ЮЛЯ

Как же больно на душе! Юлька бродила по пустой квартире и не могла найти себе места. Хваталась то за один предмет, то за другой. И постоянно тянулась то к карману, то к сумочке. Нет, ну надо ж было забыть телефон! Хорошо, ключи и кошелёк в сумке были. А то получилось бы, как с Ильей. Но с ним-то всё понятно - он мальчишка, пацан, взрывной оболтус! Увидев мать с чужим мужчиной и услышав его слова о замужестве, даже не подумал дослушать и поговорить. Так ещё и выбежал из дома без рюкзака, ключей и денег. Телефон в кармане, с тремя процентами заряда. Вот что эти дети делают в школе вместо учёбы, что телефоны за полдня в ноль разряжаются? Отцу успел написать, чтобы не поднимался в квартиру. А что передумал и поехал к бабушке – не успел. На транспортной карте, хранящейся под чехлом телефона, - денег на одну поездку. И ведь даже в таком состоянии не забыл бабушку попросить, чтобы предупредила маму или папу, что он у неё.

Как же Юля хотела наорать. Ну не бывает так, чтобы именно сегодня человек, до паранойи боящийся отключенного телефона, «не заметила», что он выключился. Сам. Вдруг. Мистика какая-то. Не иначе! И отправить сообщение «забыла». И глаза такие честные-честные, растерянные. Даже можно было бы подумать, что виноватые. Можно было бы, если б не накрытый стол, как в ожидании дорогих гостей. И если б не радость при виде «Костеньки». Если б не дифирамбы в его честь – как примчался к «своей семье», как переживает. Где Юлька найдёт человека лучше, чем такой золотой Костенька? И тут уж в Белке проснулся зверь пострашнее. Это сейчас Юля жалеет, что у её кипящего от волнения за Илью, от непонятного поведения бывшего мужа, то присылающего цветы и угощения, то раздражённо отмахивающегося от разговоров, чайничка сорвало крышечку. Это дома, пока они с Костей обзванивали илюшкиных друзей, она была спокойна, потому что рядом, за стенкой, была её собственная опора, её медведь, одним присутствием дающий уверенность и силы. Мирослав не ушёл, молчаливо и спокойно давая поддержку – как он умел, без слов, но так веско. Накормил обедом, про который Юля бы и забыла в своих переживаниях. В этом жесте было больше необходимой поддержки, чем в раздражающих словах Кости, что «всё будет хорошо». Юля и сама машинально ему отвечала теми же словами. Машинально касалась плеча, не испытывая при этом ни волнения, ни тепла. Да, Костя тоже волновался, он же отец. Да, они оба понимали друг друга. Но слова звучали как сквозь стекло, прикосновения скорее напрягали, чем утешали. Юля понимала, что время для разговора об их дальнейших отношениях неподходящее, но точно знала, что никаких отношений быть не может – слишком они далеки, слишком равнодушны. Тем более странными и непонятными были намёки Кости на возвращение. Как будто два разных человека перед ней. Но странности эти Белка списывала на нервную ситуацию и необходимость быстрее найти сына.

И вот когда сын нашёлся и выслушал много «нового» о себе, волнение сошло, а странности в поведении родных достигли какого-то абсурдного значения, вот тогда «хомячок разбушевался». А бушевала она знатно – щёки до сих пор горели от собственной смелости и даже наглости. А ещё, несмотря на безобразный скандал и стыд за него, - от ощущения свободы! Всё же иногда любую, даже самую послушную и хорошую девочку, так допечёт, что она как стряхнёт с себя белое пальтишко, да как выскажет в опешившие глаза родни всё, что давно кипело внутри, но до этого момента не находило выхода? Может, конечно, и не стоило сразу выливать на всех столько эмоций. Но надоело, как же надоело это вечное «я лучше знаю, что тебе нужно». И Юльку понесло. Высказала матери и то, что её Костенька – далеко не подарок. И то, как ей душно и тесно во всём этом, в «чужом костюме», который она носила столько лет. И что – да, представьте себе – нашла! Нашла такого, который в сотни, тысячи раз лучше бывшего мужа. Что даже упавшего с головы Мирослава волоска она не отдаст за «золотого зятя». И чем больше говорила, тем больше понимала, что её место не здесь. Потому и ушла, даже не хлопнув дверью, не демонстративно, не убегая – просто ушла туда, где ей действительно хотелось быть. К тому, кто ждал, кто столько шагов сделал навстречу. Да что навстречу – кто всегда догонял убегающую Белку и не давал ей спрятаться в своём коконе из страхов. И только уже в автобусе поняла, что забыла телефон у матери, оставив его на зарядке – рядом с телефоном Ильи.

Возвращаться не стала. Не хотелось видеть ни маму, ни бывшего. Юлька была уверена, что Мирослав никуда не ушёл, что они с Леркой там хозяйничают. Но Лерка встретила её одна. Ещё и глаза вытаращила удивлённо.

- О-па, это что за явление Христа народу? Или ты двойник моей подруги?

- С чего такие выводы? – Удивилась Юля. – И где Мирослав? Я думала, вы поняли, что…

- Что мы поняли? Ты вроде прямо ему всё сказала. Да и я… Хороша.

- Что сказала? Я даже ничего не успела сказать! Ты же… Постой. А что значит «хороша»? Что у вас тут произошло, пока я изображала санитара психушки?

- Ну… - Новорядская помялась. – Мы тут… В общем, Юль, на нервах все. Ты уехала, в эфире тишина, вас нет. Что там случилось, не понятно… А что там, кстати, всё же случилось? Ай, в общем, к тому моменту, когда ты прислала сообщение, мы оба уже были на взводе, я наговорила такого, чего на самом деле не думаю. Достал меня твой Медведь. И тут твой сабж. В общем, он уехал в гостиницу психовать в одиночестве. Так что звони, возвращай нервного шатуна.

- Какой сабж, Лер? Я телефон забыла у мамы, он на зарядке стоял. А я сюда сбежала из того дурдома. Илюха нашёлся, кстати. Жив-здоров, виноват и покладист.

- Пипец, Юльк. – Лера закрыла лицо руками. – Что за всеобщий заговор батареек? А кто же это написал? Ладно, не важно. У тебя же есть супер-подруга. Ща всё будет.

Лерка вытащила свой телефон и затыкала пальцами по экрану.

- Странно, не берёт. Обидчивый какой! Ладно, не кисни. Ща всё будет. – Повторила Новорядская и набрала сообщение. – Я ему написала, что ты вернулась, но он пока не в сети. Вот ведь… Занятой какой.

Юля только хотела расспросить подробнее, что за путаница, что за сообщение и вообще, что происходит вокруг неё, как дверь открылась.

- Мам! – Илюха вбежал в комнату с таким растерянным и немного испуганным выражением лица, что даже забавно стало, как всё развернулось в обратную сторону. Только несколько часов назад такая же напуганная Юлька бежала на его поиски. И такое же облегчение было написано на её лице, когда увидела сына в квартире бабушки. – Ффух, ты тут. Я уж заволновался.

- Ты же сказал, что побудешь у бабушки. - Юля обняла сына. – Что-то случилось?

- Ты телефон забыла! – Почти торжественно объявил сын, как будто это всё объясняло. – Ещё и ушла в таком настроении…

- В каком?

- Ну, - Илья озадаченно потёр затылок. – Как я…Ну, и я… Волновался.

- Воооот! – Лерка помахала перед носом пацана указательным пальцем. – Понял теперь? И чтоб больше не смел мать доводить!

- Да, понял я уже, понял. – Скривился Илья. – Мне уже все мозги выполоскали, хоть ты не начинай, тёть Лер. Ну, блин. А где этот? Ну, Мирослав твой Андреевич? Вы что ли правда жениться надумали? Ты залетела?

- Илья!

- Юля???

Юля и Лерка воскликнули одновременно и вытаращились – Юля на сына, Лера на Юлю.

- Белкина? Серьёзно?

- Нет, конечно! – Возмутилась Юлька. – Вы чего оба?

- Нет, не надумали? Или нет, не залетела? – На всякий случай уточнила Новорядская.

- Нет, не залетела! И пока ещё не надумали! – Уверенно ответила Юля и снова строго глянула ни Илью. – И вообще, что за разговоры! Вопрос можно как-то поуважительнее формулировать?

- А я чё?

- А ничё! В общем, Илюш, Мирослав уехал в гостиницу. Нам с ним надо поговорить, и с тобой тоже. Нормально, без шокирующих новостей и быстрых решений.

- Да ладно, я чё, я ниче. В комнате буду. – Илья прошагал мимо матери, на ходу впихивая ей в руки телефон. – Звони уже своему арабскому шейху.