— Кто ты?

— Это он, Садаэл! — крикнул испуганно калека. — Берегитесь его, о ужас… Он, Садаэл! Отойди от него, Мхитар, сейчас он растопчет и тебя…

Великан схватил выроненную плеть, но в это время Горги Младший приставил копье к его голой, густо заросшей груди:

— Признай властителя своего, собака!

Плеть вновь выпала из рук чудовища. Он узнал Мхитара, медленно опустился на колени и, протянув вперед руки, прохрипел:

— Не казни меня, тэр Верховный властитель. Я лишь надсмотрщик Пхиндз-Артина, выполняю его волю.

— Истязая людей?! — гневно крикнул Мхитар.

— Таково веление моего господина.

Мхитар отвернулся и вышел. Воины подняли валявшегося на земле полуживого человека и стали приводить его в чувство. Скорчившаяся в углу молодая женщина вдруг, как кошка, прыгнула в окно и скрылась… Надсмотрщик на коленях следовал за Мхитаром, умоляя о пощаде.

— Садаэл!.. О злой дэв! Час возмездия за Рушана наступил! — не переставал орать калека.

По тропинке, ведущей от шахт к плавильне, шли навьюченные корзинками с медной рудой мулы. Завидев Верховного властителя и его воинов, погонщики мулов пали ниц. Мхитар с неудовольствием посмотрел на них и крикнул:

— Вставайте, передо мною ползают только враги! — Затем, когда гнев несколько остыл, велел надсмотрщику показать ему медные рудники. Тот испуганными глазами посмотрел на него и, поклонившись до земли, сказал:

— Не смею, тэр властитель, опасно для твоей милости…

Но Мхитар уже вошел в подземный проход. Погонщики, оставив своих мулов, зажгли факелы и побежали за ним. Сырые, с медными вкрапинами стены при свете факелов казались багровыми. Со стен падали тяжелые капли воды. Сырой, спертый воздух захватывал дыхание. Сгибаясь, надсмотрщик продвигался вперед, предостерегая Мхитара от ухабов и груд камней. После долгого пути наконец остановились в сравнительно просторной рудничной яме. Из глубины доносились звон цепей и тяжелое дыхание людей.

— Дайте больше света, — сказал Мхитар, не видя ничего в полутьме.

Когда зажгли новые факелы, перед взором Мхитара открылась тягостная картина. Человек двадцать полуголых, похожих на привидения рудокопов, напрягая костлявые тела, падая и вставая, таскали из глубины тяжелые корзины с породой и опорожняли их у входа в яму. Подойдя поближе, Мхитар заметил, что они все прикованы длинной цепью к скале. Были закованы в цепи и руки, но так, чтобы несчастные могли таскать корзины. Заметив пришедших, рудокопы стали хором петь, вызвав крайнее удивление Мхитара. Пещера гремела от хриплых, озлобленных голосов. Но ни Мхитар, ни Мовсес, ни воины не могли понять их песни.

— Перестаньте! — приказал Мхитар. — Зачем поете?

Закованные умолкли и широко раскрытыми глазами смотрели на него. Мхитар повторил свой вопрос.

— От счастья, — ответил один из рудокопов. — Так велено. Запел бы и ты, если бы отведал удары господина Гедеона. Как не петь? Разве не видишь нашего счастья, это же рай? — словно излив душу, добавил он.

Мхитар, бросив гневный взгляд на надсмотрщика и протянув руку в сторону темной ямы, спросил:

— И там есть люди?

— Есть, камень добывают оттуда, — ответил тот запинаясь.

— Спустимся вниз.

Подбородок надсмотрщика задрожал.

— Не ходи, милостивый властитель, там совсем опасно, — стал умолять он дрожащим голосом, бросившись в ноги Мхитару.

Мовсес, Горги Младший и другие тоже просили спарапета не спускаться туда. Но Мхитар взмахнул рукою и вошел в доставленную снизу большую корзину.

— Спускайте, — приказал он решительным голосом.

В корзину вошли Горги, надсмотрщик и три воина. Один из закованных засмеялся так, что устрашился даже Горги. Ему показалось, что они спускаются в глубину ада, а рудокопы, что смотрят на них, — это черти, выползшие из загробного мира.

Подвешенная на канате огромная корзина медленно опускалась. Горги закрыл глаза. В густом мраке слышались скрип корзины и какие-то неопределенные голоса, доносившиеся, казалось, из могил. Когда корзина коснулась земли, надсмотрщик что-то крикнул. Тотчас же к ним подошли с масляными светильниками два человека, похожие на пещерных людей. Они заросли настолько, что волосы доставали до бедер и прикрывали наготу. Показались еще десятка два таких же существ с остроконечными ломами в руках; глаза их выражали одновременно и ненависть, и испуг, и любопытство к людям, прибывшим «из светлого мира». Когда Мхитар приблизился к ним, они испуганно шарахнулись в стороны, звеня цепями и что-то выкрикивая, скрылись в темноте пещеры.

— Это ад, — глухим голосом произнес Мхитар.

— Все они были приговорены к смерти, — объяснил надсмотрщик. — Их купил мой хозяин. Пусть желают ему здравия, что живут до сих пор.

— Кто приговорил к смерти?

— Церковь и мелики. Это язычники, тэр Верховный. Последыши Мехлу, которые не признают ни законов, ни бога. Они оскверняли крест, бежали с монастырских земель, от меликов. Их схватили и продали моему хозяину, Пхиндз-Артину.

— Много их?

— Двести человек еще живы.

— А умерших?

— Много… Здесь все умирают. Никто отсюда не выходит живым.

— Собери всех сюда.

Надсмотрщик приложил ко рту ладони и крикнул. Затем еще раз, сильнее. Наконец из мрака стали выползать дрожавшие от страха скелетообразные существа. У Мхитара было такое ощущение, будто в его череп вбивают гвозди. Никогда не видел он ничего более ужасного. Несчастные были с клеймеными лбами, с вырванными ноздрями.

— Кто ты? — указывая пальцем на стоящего перед ним, спросил Мхитар.

Тот что-то пробормотал.

— Безъязыкий он, — объяснил надсмотрщик. — Восемь лет назад святой отец Гарегин собственной рукой отрезал. Удивляюсь, как жив еще. Тут долго не протянешь.

— Подымите всех наверх, — приказал Мхитар.

— Милостивый властитель, — брякнулся на колени надсмотрщик, — хозяин тогда вместо них меня заточит сюда, пожалей, не делай этого, у меня дети.

— Подыми всех наверх, — с трудом сдерживая гнев, повторил Мхитар и стал ждать, пока не сняли со всех рудокопов оковы и не подняли обреченных наверх.

Последним вошел сам в корзину и велел надсмотрщику также покинуть яму. Когда вышли на свет, Мхитар почувствовал, что голова у него кружится и в глазах мутнеет. Высвобожденные рудокопы целовали землю, камни, ползали в пыли и грязи перед домиком, горько рыдали. Мхитар не в силах был смотреть на эту щемящую душу картину, отвернулся и попросил воды.

— Спаситель, ведь говорил же я, что придет спаситель наш, — беспрестанно выкрикивал калека, подползая и целуя то одного, то другого рудокопа.

Мхитар приказал отвезти всех рудокопов в замок Пхиндз-Артина.

— Скажите, что я буду у него через десять дней. И повеление мое — лечить, кормить и привести в божеский вид всех этих людей. Коль прибуду и увижу хоть одного больного, горе ему. Ступайте!

На шею быкоподобного надсмотрщика привязали камень и столкнули истязателя в заброшенную шахту. Безногий калека, ползая вокруг ямы, швырял вниз камни и визжал от удовольствия.

Десять дней, не зная ни сна, ни отдыха, Верховный властитель разъезжал по гаварам. Внезапно появляясь то в одной, то в другой деревне и объявляя тревогу, проверял боевую готовность местных отрядов. Был суров и беспощаден. В двух деревнях велел избить старшин и десятников, не сумевших вовремя собрать отряды. В другом месте поощрил проворного десятника, подарив ему свою бурку. Он упорно отказывал сельским старшинам, которые приглашали его к себе, и довольствовался скромной пищей своих телохранителей.

Его неожиданное появление в гаварах напоминало людям о том, что опасность еще не миновала и что турки, вероятно, снова готовятся пойти войной.

Разъезжая по деревням, Мхитар, однако, не забывал то, что увидел в рудниках Каварта, и каждый раз, когда он вспоминал несчастных рудокопов, кровь вновь и вновь закипала в его жилах. Прежде чем вернуться в Алидзор, он решил заехать в замок Пхиндз-Артина. Его встретили оружейники.