— Пришел просить тебя, Гоар, чтобы ты передала свой полк Агарону, а сама осталась бы в Алидзоре.

— За что? Я чем-нибудь провинилась перед тобой? — нахмурив брови, спросила Гоар.

— Избави бог, — избегая встретиться с нею взглядом, ответил Мхитар. — Просто Алидзор нуждается в заботливом внимании. Ты будешь здесь полезна, поможешь бездомным людям. Мы отправляемся в очень тяжелый поход. Зима, снег. Не хочу, чтобы ты бесконечно подвергалась опасностям.

— Я понимаю тебя. Хочешь заточить меня в Алидзоре?

— Не говори глупостей! — отрезал Мхитар. — Твое присутствие в армии — лишняя забота для меня. Я столько потерял дорогих людей. Хватит с меня. Никого больше не хочу терять! Особенно тебя… — голос его дрогнул. — Предоставь нам, мужчинам, по совести закончить дело. Шальная пуля может оборвать единственную нить, еще связывающую меня с жизнью. Побудь здесь и жди моего возвращения! Ты очень нужна мне…

Мхитар быстро вышел, от волнения забыв даже пожелать ей доброй ночи. Гоар рванулась за ним и остановилась. Сердце несчастной женщины горело нежностью к любимому и острой болью.

Утром армянское войско выступило из Алидзора. Провожали его немногие горожане, и с ними Гоар.

— Следуй прямо за мной, тэр Верховный! — кричал Горги Младший. — Не оступись, мы на краю пропасти.

Мхитар в снежном буране едва различал коня своего телохранителя, идущего всего в двух шагах впереди. Снежная пыль забивала нос, уши, через башлык проникала за ворот. Тропу замело. Пробирались гуськом, растянувшись от гребня горы до низа ущелья. Можно было по течению реки Вохчи спуститься к Араксу, затем повернуть направо и идти к цели — в Агулис. Но Мхитар избрал самый короткий путь, чтобы попасть в Агулис нежданно.

Ветер временами стихал на минуту, и тогда вырисовывались окрестности, и людям казалось, что они шагают по небу. Но метель завывала с новой силой, и лошади садились на колени, упирались мордами в мерзлую землю и, окровавив зубы, с огромным трудом преодолевали крутизну. Они были взмылены и разъярены. Едва останавливались на миг, тотчас покрывались инеем.

— Надо спешить, тэр Верховный, — беспокойно подгонял Горги. — Останавливаться опасно, ветер усиливается.

И они шли и шли, подавая друг другу сигналы трубами, — вели своих измученных коней по труднейшему пути.

Только вечером второго дня после выступления из Алидзора перевалили через хребет и спустились в ущелье Мегри. Здесь метель была слабее, дорога стала несколько легче. Решили устроить привал во впадине ущелья: разожгли костер, укрыли бурками взмокших коней.

А с рассветом двинулись к Агулису. Небольшой турецкий гарнизон, что был в городе, сдался без сопротивления. Добровольно открыли перед армянами городские ворота. Турецкий янычар-агаси встретил Мхитара хлебом-солью и попросил разрешить ему удалиться из города. Агулисцы вступились за него, утверждали, что янычар-агаси человек совестливый, их не притеснял. Мхитар обезоружил турок и приказал им тотчас покинуть город.

Так же без сопротивления сдались и небольшие гарнизоны Ернджака и Ордувара. И им Мхитар великодушно дал уйти за Аракс.

В турецком воинстве, расквартированном в Нахичеване, началась паника. Со дня на день там ждали появления Мхитара. Посылали гонца в Тавриз, просить помощи у сераскяра, но оказалось, что Абдулла паша уже выступил в сторону Хорасана. В тревоге жили турки и в Тавризе. Они уже тоже не надеялись, что им удастся долго продержаться. О храбрости и деяниях Мхитара рассказывали чудеса. Уверяли, что у него под командованием стотысячное войско и он собирается в наступление на Тавриз, хочет отомстить за жену и сына.

Едва гонец из Тавриза ни с чем вернулся в Нахичеван, у стен города появилось армянское войско. Турки вконец растерялись. В городе пронесся слух, что будто бы на помощь армянам пришла большая русская армия и вместе они уже отбили Ереван.

Было двадцать второе февраля, когда Мхитар подошел к Нахичевану и потребовал сдать город, обещая за это предоставить туркам возможность убраться восвояси. Но те отвергли предложение. Попытались оказать сопротивление. Однако им не удалось сделать ни одного пушечного выстрела: жители города облили водой все их запасы пороха и к тому же тайно ночью подорвали крепостные стены и открыли воинам Мхитара дорогу в свой город.

Турки вынуждены были сдаться. И тут уж Мхитар не пощадил их. Он учинил жестокую расправу: всех разоружил и передал нахичеванцам, а те, как и следовало ожидать, перебили своих мучителей. Настал желанный час: на высокой нахичеванской крепостной башне взвилось армянское знамя. Семь дней кряду праздновали победу нахичеванцы. С почестями разместили они в своих домах воинов Мхитара, накормили их, подлатали одежду, обувь. Люди из окрестных сел стали подвозить продовольствие. Отдавали освободителям все, что могли…

Мхитар, воодушевленный результатами своего зимнего похода, решил после короткой передышки идти на Ереван. Он собрал на большой городской площади всех своих воинов. Наделил каждого сотника и всех особо отличившихся в бою поместьями. Паронтэром Агулиса назначил мелика Бархудара.

— Твои заслуги неоценимы, мелик Бархудар, — сказал Мхитар перед всем войском и народом. — Ты был верен Давид-Беку и остался верен мне. Пусть Агулис из поколения в поколение принадлежит твоему роду, и твой долг стереть с него следы позорного предательства.

Потерявший голову от нежданной почести, Бархудар вдруг прослезился. Ненависти, которую он питал к Мхитару, в душе больше не было. Этот хитроумный и очень, в общем, жестокий мелик хорошо понимал, что иноземные захватчики лишат его всего и что только власть армян защитит и его, и независимость страны. И потому теперь он был особенно доволен собою, доволен, что остался верен обету и не разошелся с Мхитаром.

Мхитар передал гавары Джаук и Шахапуник мелику Сисакана Шафразу, с землями которого граничили эти искони армянские гавары. Назначил паронтэром Нахичевана мегринского военачальника Константина. Князя Баяндура объявил спарапетом армянских войск и отдал ему в собственность город Алидзор с окрестными селами.

Мелики остались довольны Верховным властителем. Иные, правда, удивлялись его непомерной щедрости. Но Мхитар знал, что делает: надо было укреплять положение меликов, усилить их. Предстоял тяжелый и долгий путь. Поддержка меликов очень важна для Мхитара. Еще надо освободить Ереван, изгнать турок из Арцаха, полностью уничтожить угрозу османской деспотии…

Многое, очень многое оставалось сделать. А для этого армяне должны быть едины, нужно большое и сильное войско. Все это зависело от меликов.

У Мхитара были далеко идущие планы: со временем объединить все мелкие княжества. Но это потом. Сейчас жизнь диктует другое. Пока надо привлечь к себе симпатии каждого, пусть самого незначительного сельского старосты: пусть будет опорой ему, войску, стране.

Три недели пробыл Мхитар в Нахичеване. И все это время готовился к походу на Ереван. Войско пополнилось новыми отрядами. Народ отдохнул.

Но неожиданно пришла весть, что Абдулла паша вернулся в Тавриз. А это значило, что поход на Ереван пока надо отложить. Абдулла мог воспользоваться отсутствием Мхитара и осадить Сюник…

Мхитар приказал вооружить население города и поставил его под командование военачальника Константина. Приказал он также укрепить крепостную стену и построить новые бойницы для пушек.

Наступило время отъезда. Прощаясь с Константином, Мхитар сказал:

— Да будет твое ухо востро, а глаз — зорок. Возможно, что турки пойдут на тебя. Жизнь отдай, но город — никогда. Под твоим началом три тысячи вооруженных людей. И турок к тому же теперь не тот, потрепали мы его. Но будь осмотрителен.

Они расцеловались, и Мхитар вскочил на коня.

Армянское войско уходило из Нахичевана воодушевленным. Успех зимних походов придал уверенность. Во всем Сюнике больше не было ни одного вражеского воина. На пятистах верблюдах везли добычу, захваченную у турок. И чего только тут не было: оружие, обмундирование, шелка, выделанные кожи, много золота, серебра…