Разговор с мальчишкой пошёл не так, как рассчитывал Мир. Конечно, он понимал, когда забросил все дела и продумывал каждый шаг и каждое сомнение и возражение своей неугомонной Белки, что с её сыном не будет всё просто. Начиная от создания максимально комфортных условий для него и заканчивая самим знакомством. С детьми Мирослав общаться любил и умел. Особенно, как ни странно, с подростками. Уже взрослые люди, со своими суждениями и ещё не лишённые фантазии и энтузиазма детства. Хотя своих детей у Мира и не было, но племянники и дети знакомых и коллег сами к нему тянулись. Ещё бы – большой взрослый, который не против и лошадку изобразить, и о жизни пофилософствовать. А главное – умел слушать. И Илью он ведь тоже «услышал». И его страх за маму, и его нежелание впускать в их маленький уютный мир постороннего незнакомца. И. конечно, обида, что его, как главного и единственного мужчину в семье, сместили «с трона». Даже не поставили в известность, что у мамы могут планироваться изменения в личной жизни. Конечно, такие планы должны обсуждаться внутри семьи. Но Юля не виновата в том, что Мир уже всё для себя решил. И объяснить сыну, что она сама, мягко говоря, в шоке, не успела.
Да и не собирался Мирослав давить на пацана или отодвигать его на второй план. Не собирался и не смог бы. Юля в первую очередь мать. У неё уже есть семья. Полная, вопреки стереотипным фразочкам про «разведёнку с прицепом» или «согласился принять её с детьми». Смешно, как легко словами слабые люди принижают других. Тех, до кого не могут дорасти, поэтому проще обесценить, чем напрячься и заслужить право стоять рядом. Но это не мужчина при таком раскладе «соглашается» жениться на женщине с ребёнком. Это счастливая, полная, уже сложившаяся семья, пусть и только из двух человек, решает – впустить мужчину в их устоявшуюся жизнь или нет. Достоин ли он, потянет ли. Хотят ли его вообще подтягивать в свой круг.
Юля сказала, что хочет быть с Мирославом, и эти слова грели его изнутри, заставляя улыбаться, хотя ситуация вокруг не предполагала радости. Да, Белка ни разу не ответила прямо на его признания, да, сомневалась, не верила, ничего не обещала. Но Мир и не требовал. Он сильнее, он смелее, поэтому и не боялся признаться в любви. Белка же у него – зверёк осторожный, да ещё и раненый. А он готов ей дать время. Готов слушать её страхи, лечить раны, приручать. И пусть она боялась и убегала. Мирослав-то знал, что сам никуда от неё не денется. Уже никуда. Не потому что не сможет. А потому что свой выбор сделал. И хочет просто быть рядом с этой несовершенной, противоречивой, но такой желанной Белкой. И с сыном её готов искать точки соприкосновения. Не бороться и не навязываться в отцы, а быть на одной стороне ради женщины, которую они оба любят. Тем более, что отец у Ильи есть. И, как ни неприятно осознавать, отец хороший. С присутствием которого в жизни парня придётся мириться. А вот с его же нахождением рядом с Юлей Медведев мириться не собирался. И поэтому бесился сейчас, сжимая кулаки и пытаясь унять глухую ярость.
Умом Мирослав понимал, что Суворов сейчас был там, где должен быть. Он поднялся в квартиру сразу после звонка.
- Добрый день. Константин. – Не дожидаясь инициативы от Юли, представился сам и даже первым протянул руку, со сдержанным любопытством окинув взглядом Мирослава. Без назойливости и бесцеремонности, но внимательно и спокойно. Так смотрят на незнакомца, который не представляет угрозы, хотя и является чем-то непривычным, новым в уже знакомой картинке. Так смотрит человек, не видящий перед собой соперника.
- Мирослав. Медведев.
Лицо Кости на миг удивлённо вытянулось.
- Вы? Юлин… Начальник?
Юля бросила смущённый взгляд на Мирослава.
- Да, это Мирослав, и он не только начальник. – Начала она, и Мир уже хотел благодарно обнять свою смелую Белку, но она продолжила. – Мы… Друзья.
В очень далёком детстве Мир смотрел мультик, где кот, гоняясь за мышонком, постоянно получал травмы. Тогда маленькому Миру было очень жалко Тома, который на полной скорости врезался в наковальню и превращался в плоский «блинчик». И хотя он и не знал, каково это – получить по лицу наковальней, дверью или доской для сёрфинга, но сейчас готов был поклясться, что это - то самое чувство. Приплыли, называется. Ну ничего, подруга, как только найдётся пацан, поговорим. В ЗАГСе будешь рассказывать, кто тут друзья, а кто мимокрокодил.
Юля же на дёрнувшийся глаз и сжавшиеся кулаки Мира внимания не обратила. Она уже суетилась вокруг бывшего, расспрашивая подробно, когда и что точно говорил Илья, о чём они договаривались, сколько именно Костя уже стоял во дворе и точно ли сын не мог проскочить мимо или разминуться с отцом. Костя тоже мгновенно включился в обсуждение, не обращая внимания на Мирослава, только после слов про дружбу как-то странно хмыкнул. И всего на миг задержал взгляд на цветах, которые принёс Мир. Ну да, букет оказался не совсем презентабельным – не пережил бурного приветствия, о котором, конечно, Суворов не догадывался. Вёл себя Константин довольно спокойно, хотя сначала и пытался что-то сказать про то, что Юля «опять что-то натворила», но Белка тут же выпустила зубы и напомнила, что взаимные претензии не помогут понять, где Илья. Бывший муж удивлённо посмотрел на Юлю, но обвинять её сразу прекратил, и дальше разговор пошёл более конструктивно.
А вот Медведев похвастаться своим обычным хладнокровием не мог.
Мирослав не узнавал сам себя. Где тот собранный, хладнокровный бизнесмен, отсекающий любые эмоции и спокойно и непреклонно идущий к своей цели? Почему вместо обычной уверенности в себе он ощущает глухое чёрное желание сгрести в охапку эти чужие букеты и затолкать в глотку тому, кто их подарил? А потом вытащить Суворова на лестницу и запустить кубарем вниз. Не только за букеты и его присутствие – за всё. За то, что встретил Юлю раньше. За то, что она любила его, прикасалась, ложилась в постель, родила от него сына. За то, что разочаровал её, заставил сомневаться в себе и людях. За то, что не оценил, какое сокровище было в его руках, сломал, выключил её свет. Только от одной мысли, что самая лучшая на свете женщина плакала, хотелось крушить и ломать всех, кто посмел погасить огонь в её глазах. Уничтожить, прогнать, стереть из её жизни, не давая шанса сидеть тут, держать Юлю за руку и решать проблему – что особенно гадко, их общую проблему. Потому что это они – родители. Это они знают все привычки сына, его возможности и порывы. Это они обзванивают друзей, одноклассников и каких-то общих знакомых, договаривая друг за другом предположения. Это они знают, кого и как спросить, чтобы не поднять панику среди родителей и узнать как можно больше информации. Это они то и дело касаются то плеча, то ладони друг друга, подбадривая простыми фразами «всё будет хорошо», «он умный мальчик и не натворит глупостей». И не спустит Мир с лестницы того, кто действительно может помочь найти Илью. А вот он, Мирослав Медведев, не может. Он ничего не знает о мальчишке, ничего не может предложить. И, как назло, знакомого генерала в этом городе не подтянешь. А в полицию Юля сама звонить пока отказалась.
Мирослав всё же набрал номер Игната Вереницкого. Не столько за помощью, сколько для того, чтобы отвлечься и не прислушиваться к разговорам в комнате. А когда положил трубку, заметил замершую в дверях кухни Юлю.
- Не поможет? – Почти неслышно, одними губами, прошептала Белкина. Мирослав покачал головой и потянулся было к Юле, но та словно не заметила его жеста, кивнула, принимая ответ, и снова скрылась в коридоре. Ещё через час ожидания и поисков Мир понял, что точно начнёт крушить мебель, если не найдёт себе применения. Попытался связаться с заместителями в Будве, но отбросил это занятие после первого же звонка, когда поймал себя на том, что собирается спросить подчинённого, куда мог деться парень-подросток, психанувший из-за нового ухажёра матери. Потом полистал сайты с доставкой готовых обедов, но вовремя догадался заглянуть в холодильник. Разогрел три порции горячего и отнёс две в комнату. Даже удержался от желания плюнуть в одну из тарелок, за что мысленно вручил себе пару медалей за мужество и силу воли. Чуть было не отказался от медалей, когда, уже возвращаясь на кухню, услышал за спиной голос Суворова:
