– Много было ору? – сочувственно спросил Раскон.

– Не спрашивай. – буркнул северянин и замолчал, уставившись в огонь.

Где-то снаружи завыли, пронзительно и истошно, а в камине с треском раскололось горящее полено. Жерданы хрустели мятными сухарями и поочередно подкидывали какой-то синий кубик, пристально вглядываясь в черточки на гранях и вяло ругаясь.

– А дальше? – спросил Брак когда понял, что продолжать рассказ никто не собирается. – Раготар действительно оказался… Эээ?

Раскон и Сонатар уставились на него, как на сущего идиота, сморозившего очевидную глупость.

– Этот выкормыш? Я знать не знаю Сельвинскую долину, мы вообще там не…

– Гхм. – крякнул Раскон и извиняюще развел руками, – Брак, не говори чепухи. Даже если он и имеет какое то отношение к…

– Нет! – лязгнул Сонатар, саданув кулаком по столу.

– Тем более, – пожал плечами фальдиец, – Это старая как мир история про утерянного отца. Если хорошо подвешен язык, а предполагаемый отец наивный дурак, можно стрясти с недотепы неплохую сумму, а то и вовсе стать членом богатой семьи.

– Язык у него подвешен. Стоило вырвать его сразу, при первой встрече, – хмуро проворчал северянин, комкая салфетку в огромном кулаке.

– А что, были и другие встречи? – поднял бровь Раскон.

– Нет. Но будут. И весьма скоро.

– Да чем все закончилось то? – недоумевающе спросил Брак. – Это было месяц назад.

Фальдиец гмыкнул, осушил стакан и неторопливо потопал в уборную. Сонатар тяжело посопел, успокаиваясь, кинул взгляд на часы и принялся рассказывать.

За изгнанием Раготара с любопытством следил весь поселок. Сначала долго вслушивались в приглушенный разговор из-за стены, тон которого все повышался и повышался. А под конец, когда в знакомом каждому мерном лязге мэра Шалариса начали проскакивать несвойственные ему ругательные словечки, исход стал очевиден даже самым недалеким. Матерящегося и вопящего торговца стражники вышвырнули в лужу за воротами, для острастки помесили сапогами и велели немедленно убираться из города. Напоследок кинули сверху разорванный платок, немедленно утративший в жирной грязи всю свою презентабельность и белоснежность. Безусловно красивый и своевременный жест, но, увы, ошибочный.

Неудавшегося наследника Сонатара хлопали по плечам, говорили пустые ободряющие слова и хвалили за попытку, особо нетерпеливые уже тащили его в кабак заливать горе дармовым хвойным пивом перед скорым отплытием, а Раготар лишь сдавленно морщился от боли и сыпал грязными оскорблениями в сторону запертых ворот, на потеху скалящимся стражникам. И лишь когда он, наконец, дал себя увести, то позволил себе улыбнуться. Довольной и веселой улыбкой.

– И на этом все? – уточнил Брак. – Он так и не уплыл?

– Сколько бочек крови он у тебя уже выпил, Сонатар? – вошел в комнату фальдиец, вытирая руки желтым полотенцем, – Может, все таки примешь блудного сынишку?

– Много, – процедил северянин. – Я недооценил его упорство и наглость. Ума не приложу, где он раздобыл столько людей, но в хитрости ему не откажешь. Если бы я тогда знал про этих шарков, успел бы подготовиться. А теперь уже поздно, половина моих бойцов давно в Троеречье.

– А он знал? – уточнил Брак. – Про шарков.

– Наверняка.

– Знал, знал, не сомневайся, – усмехнулся Раскон. – Иначе бы точно не решился на такую авантюру. Старый добрый шантаж. Ему терять нечего, в отличие от тебя. Сколько у тебя бойцов осталось?

Сонатар поморщился, опустошил стакан и поднял вверх обе ладони с растопыренными пальцами. Опустил, подумал, и вновь поднял одну.

– Пятнадцать… – задумчиво пробормотал фальдиец. – Ты поэтому скрапперы сюда на крышу перенес?

Северянин утвердительно кивнул.

– Ополчение?

– Не пойдут, – буркнул мэр и внезапно выругался, – Шаргов ублюдок и его шаргов язык. Он убедил всех, что это семейные разборки и не стоит вмешиваться. Кого-то купил, кому-то посулил в будущем всякое. До сих пор страдали только мои люди и моя собственность, так что не верить ему повода нет. Местные попрятались, заперлись по норам. Приезжих почти не осталось, а те, кто уплыл быстро разнесут весть о том, что у меня появился сынишка и мы с ним не ладим.

– И сколько у него…

– Бойцов? – неожиданно подали голос заинтересовавшиеся Жерданы.

– Десятка два, может больше, – зашел в комнату еще один северянин, закованный в тяжелый, заиндевевший панцирь, на полированной поверхности которого неохотно таяли пушистые снежинки. Из под косматых бровей угрюмо сверкнули близко посаженные голубые глаза. – На Красной Засеке их нет. Ночью сожгли сторожевую вышку у верхней излучины, Кнукт пропал.

– Берегом придут, – выругался Сонатар и представил вновь прибывшего. – Это Каролдис Шеллерг, главный по охране.

Пока обменивались рукопожатиями, слуга принес дымящийся котелок и принялся разливать по чашкам остро пахнущий травяной настой.

– Мы бы давно нашли их логово и выжгли эту погань из Шалариса, но прятаться они умеют. За последнюю неделю меняли лежку три раза, – торопливо разъяснял Каролдис, откусывая от огромного куска хлеба с сыром. – Да и людей у нас мало. Если сцепимся в лесу, шарговы мертвецы поднимутся, и поляжем все. Мы это понимаем, они это понимают. Поэтому торопятся.

– Заморозки? – предположил Раскон.

– Сегодня последний день, который можно назвать теплым, – кивнул стражник, – Завтра ударят морозы. Без укрытия в лесу они долго не продержатся, да и запасов еды у них нет. Так что будут атаковать, или сбегут.

– Этот не сбежит, – сквозь зубы пробормотал Сонатар. – Его даже шарки не пугают, уп-порный, сволочь. Сыночек.

– Я вижу отцовскую любовь в твоем взгляде.

– Молчи.

– А где наемники? – картинно оглянулся по сторонам фальдиец. – Ловцы, рубаки, лесорубы те же. У вас месяц был, чтобы подготовиться. где это все?

Северяне одновременно поморщились. Сонатар покачал головой потянулся за вином.

– Никого больше нет, и не будет. Я трижды посылал за помощью, больше терять людей не буду, да и времени нет. Либо у них на реке сообщники, либо никто не рискует встревать в войну сейчас, когда есть риск быть сожранным мертвецами. А цепов не было давно.

– Горжи? – подал голос Жердан Младший.

– Их тут, считай, нет, – ответил северянин. – Торчат уже неделю на пристани, выжидают, чем все закончится. Тут каждая кушварка знает, что назревает бойня. Не в обиду тебе, Раскон, но я горжеводов опасаюсь куда больше, чем этого ублюдка и его лесную банду. Вы как стервятники, только и ждете возможности поживиться. Слышал, что в Подречье произошло? Целый поселок мертвецов уничтожили и сожгли, выгребли все ценное. И это когда про ваших шарков вообще еще никто не слышал. Ублюдки даже не стали разбираться, просто покосили всех из скраппера и ушли рекой.

Брак навострил уши, но виду не подал. Раскон неторопливо пригубил напиток из чашки, закусил печенькой и вопросительно поднял бровь.

– Гхм. И? Меня тоже обвинишь в попытке тут всех перебить и вынести все ценное? – фальдиец полез в рукав, достал трубочку и принялся ее набивать, – Сейчас вот, докурю, и начну. Устраивать бойню на сытый желудок – самое милое дело, способствует пищеварению.

– Раскон, я шкуру тогда возьму? – указал на стену Брак. – И вилки заберу.

– Часы хочу. – уважительно кивнул шустрому калеке Старший Жердан. – И топор.

– Я тоже шкуру… хотел. – сокрушенно пробормотал Младший.

Немудреные шутки помогли. Начавшая было накаляться обстановка стремительно остывала. Улыбнулся даже угрюмый стражник.

– С горжеводами я попробую договориться. – хлопнул ладонью по столу фальдиец. – Я видел красные бляхи, такие в гильдии не выдают просто так. Это не гнилье донное, а значит с ними можно иметь дело.

– Только поэтому их до сих пор не утопили, – буркнул Сонатар. – Ради такого случая я бы не поленился расчехлить бадангу.

– У тебя есть баданга? – изумился Раскон.

– У меня много чего есть, – самодовольно ответил Сонатар. Едва заметно поморщился и вполголоса добавил: – Кроме механика. Городской отказывается ввязываться в семейные разборки, за что непременно будет наказан. А мой неделю назад пропал из мастерской.