— Крысиная нора, а не лабиринт. — Пробурчал шишок передернув плечами. — Меня трудно удивить подземельями, но тут я чувствую себя неуютно. Кормом я тут себя чувствую. — Угрюмо добавил он.

— Только крыса тут живет очень большая, и она скорее всего подавится угощением. — Хмыкнул Федогран. — Пойдем ее поищем, заодно и героя местного выручим, если он жив еще конечно.

Илька кивнул в ответ. И друзья двинулись по подземелью, в след за убежавшим куда-то подарком Ариадны. Приподнятое настроение, как-то быстро скатилось на «нет», сменившись хмурым ожиданием неприятностей, а торопливость тоже сбежала, следом, оставив после себя расчетливую неторопливость. Теперь по подземным переходам шел не пышущий азартом мальчишка, а расчетливый воин, плавно, по-кошачьи переставляющий ноги.

Несколько шагов по освещенному пространству, и выставленный вперед меч, в сильной руке, заглядывает, пылающим жаром лезвия, в очередной проход. Подарок богов, с частичкой мрака первым встретит внезапную атаку. Но пока все спокойно, и богатырь с верным спутником идет дальше, чтобы уже на следующем перекрестке все повторить вновь.

— Почему она не отдала его своему жениху? — Прервал гнетущее молчание Илька.

— Кого? — Не понял неожиданно заданного вопроса Федогран.

— Клубок, конечно, кого еще. — Огрызнулся тот. — Чего тут непонятного.

— Не успела. — Послышался голос из очередного темного прохода.

Федогран моментально развернулся в ту сторону, приняв боевую стойку:

— Ты кто? — Сверлил он взглядом говорящую тьму, пытаясь рассмотреть говорившего.

— Когда-то был героем, а теперь… — Голос на миг смолк, а потом выплюнул со злостью. — Теперь — трус.

— Ты Тессий? — Федогран опустил меч жалом в землю. — Слава богу жив. Там тебя Ариадна заждалась. Помирать собралась от горя, а ты тут сидишь. Пошли на волю, на свежий воздух.

— Я не посмею показаться ей на глаза. Я не выполнил требований отца, и не добыл кольчугу. Я струсил. Я недостоин ее красоты.

— Ты на свет-то выйди, а то, как с привидением с тобой разговариваем. — Хмыкнул шишок. — Эко тебя как… — Голос его стал внезапно серьезен.

В свете факела, из темного провала пещеры показался высокий черноволосый мужчина. Подволакивая окровавленную ногу, используя меч как трость, он скорее полз, чем шел, только чудом не падая при каждом движении. Ссутулившаяся спина и опущенные плечи, отупленный взор карих, не смеющих подняться глаз. Своим видом он напоминал скорее потертого жизнью, разочаровавшегося в своих надеждах, глубокого старика, а не воина, ищущего славы. Разорванная щека с проглядывающими белыми зубами сквозь покрытую коркой запекшейся крови, вперемешку с землей, жуткой ране. Неестественный оскал разорванного рта. Жуткое зрелище живого мертвеца.

— Так мне на всех на вас порошка Ягириного не хвати. — Буркнул угрюмо Илька, и перепрыгнул к попытавшемуся от него отстранится Тессию на плечо. — Не дергайся, а то шрам некрасивый получится, с мордой кривой девки любить не будут. Скоро я уже штатным лекарем у Федограна подрабатывать начну. — Забубнил он, безжалостно протирая рану вытащенной откуда-то тряпкой и посыпая порошком, не обращая внимания на стоны своего неожиданного пациента. — Еще ногу посмотрю и передохнем тут немного. Заодно расскажешь, что случилось…

— Он непобедим. — Такими словами закончил свой рассказ Тессий, и откинулся спиной на стену пещеры, вытянув раненую ногу и прикрыв устало глаза. — Я взялся совершить подвиг, но не смог убить врага и добыть кольчугу. Если вернусь в мир, то мое имя будет покрыто позором. Уж лучше умереть. — Прошептал он со вздохом и замолчал.

Федогран сидел рядом и думал. Было над чем поразмыслить. Обещание Ариадне: «Вернуть любимого», становится трудновыполнимым. Ни в какую упрямый Тессий не желает выходить из пещеры без трофея. Этот упертый герой, вбил себе в голову, что покроется позором, не выполнив обещание. Хотя… Скорее всего он прав. Этот мир держится на понятиях доблести и чести, а сдержать слово для воина, как в общем-то и для любого нормального мужчины, это норма. Не выполнить обещание, это позор.

Вот вроде бы плюнул наш герой на данное Ариадне слово. Тессия он нашел, и не его вина, что этот упрямый герой-осел не хочет возвращаться. Так нет. Не может. Совесть не позволяет. Потому сидит, и думает, как тот диванный интеллигент-эксперт, с вечным вопросом в сонных глазах: «Что делать?», и непременным, без тени сомнения ответом на все: «Что-то надо».

Тут эта демагогия не пройдет. Тут мир другой. Рассуждениями о невозможности выполнения данного обещания, ввиду непредвиденных обстоятельств, сопливыми слезами, и попыткой надавить на жалость, тут не отделаешься. Сказал, значит сдохни, но сделай, сдержи слово.

— Так значит из зала в центре лабиринта он не выходит? — Прервал затянувшееся молчание, нарушаемое только шипением огня факела, Федогран, крутя задумчиво клубок ниток Ариадны в руках. К этому путеводному мотку претензий нет, привел точно к задуманной цели. Туда куда надо. Путь к пропавшему герою указал правильно.

— Нет. — Мотнул головой Тессий. — Не любит тоннели, слишком большой, неудобно ему тут ходить.

— Так давайте к нему сами сходим, посмотрим, что это за Чудо-Юдо такое. — Подпрыгнул шишок. — Там и подумаем. Чего тут попусту сидеть. Темно, сыро, и вообще противно. Вон раны у Тессия затянулись уже. Бегать конечно еще рано, но двигаться сможет. Потерпит если больно. Чай не девка красная.

— Я готов. — Поднялся, поморщившись, на ноги новый знакомый. — Надо будет умру…

— Что ты заладил все: «Умру да умру». — Пробурчал недовольно Илька. — Вот все вы герои — эгоисты. О нас подумай, дурья башка. Нам-то потом как возвращаться без тебя, как в глаза твоей ненаглядной смотреть прикажешь. — Он гулко постучал себя костяшками пальцев по голове, выпучив глаза, показывая степень своего отношения к умственным способностям Тессия. — То-то. Думай прежде, чем говорить.

— Можешь помолчать. Балабол. — Улыбнулся Федогран. — Хотя, наверно, в чем-то ты прав. Нужно посмотреть на этого Минотавра. Разглядим поближе, может что на ум придет. Тем более что никакой опасности по пути к его логову нам не грозит. — Он встал, потянулся, расправив плечи, и кинул клубок на землю. — Веди катушка, показывай путь.

— Перун нам в помощь. — Засмеялся, запрыгнув на свое излюбленное место, на плече у богатыря, довольный Илька.

— Защити нас Зевс. — Буркнул угрюмый Тессий.

Дорога оказалась довольно длинной. Петляла и изворачивалась, пытаясь запутать путешественников, закрутить в нескончаемом лабиринте все новых и новых проходов. Если бы не блекло-розовая светящаяся на земле подсказка, оставленная убежавшим куда-то глубоко во мрак клубком, то вряд ли наши герои достигли цели. Сгинули бы в бесконечных коридорах, построенных извращенной волей Гермеса. Но все когда-то заканчивается.

Впереди, из-за очередного поворота, блеснул тусклый огонек, который при приближении, все более и более наливался, превращаясь в залитый светом от факелов, вход в огромный подземный зал.

— Ты не говорил, что тут будет так ярко. — Прикрывая ладонью, привыкшие полумраку глаза, пробурчал обращаясь к Тессию шишок. — Глаза режет и ничего не видно.

Новый знакомый, не зная, что ответить, только пожал плечами.

— Постоим, подождем немного, глаза привыкнут. — Федогран остановился, и поморщившись отвернулся. — Не думал, что от факелов может быть столько света.

— Эти светочи зажжены от огня, пылающего в божественной кузнице самого Гермеса, на вершине Олимпа. Их свет изгоняет злых духов и очищает души. — Заговорил зажмурившийся, спасенный герой, гордо подняв подбородок, и едва не уперевшись носом в свод пещеры

— То-то тут Минотавры развелись, а великие герои от них убегают. — Не мог в ответ не съязвить Илька и ехидно усмехнулся. — Прямо святое место, а не гадюшник с быками переростками.

— Хватит. — Одернул друга Федогран. — Твой язык тебя, когда ни будь погубит… У меня, по-моему, глаза уже немного привыкли.