Потом была «Баллада о дружбе»***, и вся компания, обнявшись за плечи и раскачиваясь из стороны в сторону, громко и дружно выкрикивала «когда твой друг в кровииии… Alaguerrecommealaguerro». И «Веселый ветер» ****, к которой присоединились уже все, и даже с берега кто-то совершенно незнакомый, что в такую ночь не имеет никакого значения, прокричал пару строчек. И призыв капитану обязательно улыбаться, покоряя моря *****, во время которого Иван совсем расчувствовался и, потрепав Юлю по плечу, повернулся к Мирославу и незаметно показал ему выставленный вверх большой палец.

- Я иду по ночному городу,

Фонари головой качают,

Делят рельсы всю землю поровну

На свои и чужие вокзалы.

На свои и чужие улицы,

Перекрестки, дома, бульвары,

А под ними планета кружится,

Под простой перебор гитары.

Лааа Ла-ла-ла-ла Лааа...

Как стремительно время кружится,

Как безумно бежит дорога.

Чтоб уехать так много нужно нам,

А вернуться чтоб - так немного.

Возвращаемся непременно мы

К городам своим и вокзалам,

А гитары струна задумчива,

Нам так многого не сказала.

Лааа Ла-ла-ла-ла Лааа...

Фонари от рассвета жмурятся,

Поднимают дугу трамваи,

Мы вернулись к любимым улицам,

Где так долго мы не бывали.

В синем воздухе дождик мечется,

Сыплет капли на город спящий,

А гитарные струны шепчутся

И глядятся в асфальт блестящий.

Лааа Ла-ла-ла-ла Лааа... ******

Юля прижала ладонью струны, обрывая последние звуки и выдёргивая Мирослава из мыслей о «городах и вокзалах», куда совсем скоро вернётся его солнечная белка, и о том, как сам он не хочет возвращаться к своей жизни без неё, и кивнула в сторону:

- Кажется, нам пора. - Рядом с ней мирно посапывала Данелия, положив голову на плечо мужа, а Сергей ласково перебирал ей волосы, то и дело касаясь носом её макушки и совершенно довольно жмурясь. – Я вас всех утомила, и только Данка честно уснула.

К Мирославу подошёл Иван.

- Ну, Мирослав Андреевич, - начал бравый капитан и тут же осёкся, коротко и смущенно бросив взгляд в сторону. – Это же не разовая акция для старика? Ты… Не пропадай ещё лет на сотню?

Мир смотрел в глаза человека, ставшему ему другом и так легко выброшенного из жизни. А он ведь постарел. Очень сильно сдал за эти годы. И хотя глаза ещё горели, а руки не скрывали силу, было в Иване Абрамовиче, капитане брига с ярко-алыми парусами, что-то сломанное, как будто механизм заело в каком-то болезненном положении и не даёт распрямиться. Мирославу стало вдруг нестерпимо стыдно. Ведь он упивался своей обидой и болью, обвиняя весь мир в несправедливости и подлости. А этому сильному и доброму человеку пришлось выбирать между любимой избалованной дочкой и той самой честью, о которой он всегда говорил. «Берегите фамилию, дети». И ведь говорил он не о конкретных буквах в паспорте. Берегите честь, будьте верны себе и своей семье, своей совести и выбранному пути. И вот ему, такому открытому и беззащитному в своих понятиях о чести и достоинстве, родная дочь нанесла один, но почти смертельный удар, фактически предав не Мирослава, не своего мужа, а всё то, что дал ей отец. А потом и Мир добил его, отвернувшись, поставив в один ряд с предателями, бросив в его горе. Много ли чести – обвинить всех скопом и закрыться в своей ненависти и злобе? А Иван не стал. Не затаил обиду. Он просто ждал, когда глупый, гордый мальчишка повзрослеет и сам вернётся. И он вернулся, ведь для этого, как в песне, нужно совсем немного. Не сам, к сожалению. Просто хотел порадовать гостей сестры, вот и позвонил тому, кто мог организовать эту сказку. А в итоге подарок он сделал не гостям, а самому себе – самый главный дар, который мог себе позволить.

- Иван, а давай через неделю к моим на шашлыки? А? – Мирослав и сам не понял, как смог говорить нормальным голосом, без дрожи. – Я мать не видел уже месяца три. Отчиму скажу, он червей накопает. Я им такой ландшафтный дизайн заделал. А он всё по-своему перекопал. Так вот у него там специальная куча, он там червей разводит. Весь посёлок к нему ходит за его «элитными червями», на которых, как дед Вася говорит, только крупная рыба клюёт – мелкая боится. Они любому мелкому окуньку сами жабры поотгрызут.

Мир осёкся, заметив, как засветились глаза Ивана, какими они стали прозрачными от еле сдерживаемых слёз.

- И этот старый хрыч ещё живой? – Как всегда, за шуткой бывший тесть прятал эмоции. – Я думал, Василий этот давно сам червей кормит, хоть и не элитных.

- Живой сосед, живой. – Усмехнулся Мир. – И моих пережить ещё собирается. На одной вредности держится. А в город переезжать не хочет. Так и мама с отчимом остались там, да деда Вася. Ну что? Едем?

- Едем, сынок, едем. – Обнял Мирослава старый капитан, не стесняясь и не пряча больше влажных дорожек на щеках.

* - «Песня о белом слоне», Владимир Высоцкий, 1972 год. В ВК на страничке автора рекомендую послушать эту песню в исполнении Оксаны Акиньшиной – это именно то, что нужно, чтобы представить происходящее на палубе.

** - «Песня принцессы» из к/ф «Не покидай» (1989 год). Музыка - Евгений Крылатов, слова - Леонид Дербенёв.

*** - «Баллада о дружбе», больше известная как «Песня мушкетёров» или «Когда твой друг в крови» из к/ф "Д’Артаньян и три мушкетёра", 1978 год. Музыка-Максим Дунаевский, слова - Юрий Ряшенцев.

**** - «Песня о весёлом ветре» из к/ф «Дети капитана Гранта», 1936 год, слова - Василий Лебедев-Кумач, музыка - Исаак Дунаевский.

***** - «Песня об отважном капитане» из к/ф «Дети капитана Гранта», 1936 год, слова - Василий Лебедев-Кумач, музыка - Исаак Дунаевский.

****** - вожатская песня «Фонари» («Я иду по ночному городу»).

В этот раз в аэропорту суеты не было. Сонные, нагруженные впечатлениями, приехавшие даже немного раньше необходимого одноклассники вяло переговаривались и искали, где можно присесть и ещё хоть немного подремать. Конечно, выспаться никто не смог. Вернулась вся компания от Ивана и его команды в дом к Мирославу уже ярким и шумным солнечным утром, когда на быстрые сборы и короткий отдых до выезда в аэропорт оставалось не больше трёх часов. Вещей у всех было немного, так что компания разбрелась по комнатам и, быстро собрав чемоданы и сумки, улеглась спать. И угадайте, кому не спалось? Юля сидела на кухне, пила латте и любовалась игрой солнечных лучей в окне. Тратить время на сон казалось непозволительным упущением. Это значило не увидеть что-то важное, потерять драгоценные минуты лёгкости и счастья, которые ещё бурлили и пузырились в крови. Буквально через несколько часов самолёт оторвёт их компанию от земли, а её, Юльку – от этого города, который успел пустить корни в её сердце, связать невидимыми, но прочными нитками по рукам и ногам. Юлька думала о том, что таких насыщенных, ярких выходных в её жизни не было с тех пор, как «никогда». Может, конечно, и были когда-то в юности. Были другие, тоже яркие, тоже насыщенные. Но сейчас хотелось задержаться именно в этом состоянии. Сжать его в кулаке. Спрятать в самом дальнем кармашке души. И потом доставать хмурыми вечерами, отщипывать кусочек счастья и солнца и греться. Такого счастья должно хватить надолго, если расходовать экономно.

А потом на кухню пришёл Мирослав – он тоже не ложился. А может, и лёг, и даже попытался уснуть. Но, только возможно, не точно ведь, но вдруг – ему тоже не спалось, тоже не хотелось тратить этот день на сон? Ведь бывает такое с миллионерами? И двое сидели на кухне и говорили, говорили. Как целую вечность – три дня - назад. Говорили легко и обо всём. Юля рассказывала о том, как училась играть на гитаре и выступала на мероприятиях Эльфийской студии. Как не хотела учиться на экономиста и мечтала путешествовать. Мирослав больше молчал, но тоже делился рассказами о двух гостиницах, которые уже были в Дании и Эстонии. И как-то легко, как бы между делом, сказал «ну, сама увидишь», когда описывал, как красиво в Нарве зимой. Немного рассказал и о родителях - маме и отчиме, которые у него замечательные, но очень консервативные – живут в своём доме, который конечно уже не старый, Мирослав отгрохал им ремонт, чтобы жили в комфорте. Но ни за что не хотят переезжать не то, что в Европу, а даже в Питер. И на моря он их возил, но всё равно «в Ялте лучше» и «эх, сынок, как мы отдыхали с палатками в Алуште». И когда со второго этажа спустились уже готовые к отъезду одноклассники, то и Мирослав, и Юля как-то удивлённо заморгали, переводя взгляды то на часы, то на лица «самураев». Уже пора ехать? Но ведь ещё так о многом хочется говорить, так о многом рассказать. И расспросить.