Независимо от того, изменилось ли личное отношение Хермона под давлением миролюбивого идеализма его речи 1980 года, как главный начальник операций по обеспечению безопасности он теоретически был ответственен за тактику засад, к которой возвращалась армия. Но Хермон также руководил еще одним изменением в должности в виде повышения помощника главного констебля Тревора Форбса до главы Специального отдела. Этот отдел был настолько важен для руководства тайными операциями, что взгляды его руководителя могли сыграть ключевую роль в процессе планирования засад.

Возможно, наиболее убедительное объяснение того, чего стремились достичь силы безопасно­сти, вернувшись к политике периодических засад, дано высокопоставленным лицом в Стор­монте. Он говорит, что идея проведения таких операций «заключалась в том, чтобы время от времени давать ИРА по рукам, что могло удержать их от совершения новых нападений». Судя по интервью, которые мне удалось провести, инициатива по этому изменению исходила не от мини­стров, которые могли бы испытывать больше сомнений по поводу политических последствий та­ких «ударов», а из самого здания службы безопасности.

Другое объяснение использованию засад дано бывшим старшим офицером в Лисберне. Он при­знает, что такие операции могут обеспечить ИРА мучениками, но считает, что они могут дать шанс разобраться с конкретными лицами, говоря: «Баланс преимуществ для нас или для них мо­жет быть очень сомнительным. Наступает время, когда мы говорим: «Нам нужно убить» – такой-то человек является занозой в нашем боку, и мы должны что-то с ним сделать».

Большинство офицеров, участвовавших в разведывательной работе в Северной Ирландии, склон­ны полагать, что засады эффективны для устранения конкретных игроков или подразделений. Однако они понимают, что такие меры могут дать им ограниченную передышку. Один офицер КПО сказал мне на брифинге: «Мы пускаем им кровь из носа, но они вытирают ее и возвраща­ются. Иногда мы наносим по ним сильный удар и выводим из строя целое подразделение актив­ной службы. Наступает затишье, появляются новые лица, и все начинается сначала».

Из разговоров с теми, кто присутствовал при обсуждении операций спецназа в Ольстере, стано­вится очевидным, что сами руководители служб безопасности и министры в какой-то степени становятся жертвами менталитета «чистого убийства». Учитывая, что откровенное обсуждение устранения членов ИРА было анафемой для большинства из этих людей, здесь стоит обсудить, как развивалась типичная операция САС в Ольстере в середине 80–х годов, процесс, собранный по кусочкам людьми, сыгравшими различные роли в подобных драмах.

Идея проведения превентивной операции спецназа против террористов может возникнуть в ряде мест. Инициатива чаще всего исходит от регионального руководителя Специального отдела, а иногда и от самого руководителя Специального отдела, после получения разведданных от ин­форматора о местонахождении тайника с оружием или цели предстоящего нападения. Информа­ция от информатора «национального достояния» часто передается Службой безопасности в СО, потому что именно они, через ЦКГ, имеют возможность что-то с этим сделать. СО может предложить провести превентивную операцию или просто передать информацию в нейтральных выражениях армии. Это может быть командир бригады, командующий сухопутными войсками или командир группы разведки и безопасности, человек, выбранный за его опыт проведения тай­ных операций, который затем может предположить, что наводка подходит для «исполнительных действий».

Затем группа РиБ в тесном сотрудничестве с ЦКГ разработают план. Результат их деятельности, которому на данном этапе присвоено кодовое название, затем будет передан для утверждения ко­мандующему сухопутными войсками. Затем он может передать его командующему войсками в Северной Ирландии и главному констеблю, а они, в свою очередь, могут сообщить о нем госу­дарственному секретарю. Скорее всего, это будет иметь форму краткой беседы, в ходе которой госсекретарю сообщат, что есть возможность нанести значительный удар по террористам. Если его спрашивают, госсекретарь обычно отвечает, что генерал или старший офицер полиции долж­ны делать то, что они считают правильным. После утверждения план затем передается группам наблюдения и САС, которые должны его выполнять.

Многие операции, одобренные либо на министерском, либо на более низком уровне, заканчива­лись ничем из-за ненадежности разведданных от информаторов. Солдаты возвращались на базу несколько дней спустя, так и не увидев террористов.

Процесс разработки и утверждения таких операций можно в какой-то мере сравнить с идеей за­рядить винтовку одного солдата в расстрельной команде холостым патроном. Иногда это дела­лось для того, чтобы позволить всем членам расстрельной команды поверить, что они лично не несут ответственности за смерть своей жертвы. Точно так же генерал может дистанцироваться от того, что процитированный ранее офицер назвал «довольно очевидными» последствиями успешной превентивной операции, передав вопрос на утверждение вышестоящему руководству. Госсекретарь может чувствовать, что он или она не несет ответственности, потому что легче принять совет начальников служб безопасности, чем отвергнуть его. После окончательного утверждения плана ответственность снова перейдет к двадцативосьмилетним капралам или сер­жантам полиции, которые должны будут его выполнять, потому что только люди на месте могут интерпретировать правила ведения боевых действий.

Организационные и тактические изменения в САС в начале 1980-х годов также важны для оцен­ки отношения солдат, на которых легла такая ответственность. Переход от эпизодических ко­мандировок всех четырех подразделений полка к отправке отдельных лиц в усиленный отряд численностью чуть более двадцати солдат в Ольстере, который в конечном счете последовал за созданием группы РиБ, имел важные последствия. Несомненно, были и преимущества, в частно­сти, люди служили дольше, лучше знакомясь со сценой Северной Ирландии. Но эта новая схема отправки людей в Северную Ирландию ограничила число солдат, которые приобрели опыт про­ведения подобных операций, усилив их подозрительность к посторонним, а также связи между ними.

По словам одного из военнослужащих полка, капитанам, отправленным командовать подразде­лением в Северной Ирландии, иногда было трудно осуществлять над ними контроль. После смерти офицера САС, капитана Уэстмакотта в 1980 году, офицеры САС все реже отправлялись со своими людьми на наблюдательные задания или в засады. Офицеры обычно переводились в оперативный отдел на местной базе сил безопасности. Без них на поле боя солдаты, скорее всего, возвращались к «правилам больших мальчиков», если видели террориста. Большинство, если не все, инцидентов со смертельным исходом с участием САС, произошедших в период с 1983 по 1985 год, произошли в отсутствие офицера.

После Фолклендской войны в 1982 году в САС пришло большое количество солдат из пара­шютно-десантного полка. Майор парашютно-десантного полка стал офицером, командующим учебным подразделением, и, по словам нескольких человек, которые в то время служили в САС или пытались поступить в него, критерии отбора сместились в сторону акцента на агрессивный менталитет воздушно-десантных войск и отхода от более традиционных ценностей САС. Полк начал отчислять все больше людей, которые не соответствовали его стандартам отбора; в ре­зультате его численность снизилась, явление, известное в Херефорде как «ползучее превос­ходство». Эти проблемы привели к конфликту между начальником учебного крыла и команди­ром полка, из Королевского транспортного корпуса, в середине 1980-х годов. Командир считал, что проходит отбор слишком много десантников и слишком мало из всех других полков. Даже начальник САС и его преемник, начальник сил специального назначения, базирующийся в Лондоне бригадный генерал, несущий общую ответственность за такие войска, вмешались в по­пытке заставить учебное крыло, в котором доминировали сержанты парашютно-десантного пол­ка, служившие в 22-м полку САС в течение многих лет, принять больше тех, кто не входил в число десантников. Следствием этих разногласий по словам сотрудника САС, стало то, что к се­редине 80-х годов численность полка была значительно ниже штатной, во многих подразделе­ниях было десять или двенадцать солдат, а не шестнадцать. По словам одного офице­ра полка, доля десантников, которые составляют примерно одну семьдесят пятую часть от об­щей числен­ности армии, в середине 80-х годов достигла в 22-м полку САС 52 процентов.