– Кев, всем понравилось бы, даже если бы ты сводил без штанов. Особенно, если бы ты сводил без штанов. Люди как птицы, падки на все маленькое и блестящее.

– Когда это ты успел стать знатоком содержимого моих штанов, Сорен? – усмехнулся в усы механик.

– Когда снимал мерки, неблагодарная ты скотина, – буркнул скорняк. – У меня все записано. Хромец, будешь байки травить сегодня?

Брак покачал головой, рассеянно вертя в руках серую шкурку лесного визжика – кто-то из охотников занес плату за капкан. В перепалке он почти не участвовал, с вялым интересом прислушиваясь к болтовне за соседним столом, где ужинал экипаж горжи. На улице молотобойцы, как обычно, мерялись мускулами с лесорубами, выясняя, чье ремесло древнее и почетнее, а рыбаки в углу кабака увлеченно резались в кости, звонко стуча стаканчиками по дереву. Калека вздохнул и убрал в карман фигурку скиммера – он с удовольствием свел бы партию в забойку, но в Приречье других игроков не было, а постигать мудреные правила новые друзья не хотели.

– …дника больше нет. Сары рвут и мечут, доми вяло оправдываются. Ходят слухи о большом походе на степь.

– Пора бы, – затянулся трубкой усач в синей повязке, – Кланы давно нарывались, но это уже совсем за гранью.

– Война? – заинтересованно спросил высокий, худой горжевод в плаще. – Хорошо, если низовья почистят, вы из задницы мира разом окажетесь в центре событий.

– Вряд ли, дураков идти войной на степь нет, – возразил первый говоривший, – Звери молчат, как обычно. Но кто-то из кочевников вышел на Доминион, Коты вроде. Винят во всем Гиен.

– Коты могут, – кивнул усач, – У них с псинами грызня была, по слухам. Они по сравнению с остальными еще адекватные, мы им металл на эйносы дважды в год меняем. А Гиенам туда и дорога, чем меньше степных ублюдков у границ леса, тем лучше нам. И так сидим, как на углях, уже третий год.

– После Двуречья то?

– Угу.

Брак добела сжал пальцами кружку и стиснул зубы. Гомон за соседними столами будто отошел на задний план и утих, оставив для восприятия лишь едва слышимый разговор.

– Теперь точно станет меньше, – сказал высокий. – На псин спустили всех собак.

За столом негромко рассмеялись.

– Ну, кто-то должен быть во всем виноват. Не орать же на весь мир, что дружно обгадились, да еще и незнамо как.

– Сары и доми роют носом, в Триречье награду кликнули по всему западу. А на севере так вообще… У вас их нет, кстати?

– Гиен? – задумался обладатель синей повязки. – Нету. Кто-то из Люторогов на вырубке работает, еще один по лесу шастает. Про других не знаю. Сам знаешь, проще арма среди камней отыскать.

– Жаль, они синью платят. Ждите в гости ловцов.

– Жаль. – согласился усач. – Как думаешь, в Триречье согласятся на полунемого лесовика, если мы его как следует отмоем и подарочной ленточкой перевяжем?

– Если это тот, о ком я думаю, вам еще и приплатить придется, – хохотнул длинный. – А про мертвяков слышали? В Подречье ходят слухи, что…

Слушать продолжение Брак не стал, сил не было. Встал из-за стола и, махнув рукой удивленным таким поведением друзьям, побрел в мастерскую. Врезался в какого-то лесоруба, сбивчиво извинился и похромал дальше, едва слыша доносящееся вслед недовольное бухтение.

В сарае Брак тщательно запер дверь, залил эйр в фонарь, заставив светиться высушенные трупики светлячков, после чего упал в кресло, все еще пахнущее смолой и свежей стружкой. С тоской оглядел широкий железный верстак, заваленный мелкими деталями, груду вещей в углу, из которой гордо торчал резной посох с искусно вырезанной фигуркой совы на набалдашнике – поделку кого-то из лесорубов. Провел рукой по пузатому боку компрессора для заправки банок, новенькому, буквально позавчера законченному и толком еще не обкатанному, из-за чего при работе он немилосердно стучал вразнобой.

Брак в одно движение смел рукавом хлам с верстака, водрузил в центре столешницы фигурку скиммера и слепо уставился на мерцающие в полумраке обводы крохотного корпуса. Откуда-то издалека раздался едва слышимый, но с каждой секундой нарастающий перезвон колокольчиков.

– Всегда помни о доме… – пробормотал калека, цитируя надпись с прощального подарка старшего механика. – Я помню, Час. Я не забыл.

Глава 13

Стук в дверь бывает разный, ведь найти двух совершенно одинаковых людей не удавалось еще никому. Да и один и тот же человек в разные моменты стучит по-разному. Трезвый Джус, к примеру, стучал мелким, дробным перестуком, живо напоминавшим о сорванном захвате старого, подыхающего движка. Пьяным он вообще не стучал, а ломился, зачастую используя для этого подручные предметы.

По стуку многое можно сказать о посетителе. А по реакции на него – о владельце жилища. Кто-то подпрыгнет на стуле от вкрадчивого постукивания соседа, пришедшего спросить флягу эйра до завтра. А кто-то, занявший кри не в то время и не у тех людей, в ответ на требовательный грохот ударов выйдет в окно, позабыв надеть исподнее.

К этому стуку Брак готовился восемь суток, не считая первой ночи после подслушанного в кабаке разговора. Ее пришлось потратить на размышления и планирование, а после – ворочаться до утра на ставшей вдруг слишком колючей и неудобной лежанке под несмолкаемый перезвон колокольчиков в голове.

Удивительно, сколько всего может успеть человек, если его не дергать. В клане у Брака никогда не было слишком много свободного времени – приходилось разрываться между джусовым траком, мастерской, хлопотами по обустройству стоянки и мелким ремонтом всякой вышедшей из строя всячины, которая плодилась у Котобоев быстрее, чем степные мыши. Ничего удивительного – кочевники всегда в движении, от состояния техники зависит все. Любая пропущенная мелочь может приковать всю Семью к одному месту на долгие часы, а то и дни. А это потери эйра, воды, запасов и возможной добычи. Вот и приходилось механикам всем скопом сводить треснувшую ось, костеря неуклюжего Холика, не умеющего толком держаться за рычаги.

Из-за всего этого, из-за возни со скиммером и попыток скрыть подготовку к Поиску, свой первый и единственный жахатель Брак сводил полгода. Пробовал, экспериментировал, осторожно расспрашивал других механиков, подбирал сплавы… А вслед за жахателем последовала возня с дротиками для него, с восстановлением и подгонкой банок. Звучит страшно, но отсутствие времени сыграло куда большую роль, чем неопытность и растущие из задницы руки.

В Приречье такой проблемы не было. Если подумать, у калеки тут вообще не было проблем. Запри дверь, не принимай клиентов, на стук отвечай, что занят. От тебя очень быстро отстанут, особенно, если нет незакрытых заказов. И все – в твоем распоряжении весь день и вся ночь. И Брак, впервые с момента своего появления в поселке, воспользовался этой возможностью сполна.

Он потратил полдня и остатки зелени на то, чтобы перетаскать от Зубца больше тонны пластин из разных металлов. Закупил сушеной рыбы, пива, сменял большую часть хлама в лавке, приобретя старые, но вполне рабочие гогглы. После чего заперся в мастерской и сводил, сводил. Пахал как проклятый, не давая себе времени на передышку, ложась спать с головной болью лишь для того, чтобы, проснувшись, вновь вернуться к верстаку. Злость на себя помогала сконцентрироваться, а усталость отгоняла назойливый перезвон, даря по ночам милосердное бездумное забытье, надежно защищающее от вновь напомнивших о себе кошмарах.

Лодочный сарай за это время успел насквозь провонять эйром и гарью, пару раз едва не загорелся, но с честью выдержал испытание. Чего не скажешь о Браке, который на седьмой день едва узнал себя в отражении. Из радужной пленки застоявшейся под лодочным причалом воды на него смотрел угрюмый, осунувшийся подросток лет четырнадцати, не жравший пару недель по причине бесконечной работы кайлом на выработке. Волосы сальные и растрепанные, сменившие черный цвет на невнятно-серый с подпалинами, кожа из просто бледной стала почти белой, растрескавшись и туго обтянув скулы. Глаза запали, обзавелись выразительными темными мешками и выглядели на чумазом лице инородным явлением, как круглые блестящие окна верхней палубы на закопченном корпусе “Вдовушки”.