– Сразу видно наземника. Можете разглядеть у дождевого червя яйца, но поднять взгляд повыше мозгов не хватает, – вежливо пояснил он, – Сундуки в каютах, они же койки. В них хранится самое ценное барахло. В моем случае – вот эти красавицы.

Вино Брак пробовал всего пару раз, сходу невзлюбив напиток за дороговизну и кислый вкус. Клановые в принципе отдавали предпочтение пиву и самогонке, хотя любители воздать должное доминионским виноградникам среди них тоже встречались. Сима и Сельма, например, частенько выгоняли из трака мужиков и уединялись с бутылочкой, после чего доносящееся изнутри шушуканье медленно сменялось подвыпившим смехом и обрывками непристойностей.

Однако, принесенное Торденом вино парню понравилось, несмотря на то, что перепало ему немного. Сладкое, с незнакомым цветочным ароматом, от него становилось тепло душе и телу. Будто жидкого солнца пригубил, закатного, мягкого и согревающего.

– Что это за вино? – спросил он, едва стакан опустел, – Островное? Я никогда не пробовал ничего подобного.

– И не попробуешь, – ухмыльнулся Торден, любуясь этикеткой с улыбающимся солнцем, – Это канторское, с моей родины. Островное по сравнению с ним – пропахшая помоями кислятина. Но не попробуешь ты его по другой причине.

– Дорогое? – спросил Брак, косясь на крышу.

Костер наверху разгорелся уже вовсю, жадно пожирая хвойные лапы и деревянные панели, так что от крыши ощутимо тянуло теплом.

– Даже бесценное. У того, что нельзя купить, нет цены.

– Как знания, – кивнул Брак, – Когда пойдет дождь, например.

– Ты знаешь? Удивлен, что в этой дыре кто-то про это слышал.

– Я собираю истории.

Брак понятия не имел, о чем речь, но Торден в ответ на его слова кивнул и протянул бутылку. Калека отказываться не стал.

– Вино… Оно с фамильных виноградников. Их заложил еще прадед со словами, что виноград с этих склонов всегда будет приносить счастье, – канторец криво улыбнулся, – С его легкой руки сорт и получил свое название – ”Счастливый”, а вино из него – “Счастливое вино”. Не продаётся. Сестра присылает мне ящик дважды в год, по старой памяти.

Он подкрутил вентиль на лампе, разогнав тени по углам, и закурил.

– Кантор – это ведь на Талензе? – спросил Брак, – Западный полуостров.

– Не вздумай ляпнуть такое при других канторцах. Кантор не имеет отношения к той клоаке, которую называют Старым Светом. Имей в виду, я говорю на полном серьезе. Такая ошибка может запросто стоить тебе вызова на дуэль или кровной вражды на десяток поколений. Хотя, скорее всего закончится все обычной потасовкой.

Брак собрался было возразить, что Таленза это просто название материка, но промолчал. У всех в голове есть свои маленькие заморочки. Маленькие заморочки у большой группы людей сливаются в большие. У целой страны они, должно быть, давно переросли в размерах весь Западный Заслон. Ни к чему дергать драка за хвост. Вместо этого парень сменил тему, задав давно назревший вопрос:

– Чем вообще занималась “Помпезная Вдовушка”? Я уже понял, что это не цеп работорговцев и не исследователь. Кто такой старик в большой каюте? Ваш наниматель?

Торден задумчиво проводил взглядом клуб табачного дыма и покачал головой.

– Скорее, головная боль. Ему не хватило бы средств, чтобы меня нанять. Все, что ты здесь видишь, включая цеп – собственность Аркензо. А если быть точным, то Краатена До-Аркензо.

– Смешное имя, – заметил Брак, – Вы тоже его собственность?

– В некотором роде. А имя кажется смешным лишь для дикарей. Приставка “До” означает “Владелец”.

Брак допил вино из кружки, в голове приятно зашумело.

– Владелец Аркензо. Это ведь один из доминионов?

Торден кивнул. Взвесил на руке холщовый мешок, куда он сгребал все найденные на цепе кри и монеты, после чего принялся запихивать его в недра рюкзака.

– Я здесь как раз на такой случай. Цеп и людей не вернуть, но Краатен сам был рад выкинуть эту рухлядь на Гардаш, пусть и вместе со своей любимой игрушкой. И теперь мне предстоит возвращать обратно все, что имеет смысл возвращать.

– Под игрушкой вы подразумеваете старика? – спросил Брак. – Кто он такой? Я предположил, что ученый. Из Коллегии.

Про Коллегию он ввернул наобум, некстати вспомнив Фолдиса и его дочь. Она как раз собирала истории для какой-то кафедры. Накатила тоска, даже вино будто потеряло часть своей теплоты и стало отчетливо отдавать гарью.

– Из Академии. Коллегия это на Гардаше. Но да, ты снова угадал. Знакома игра под названием “Бросок в пустоту”?

Брак помотал головой. Окунул в уже наполовину опустевшую канистру тряпку и кинул ее на стол. По мостику поплыл кислый запах эйра, а жар от потолка стал куда терпимее. Торден пододвинул тряпку ближе к себе и тоже продышался.

– Хорошо горит. Зарево в темноте далеко видно будет. Главное – цеп раньше времени не спалить. – канторец усмехнулся и резким движением кинул в стену нож. Тот ударился рукояткой и узвенел куда-то в угол, – Представь, что тебе завязывают глаза, дают в руку камень и предлагают его кинуть. Попадешь в мишень размером с яблоко, получишь целую гору монет, а городские гуляки будут годами вспоминать твое имя.

– А если промахнешься?

– Бросить камень стоит монетку. Следующий – две монетки. Еще один – три монетки. Ты понял идею. На следующий день бросить камень снова стоит одну монетку. И да, я забыл сказать. Перед каждым броском тебя крутят вокруг своей оси, а расположение мишени могут поменять.

Брак недоверчиво взглянул на канторца. Идея игры звучала донельзя глупо, ведь попасть в таких условиях попросту невозможно. Вот уж действительно, “Бросок в пустоту”.

– Говорят, ее изобрел какой-то слепец, а уже потом она обрела популярность почти по всему архипелагу. Ты даже не представляешь, сколько людей готовы испытать благосклонность слепой удачи за одну жалкую монетку. Некоторые безумцы годами, а то и десятилетиями ходят на одно и то же место, просаживая целые состояния в погоне за неуловимой мишенью.

– И что, кто-то попадает? – скептически спросил Брак.

– Наверняка, ведь откуда-то берутся слухи о сказочно разбогатевших счастливчиках. На островах есть даже выражение “Бросил в пустоту” для случаев невероятного везения. Хотя, достоверно известно об одном человеке, который бросал в пустоту и каждый раз попадал.

– Создатель игры? – предположил калека. – Наверняка он знал какой-то трюк.

– Он самый, – подтвердил Торден. – А может, ему просто везло.

Он залпом допил очередную бутылку и уставился в окно, где из-за леса уже выглядывал Правый.

– Даже самые влиятельные доми любят рискнуть. Ставки в их игре куда выше, как и входная плата, но суть остается прежней – вслепую кинуть камень в надежде на то, что в этот раз повезет. Бернальдо Тепп и был одним из таких камней, закинутым на проклятый Гардаш. Старый параноидальный брюзга.

Торден указал взглядом на деревянный ящик, который вечером, пыхтя и матерясь, притащил из каюты старика. Брак настолько впечатлился этой демонстрацией, что больше с попытками помочь не влезал. Все равно, что руками пытаться вытолкать из грязи застрявший трак – с ног до головы обляпаешься и все равно ни шарга не сдвинешь.

– Не знаю, чем он заинтересовал Краатена, но тот всегда был падок на чудаков и их идеи. Мы забили трюм гразгами и отправились сюда.

– Зачем кому-то вообще могут понадобиться гразги? – спросил Брак, – К тому же, вы еще и рабов перевозили.

Торден поморщился, как от зубной боли, и запихнул в рюкзак очередную бумажную папку. Он натаскал их уже целую гору и запретил парню к ним даже приближаться.

– Спроси его сам, он внизу лежит. Ты точно не сумеешь вскрыть сейф?

Калека с сомнением покачал головой.

– Сутки провожусь. А если внутри бумаги, которые не должны сгореть, то всю неделю. Надо сводить что-то наподобие сверла. Или пилы. Можем попробовать сбросить с мостика…

– Не сработает. Будем надеяться, что удастся раздобыть транспорт. Иначе придется закапывать и возвращаться потом.