С 1977 по 1979 год соперничество между полицией и армией должно было обостриться. Она ча­сто была сосредоточена на вопросах разведки, которые являются основой антитеррористических усилий. Том III армейского руководства по сухопутным операциям, «Контрреволюционные опе­рации» (Северная Ирландия определяется как «контрреволюционный конфликт») был издан в августе 1977 года и стал библией для армейских операций в Ольстере. В нем говорится, что раз­ведданные - это «ключ к успеху». События уже продемонстрировали это иерархии служб без­опасности.

Политика интернирования оказалась контрпродуктивной во многом из-за того, что разведданные были очень скудными. ИРА тоже извлекла уроки из своих ранних ошибок и была более осторож­на в том, как и когда она взаимодействовала с силами безопасности, а также в том, чтобы не оставлять улик, которые могли бы осудить ее члена. Необходимость в компетентном, централи­зованно управляемом разведывательном аппарате для замены существующей сети враждующих агентств была очевидна.

До реорганизации антитеррористической разведывательной деятельностью занимались отдель­ные службы как в армии, так и в КПО. Более того, в составе КПО было два отдела: отдел «С», отдел уголовного розыска (ОУР), отвечал за допрос подозреваемых и сбор доказательств после инцидентов; отдел «E», Специальный отдел (СО), управлял сетями информаторов, жизненно важными для успешных антитеррористических мер. СО был освобожден от обязанности прово­дить допросы после окончания интернирования. Назначение уголовного розыска ответственным за допрос, или, как любили называть это в армии, «проверку», было отчасти жестом. Это соот­ветствовало официальной политике рассматривать терроризм как преступление, а не как под­рывную деятельность после прекращения в марте 1976 года политического статуса для всех за­ключенных членов военизированных формирований. Однако принятие отделом уголовного ро­зыска на себя ответственности за проведение допросов также последовало за серией дискреди­тирующих публичных заявлений и правительственных расследований бесчеловечного обраще­ния с подозреваемыми со стороны СО.

Для успеха антитеррористических операций крайне важно, чтобы эти два ведомства работали сообща. Следователь уголовного розыска, например, может считать, что подозреваемый член ИРА готов работать информатором на СО. На практике часто возникали проблемы с взаимоотно­шениями. Старший офицер КПО вспоминает: «Существовало рабское следование принципу «только то, что нужно знать». Специальный отдел передавал в уголовный розыск минимум ин­формации».

После внутренней реорганизации, проведенной Кеннетом Ньюманом, два полицейских управле­ния выступили единым фронтом, хотя их отношения с армейской разведкой оставались плохими. В армии были свои собственные информаторы, или «наводчики» на ольстерском сленге. Обыч­ные офицеры, у которых не было опыта работы в Северной Ирландии, могли найти себе агента во время четырехмесячного турне. Жизнь этого агента иногда зависела от компетентности этих обычных офицеров.

В дополнение к разведывательной деятельности обычных подразделений, в армии было несколь­ко специализированных подразделений. Лисберн также был штаб-квартирой 12-й роты разведки и безопасности, входившей в состав Разведывательного корпуса, сформированного в Ольстере в 1972 году, численность которого превысила 200 человек. Рота была разделена на подразделения, обслуживающие Лисберн и штабы бригад. Хотя первоначально она занималась некоторой аген­турной деятельностью, ее члены занимались в основном бумажной волокитой: готовили отчеты для старших офицеров и вели картотеки подозреваемых.

С 1972 года в армии также существовало Специальное подразделение военной разведки в Север­ной Ирландии, СПВР (СИ), организация, состоящая примерно из пятидесяти офицеров и сер­жантов, которые должны были выступать в качестве посредников между армейскими начальни­ками и Специальным отделом КПО на различных уровнях командования. Они участвовали в большинстве обменов секретными разведывательными данными между армией и КПО и долж­ны были особенно пострадать от растущей конкуренции между двумя организациями.

Среди офицеров, служивших в СПВР в середине 1970-х годов, был капитан Фред Холройд, офи­цер Королевского транспортного корпуса, который выполнял работу в армейской разведке в Се­верной Ирландии. Впоследствии в серии интервью прессе и в своей книге «Война без чести» он подробно рассказал о соперничестве между различными разведывательными организациями и некомпетентности некоторых своих коллег-оперативников. Другие, служившие на аналогичных должностях, подтверждают утверждения капитана Холройда о сражениях между различными организациями, занимающимися сбором разведданных. Расследования Дункана Кэмпбелла, журналиста, работающего в журнале «Нью Стейтсмэн» и газете «Айриш Индэпендент», под­твердили другие аспекты истории Холройда. Однако некоторые из наиболее серьезных утвер­ждений Холройда вызывают споры, которые будут рассмотрены в пятой главе.

В дополнение к органам армии и полиции, занимающимся сбором информации, также активно действовали Секретная разведывательная служба (МИ-6 или МИ-6) и Служба безопасности (МИ-5). Обе организации пытались вербовать агентов и были больше озабочены политическим аспектом беспорядков, чем армия или полиция. Хотя МИ-6 играла заметную роль в первые дни Смуты, ее влияние пошатнулось из-за обвинений в 1972 году в том, что она поощряла двух аген­тов, Кеннета и Кита Литтлджонов, грабить банки в Республике Ирландия. Ирландское прави­тельство потребовало экстрадиции этих двух людей из Великобритании после обнаружения их отпечатков пальцев после ограбления банка в Дублине в 1972 году. Кеннет Литтлджон, бывший военнослужащий парашютно-десантного полка, который занялся разбоем, впоследствии утвер­ждал, что МИ-6 намеревался использовать его банду для дискредитации ИРА посредством гра­бежей и убийств ее членов. Сообщается, что Морис Олдфилд, в то время второй по рангу офи­цер МИ-6, созвал сотрудников на совещание в штаб-квартире организации в Лондоне, чтобы опровергнуть обвинения. Хотя Служба, возможно, отклонила некоторые обвинения Литтлджона, было ясно, что братья были агентами британского правительства – генеральный прокурор насто­ял на том, чтобы слушание об их экстрадиции в Ирландию проходило в тайне по соображениям национальной безопасности. Впоследствии Литтлджоны были отправлены в Республику, где они получили суровые сроки за ограбление дублинского банка.

В то же время, когда происходила экстрадиция Литтлджонов, в Дублине был арестован Джон Уайман, человек, который, как полагают, был офицером МИ-6. Он был задержан вместе с сер­жантом Специального отдела полиции Ирландской Республики, который предоставил ему се­кретные разведывательные документы. Уайман был досрочно освобожден в 1973 году после от­бытия трехмесячного срока предварительного заключения. Говорили, что дела Литтлджона и Уаймана убедили Олдфилда, который стал главой МИ-6 в 1973 году, в том, что его организация не должна марать руки борьбой с ИРА в Соединенном Королевстве, и побудили его начать свора­чивать свою деятельность.

Переход к МИ-5 от МИ-6 в качестве ведущего агентства в антиреспубликанской секретной раз­ведывательной деятельности сопровождался большим соперничеством и недоброжелательно­стью. Обе организации имели связные отделения в Лисберне и Ноке. К концу 1970-х годов МИ-6 потеряла большую часть своей агентурной сети в Ирландии, и, хотя МИ-6 сохранила свое связ­ное отделение в Стормонте и свою резидентуру в британском посольстве в Дублине, большую роль взяла на себя МИ-5.

Армия была хорошо осведомлена о принципах, которыми следовало руководствоваться в работе разведывательного ведомства. В руководстве «Контрреволюционные операции» говорится: «Раз­ведка и безопасность должны контролироваться централизованно, чтобы обеспечить эффектив­ное и экономичное использование ресурсов. Таким образом, должна существовать единая инте­грированная разведывательная организация, подчиняющаяся либо начальнику разведки, либо старшему офицеру разведки в оперативном районе».