Какая была первая книга в «Вече»?
Первая книга была с таким показательным названием: «Как стать предприимчивым и богатым», параллельно мы начали делать «Народный роман», «Военный роман», серию «Каприз»…
А само название «Вече» когда появилось?
Оно появилось в начале 1992 года, когда регистрировалось издательство. Его название созвучно с новгородским «Вече», но это название – совсем не моя заслуга. Потихоньку мы выработали свою идеологию: историческое направление с патриотическим уклоном. На сегодняшний день издали около 20 000 книг общим тиражом примерно 140 млн экземпляров. В «Молодой гвардии» я прошел хорошую школу, занимался и политической, и художественной, и исторической литературой. Этот опыт мне очень пригодился уже в «Вече», все эти направления у нас присутствуют.
Вы сорок лет в книгоиздании, из них – почти тридцать лет в «Вече». Как менялась работа главного редактора, да и самого издательства за эти годы?
Раньше, конечно, было намного проще работать. В советское время планы издательства утверждались в ЦК ВЛКСМ на год вперед. Книги печатались тиражами 50 000–100 000 экземпляров и продавались с остатками 1–2 %. «Союзкнига» в то время была мощной организацией, она издавала каталоги для заказа книг, которые были во всех книжных магазинах страны. И по итогам собранных и прогнозируемых заказов «Союзкниги» мы печатали книги, отгружали их, и почти не знали проблем с остатками и возвратами. Золотое было время. В стране существовало 10 000 магазинов, а не 2000, как сейчас. Я приезжал в самые отдаленные города страны, даже в Туркмению, и везде видел наши книги. Система была идеальная.
Издатель только издавал…
Да, мы издавали, ориентируясь на собственные предпочтения. Конечно, в этом был и минус: мы рынок не совсем понимали. В 1990-е годы он стал формироваться и меняться, и мы начали меняться, подстраиваться под него.
1990-е годы – это время книжного голода, спрос на книги был фантастический. Сегодня книжный рынок кардинально изменился, изменился читатель…
Да, произошла «цивилизационная» подвижка, можно даже назвать это кризисом книгоиздания. Люди, может быть, и хотели бы больше читать, но у них нет на это времени. Известно, что в среднем россияне читают книги восемь минут в день, но при этом три-четыре часа смотрят телевизор, полтора-два часа сидят в Интернете или у экранов гаджетов. То есть книга заняла вот такое незначительное место в жизни человека. В советское время развлечений было гораздо меньше, Интернета не было, путешествовали люди мало. Книга оставалась вне конкуренции. А сейчас она проигрывает битву за внимание людей. Изменилось их сознание, многие не могут читать системно, как раньше. Разве может современный школьник осилить «Войну и мир»? Он через десять минут убежит: или наденет наушники и будет слушать музыку, или сядет к компьютеру. Настала эпоха «клипового восприятия» мира. Мы находимся в жуткой зависимости от наших гаджетов, постоянно должны что-то нажимать, смотреть, отвечать и делать параллельно три-четыре дела… Раньше такое было невозможно. И самое главное, что понимание и запоминание текста стало другим, в электронном виде любая информация усваивается хуже. Но все-таки пока еще осталось старое поколение, еще пятнадцать-двадцать лет мы будем держать планку. А потом книга еще раз изменится… Еще одна важная тенденция: в последнее время сократилось издание художественной литературы, сегодня она занимает около 15 % в общем объеме выпуска книг. В то же время растет выпуск нон-фикшн, книг по бизнесу, психологии, истории. Люди стали ценить полезность книги. Прекрасно, что в книгоиздании доминируют отечественные авторы, а не переводная книга, которая составляет чуть более 10 % книжного рынка. Но огромная беда – снижение тиражей.
Путешествие по Тунису
Какой у «Вече» сейчас средний тираж книги?
Если считать вместе с киосковыми продажами, то в среднем 2,5–3 тысячи. Но без киосковых продаж – 1,5–2 тысячи. Сокращение тиражей приводит к тому, что, получая примерно тот же годовой объем по тиражам, мы вынуждены делать больше книг. Я уже отмечал, что мы уже дважды выпускали более 1000 названий в год, в 2018 году – 937 названий. То есть нам приходится делать по 75–80 книг в месяц или по 3,5 книги в рабочий день.
Фантастика! А книжная розница готова «переварить» столько наименований?
Да, за счет того, что мы диверсифицируем выпуск. У нас сейчас в действии 50 с лишним серий. Мы работаем, как правило, серийно: нащупали какое-то направление и его развиваем. Ситуация на рынке диктует расширение ассортимента и сокращение тиражей. Лучше мы допечатаем книгу через полгода, чем сделаем ее тираж сразу на два года продаж. К тому же мы располагаем огромным бэклистом – около двадцати тысяч названий. К примеру, идет фильм «Зорге», мы берем из нашего бэклиста и переиздаем книгу о Зорге. Или, допустим, «Борис Годунов» прошел на телеэкране, мы взяли и выпустили «Годунова».
А на какой период формируете издательскую программу?
Честно скажу, из-за того, что у нас выходит так много книг, мы, дай бог, формируем план на три-четыре месяца вперед. К тому же мы тем самым стараемся себя обезопасить от всяких неожиданностей. К примеру, прошел юбилей войны 1812 года, и наша серия об этой эпохе стала менее востребована, мы ее закрыли. Мы во многом тем уникальны на рынке, что издательские проекты «Вече» продолжаются по двадцать с лишним лет. Мы даже хотели на Книгу рекордов Гиннеса подавать некоторые наши проекты – к примеру, в серии «Военные приключения» у нас вышло 400 томов, в «Сибириаде», в «100 великих», в «Великих тайнах», «Военных тайнах ХХ века» – более 200–250 томов.
А кто определяет редакционную политику «Вече»?
Во многом это моя обязанность, но у нас работают редакции художественной, исторической и прикладной литературы, они дают новые предложения, которые мы обсуждаем с нашей службой реализации книг. У нас всего около пятнадцати редакторов-сотрудников редакций, не считая работников всех других подразделений издательства.
Для издательства, выпускающего около 1000 наименований в год, пятнадцать редакторов – это очень и очень мало…
Да, правда, но у нас большой штат корректоров, верстальщиков, художников, многие из них работают на аутсорсинге.
Поэт, фотограф и путешественник
Сергей Николаевич, помимо большой издательской работы вы успеваете еще писать и издавать свои книги, много путешествуете. Как и когда вы начали выпускать собственные издания?
Стихи я начал писать еще в институте. Но когда в 1981 году я пришел в «Молодую гвардию» как редактор-историк и не увидел там интереса к поэзии, я про нее забыл. Вспомнил через семнадцать лет, нашел старую тетрадку стихов и вдруг понял, что это можно все-таки напечатать. С 1998 года я снова пишу стихи и вот уже двадцать лет фактически не прекращаю это делать. Я пишу стихи в путешествиях, в дороге, и за все это время у меня накопился целый семитомник стихотворений. Спустя время я их сгруппировал по направлениям: о любви, о вере и православии, о философии жизни и бытия, о России и мире. Еще в 1989 году я защитил диссертацию по истории, по теме «Союз союзов в годы первой российской революции». Потом было написано и опубликовано более 150 исторических статей, и потихоньку у меня соединилась история с поэзией. Вдобавок к этому с 2002 года я увлекся фотографией. Многие удивляются: «Как, ты еще и фотографией занимаешься?» Дело в том, что в путешествиях без фотографии я просто не могу писать стихи. Я даже придумал такой термин – «фотостихи». У меня вышло четыре альбома, где я фотографии соединил со стихами. Это очень похожие увлечения: поэзия эмоциональна и мгновенна, фотография тоже. Когда я делаю фотографии, я по-другому вижу мир. Я как бы вырываю кусочки мира, вижу его элементы. И это влияет на мою поэзию. Например, в книге «Молитвы русского поэта» я пишу о тридцати монастырях, которые посетил. Я еду в Екатеринбург, заранее понимаю, что хочу посмотреть. Со мной всегда камера, я делаю 500–1000 снимков за поездку. И получается такой сплав текста и фотографий. У меня вышли альбомы фотографий и стихов об Афоне, о Персии, о России и самое главное – альбом «По свету с камерой и рифмой», в котором размещено около 800 фотографий и почти 500 стихотворений о 50 странах мира.
