде крылатого коня, расступился и вперед выехал закованный в латы рыцарь. Обернувшись нерешительно, он пришпорил черного жеребца и двинулся на встречу.

— Ты пришел сдаваться? — Дрогнул его голос из-под забрала круглого шлема, украшенного разноцветными перьями, и сквозь узкий разрез сверкнули встревоженные глаза. — Сложите оружие, и мы вас не убьем. Мало того, вам будет оказана честь служить Гай Юкалию, в доблестных войсках солдатами, и даже получать долю трофеев. Я оказываю вам великую милость, предлагая такое.

«А ведь он боится меня», — осознал Федогран, его нерешительный тон и бегающие глаза.

— У меня другое предложение. — Он придержал попытавшегося ударить копытом врага Туплара. — Вы бросаете на землю мечи и щиты, разворачиваетесь, и уходите туда от куда пришли. Обещаю, погони не будет. Уйдете здоровыми и не калеченными. — Усмехнулся он.

— Это не приемлемо. — Буркнул сквозь железо забрала противник.

— Я так и думал, поэтому воспринимай мое предложение как шутку. — Мило улыбнулся Федогран, но внезапно стал серьезным. — В наших краях принято перед сражением проводить бой поедищиков. Два лучших воина, выезжают навстречу друг другу от каждой из противостоящих сторон и бьются до смерти. Один на один.

— Зачем?

Действительно. Зачем. Богатырь никогда не задумывался над этим вопросом. Принято и все. Что-то вроде ритуала, поддерживаемого с двух сторон. Если бы окончанием этой схватки решалась судьба войны, то тогда можно было бы понять, а так… Рационального объяснения этому нет. Как объяснить то, чего сам не понимаешь? Он пожал плечами:

— Пусть воины перед смертью насладиться красивым сражением, вдохновятся подвигом лучших бойцов.

— Моим воинам этого не надо. Их вперед ведет железная дисциплина и возможность разбогатеть на добытых трофеях. Я не буду рисковать. Мое войско сильно слаженным строем, и повиновением, нам не нужно разогревать свои эмоции, мы победим и так. Еще раз предлагаю сдаться.

— Ну, что же. Я выполнил то, что требовала от меня вековая традиция. Предки не будут ко мне в претензии, не моя вина, что вы отказались. — Пожал плечами богатырь, и перешел на зловещий шепот. — При следующей нашей встрече ты умрешь. — Он склонил голову и развернув Туплара неторопливо вернулся в строй. Отпустил коня, встав рядом с друзьями, и присоединившимся к ним Богумиром.

Воевать было решено на собрании старейшин в пешем строю. Кидаться легкой конницей на тяжеловооруженную, слаженную пехоту, посчитали самоубийством.

— Отказался? — Усмехнулся Богумир кивнув в сторону удаляющегося вражеского генерала. — Я так и думал. Он когда-то был хорошим воином, но после того, как продался Чернобогу, измельчал. Трусоват стал. Жаль его, ведь он не сам выбрал этот путь.

— Ты его знал? — Вул снял шлем и удивленно посмотрел на сына бога.

— Да. — Кивнул тот. — Давно это было. — Их род поклонялся моему отцу, Даждьбогу. — Теперь все изменилось, и он мой враг. Жаль. Он предал веру отцов, пусть и под страхом смерти. Но страшно не это, страшно другое… — Он замолчал и нахмурился.

— Расскажи. — Повернулись к нему все.

— Не сейчас. Может быть, когда-нибудь в другой раз. Вон уже у врага барабаны зазвучали, скоро пойдут. Завораживающее я вам скажу зрелище будет. Если бы мне не нужно было бы их убивать, то смотрел бы и восхищался.

— Почему ты с нами в одном строю. Ведь ты бог? А они не вмешиваются в дела людей. — Федогран задал давно волнующий его вопрос.

— Меня низвергли из Прави, за связь со смертной, и потому я неправильный бог, мне можно. — Горько улыбнулся Богумир. — Я не буду стоять в стороне как они. — Он ткнул рукой в небо. — И наблюдать как рушат мой мир. Мне есть что защищать кроме своей жизни. — Он повернул голову в сторону вражеского строя. — Готовьтесь. Они пошли. — Перекинул он щит из-за спины, и достал из ножен меч. — Славная будет битва.

— Плечом к плечу. — Рявкнул на плече Федограна шишок.

— Плечом к плечу. — Услышал Ильку и загудел, и заколыхался весь строй степняков в едином порыве.

Зрелище, движущегося вражеского войска, было действительно завораживающим. Под бой барабанов, отбивающим монотонный такт, в ногу, единым организмом, они продвигались вперед, гремя при каждом шаге металлом доспехов.

Двенадцать укрытых со всех сторон щитами коробок, спрятанных под такой защитой воинов, одновременно поднимали и опускали ноги, и приближались несокрушимой стеной, на фоне кровавого восхода. Сзади гарцевала латная конница. В нужный момент она ударит, бронированным клином в слабое место, чтобы окончательно сокрушить врага, развеять его, и уничтожить. Поработить того, кто сдался и добить упрямых, не желающих стать рабом, должна будет уже легкая кавалерия. Ее еще не видно, но она есть. Богумир видел все этапы сражения своими глазами, и все описал, так что сомневаться в ее присутствии не стоит.

— Братья! — Перед строем выехал на своей низкорослой лошадке Камал. — Пришел тот день, когда решается наша судьба! Тот день, после которого, мы или так и останемся свободным народом, почитающим своих богов, и живущим собственным укладом, или станем рабами, предав память и веру предков! Не посрамим память ушедших поколений, давшим нам жизнь, воспитавшим в нас отвагу, честь и справедливое отношение к жизни. Лучше смерть чем позор рабства! Урагша!!! — Рявкнул он боевой клич.

— Плечом к плечу! — Выкрикнул кто-то из строя ставший популярным девиз.

— Плечом к плечу! — Вскинул вверх меч Камал, и войско взорвалось ревом:

— Плечом к плечу!!!