Я осмотрелась вокруг. Небольшая квадратная каморка с четырьмя кожаными диванами вдоль стен и квадратным столиком между ними. Всё вокруг выдержано в тёмных тонах, но освещение тёплое. Ах да, весь свет исходит от красивенькой люстры, весящей прям над столом. На стенах висят картины: грустного клоуна; странного чудовища похожего на дикую смесь осьминога и человека; гигантского дерева с листвой то серебристого, то тёмно-зелёного цвета, со странного вида ветвями, похожими на куски суши и моря, а также змея просто невероятных размеров, спящего на этом самом дереве, пейзаж какой-то смутно знакомый, но в голову ничего не приходит; и последняя картина изображала собрание каких-то стереотипных магов в остроконечных шляпах и балахонах за странным круглым столом.

Последней деталью интерьера было странное табло, на котором замерли цифры. Сейчас было написано «563», но это число быстро уменьшалось.

— Не, я однозначно не виновата, — немного погодя сказала я, рассматривая табло. — Виноват тот, кто меня убил.

— Ты победила, — поднял лапу фамильяр. — Самый железный и неоспоримый аргумент… Какое-то унылое место. Где мои прекрасные девушки с белыми крыльями? Да хоть красные и с рогами, но где?!

— Это тебе Ева рассказала про весь этот бред? — насмешливо поинтересовалась я.

— Не, Элиот, — отмахнулся Мерлин. — Говорят, что в посмертии очень даже хорошо, но я не вижу ничего кроме твоей осточертевшей физиономии. Где мои кра-сот-ки?!

Последнюю фразу он протянул так жалобно, что мне даже чуть меньше захотелось придушить его за нытьё.

— За осточертевшую физиономию в нос получишь, — показала я ему кулак, но быстро смягчила тон и откинулась на спинку дивана. — Не переживай ты так, подождём и будет тебе куча привлекательных кошечек.

— Зачем мне эти дуры?! — возмущённо спросил фамильяр. — Мне нужны такие высокие, гуманоидные и пышногрудые. И вообще, желательно эльфийки, на нимф тоже согласен. Да хоть эти бабы с белыми крыльями, которых, пуская слюни, расписывал Элиот. Я что, зря умер что ли?

— Ну, у тебя и вкусы, конечно, — немного удивлённо сказала я. — Встречный вопрос: а ты-то им нужен?

— Я милый, пушистый, мяукаю и вообще кот, — он попытался сделать милое лицо, но быстро сдался и раздражённо лизнул лапу. — Я просто обязан им понравиться.

— Если нас ни с того, ни с сего вдруг заселят вместе, то ты мне бордель не устраивай, — серьёзно сказала я, пригрозив фамильяру пальцем.

Он лишь фыркнул и запричитал ещё громче:

— Боже!! Где мои красавицы! Хоть одну дайте, как утешительный приз!

Раздался резкий писк, похожий на комариный, и около люстры во вспышке света появился небольшой листок бумаги, медленно планирующий к стенающему коту. Он упал прямо перед несчастным и тот, перевернув картинку, придавил её лапой.

— Да!!! Мои молитвы были услышаны! — он чуть ли не разревелся. — Эй! Моё!

Я под очень и очень возмущённый крик отобрала у фамильяра бумажку и стала рассматривать полуобнажённую эльфийку, изображённую на ней. В чём-то похожее изображение было в книге Анделаса.

— А она красотка… Бесит.

И разорвала листок на мелкие клочки.

— Что ты наделала!!! Моя красотка!!!

— Это была картинка, — парировала я, запихивая обрывки бумаги за диван. — Успокойся и прими судьбу.

Он упал на бок и грустно взвыл. Ну вот что он, как взбесился?! Пока был во плоти и крови не был таким озабоченным нюней. Правду говорят — смерть меняет люде… существ.

Хм, а что насчёт пресловутых плоти и крови? Я ущипнула себя и, на своё безмерное удивление, почувствовала боль. Странно, вроде бы мертва, но как-то вообще не мертва.

В размышлениях я провела минуты три, но в итоге мне это надоело, и я снова присмотрелась к табло, там гордо отображалось число «50». Ну и что могут значить эти цифры? Наша очередь что ли?

— Мерлин, как думаешь, что это за хрень?

Он ответил безжизненным тоном, не поднимая головы:

— Наверняка наше место в очереди по рассмотрению нашего же дела.

— Вообще, странно всё это. Я представляла посмертие определённо не так. Сервис для клиентов просто отвратительный, — недовольно буркнула я. — Хей! Кто ты там, дай-ка мне вишнёвой крови!

Кто-то там не удосужился исполнить мою просьбу.

— Ты сломала Его, уничтожив Его великий дар, — вяло промямлил фамильяр.

— Не пори чушь. Просто этот кто-то очень уж противный тип, — моему негодованию не было предела. — О, смотри, скоро мы!

На табло пошёл обратный отсчёт «5», «4», «3», «2», «1».

— Получено подтверждение, — раздался неживой женский голос. — Отправляю к Оку. Приятного посмертия.

«Что? Всё так просто?» — разочаровано подумала я. — «Ну и сервис, конечно».

Вся комната мигнула синей вспышкой, и мы оказались в абсолютной пустоте. Ну, так показалось на первый взгляд.

— А это что за мерзкая чучундра? — недовольно спросил продравший глаза Мерлин, указывай лапой на висящий в воздухе глаз. — Слыш, глазастик, отправляй меня к красоткам! И побыстрее!

К слову, радужка у глаза была синяя. А размер раза в четыре больше меня. Ни век, ни ресниц — только непосредственно глазное яблоко и ничего лишнего.

«Ну и тварина, конечно. Кому только в больную голову пришло создать этого монстра?»

Я с омерзением разглядывала глаз, а он рассматривал нас.

— Какова ваша вера? — раздался озадаченный мертвецкий голос, только на этот раз мужской.

Эта мерзость ещё и говорить умеет?!

— Я верю в то, что ты отправишь меня к красоткам! — вскричал кот.

— Неудовлетворительный ответ. Какова ваша вера? Кто ваш бог?

Пересилив омерзение, я ответила, стараясь не смотреть на красные сосуды глаза:

— Мы не определились. Пока что у нас нет богов. И нет веры, разумеется. Вот если нас вернуть, то, может, мы определимся, — добавила я с толстым намёком.

На некоторое время повило молчание, но вскоре снова раздался тот же голос:

— Невозможно оценить праведность жизни — большая часть воспоминаний заблокирована. Создаю возможные исходы.

Зрачок глаза подёрнулся дымкой.

— Мне не нравится этот хрен, — безапелляционно заявил кот. — Какой-то он мутный, причём во всех смыслах. И ещё мне кажется, что он не хочет отправлять меня к красоткам, а тебя хоть куда-то. Смотри вон, как раскраснелся. Стыдно небось.

Белок глаза и правда стал становиться всё более и более красным, а само Око начало потряхивать. Ох, как мне это не нравится. Ох, чую не к добру это.

К моему несказанному облегчению вскоре глаз перестал трястись, его белок принял синюшный оттенок, а зрачок приобрёл чёткость.

— Подтверждение получено, — снова прогромыхал голос, но на этот раз будто с облегчением и… почтением что ли? — Сорок девятая, осколок сорок девятой, вы отправляетесь к Древнему. Приятного посмертия.

Задолбали они с этим «приятным» посмертием. Как будто смерть и последующее за ней может быть приятным.

Опять всё озарилось синей вспышкой, и мы куда-то перенеслись.

— О! Сорок девятая! Давненько не виделись! Как поживаешь?! — раздался жизнерадостный голосок.

А это кто такой? И почему я сорок девятая? Кое-как протерев глаза, я с удивлением посмотрела на человека передо мной. Ну и что это, чёрт возьми, значит?!

На стуле перед нами сидел кучерявый мальчик лет тринадцати. Закинув ноги на спинку кресла и свесив голову, он радостно смотрел на меня.

— Ты кто? — хрипло спросила я, в горле резко пересохло.

— Всякие старики называют меня Древним, но ты можешь называть Каем, — искренне улыбнулся он. — Ну, рассказывай, как умерла, как жизнь? Ой, что это я так неприлично, тебя как сейчас зовут? И да, присаживайся.

Кай взмахнул рукой, и меня снесло в мягкое кресло бордового оттенка. Ошеломлённый Мерлин материализовался на моих коленях прямо из воздуха.

— Удобно? — забеспокоился пацанчик, нормально садясь на своё кресло. — Я помню, что тебе всегда нравился этот цвет. Не знаю почему, вот мне нравится тёмно-фиолетовый, у Хаоса всегда были красивые оттенки. О, ты как всегда с котом?! И почему я не удивлён? А, это не обычный кот… осколок души… значит, фамильяр, я прав? Конечно же, прав, иначе у вас не было бы такой связи! Ой, что-то я заговорился, прости, просто давненько ко мне никто не попадал, уже лет 10… а то и 15! Ну, давай, рассказывай.