— Где хозяин дома и почему он не встречает меня? — спросил спарапет.
— Нет его здесь, тэр Верховный властитель, — сказал Врданес.
— Убежал? — Кровь ударила в голову Мхитара.
— Да, тэр наш, в тот день, когда ты выпустил из рудников несчастных, Артин со страха места себе не находил. Взял ночью жену и детей и скрылся.
— Куда?
— В Алидзор. Страшится тебя.
Мхитар долго молчал, заскрежетал зубами. Затем велел позвать рудокопов. Они явились. Все были одеты в суконные архалуки и лапти из буйволиной кожи и заметно поправились.
— Ну? — подавляя улыбку, спросил Мхитар.
— Были мертвы, воскресли! — крикнули рудокопы. — Да ниспошлет господь вечный покой вашим усопшим. Видишь, стали вроде как люди.
— Этого мало. Я еще сдеру шкуру с Пхиндз-Артина. А теперь вот что, братья мои. Вы теперь свободны и вольны располагать собой. Вы больше не рабы, понимаете?
— Умножь господь твою жизнь! — хором крикнули рудокопы.
— Но нам нужна медь, вы сами знаете. Вы должны вернуться в Кавартские рудники. Но работать будете не так, как заставлял Пхиндз-Артин. В Каварте для вас построят дома и будут сытно кормить. С утра отправитесь в рудники, а в полдень вернетесь домой. И каждую неделю станете получать деньги за вашу работу. В ущельях Каварта я вам выделяю землю и разрешаю жениться. Только добывайте как можно больше меди. Согласны?
— Согласны! — единодушно ответили рудокопы.
— Пусть кто-нибудь из вас будет старшиной, изберите и судью, чтобы они вели дела вашей общины. А если возникнут споры, приходите ко мне. Согласны ли с этим?
— Согласны, — снова единодушно ответила толпа рабочих.
До поздней ночи оставался Мхитар с рудокопами, помог им избрать старшину и судью, условился, как будут сдавать руду владельцам правилен, сколько должны получать за каждый пуд. Старый рудокоп, бежавший из Лори, помог Мхитару своими дельными советами.
Только перед рассветом Мхитар вернулся в Алидзор, твердо решив наказать Пхиндз-Артина. Стражники, заметив его, затрубили в трубы. Раздвинулись ворота, и навстречу спарапету выбежал сотник Товма. «Опять он», — нахмурив брови, подумал Мхитар. Червь зависти снова проснулся в нем. Стоило ему увидеть Товму или Гоар, как старая, казалось, давно зарубцевавшаяся рана давала о себе знать щемящей болью. «Надо удалить его хотя бы из Алидзора. Но ведь преданно служит». Неохотно ответив на приветствие Товмы, Мхитар задал ему два-три отрывистых вопроса и направил лошадь к дворцу.
У входа во дворец его ожидали князь Баяндур, Тэр-Аветис и мелик Багр. Все трое низко поклонились ему. Мхитар, мимоходом ответив на их поклон, быстро поднялся по ступеням…
Войдя в небольшой зал старейшин Армянского Собрания, он отдернул от окна штору, постоял немного, любуясь восходящим над горами солнцем, затем, круто повернувшись, уставился на входивших вслед за ним военачальников.
— С сегодняшнего дня рудники Каварта будут принадлежать Армянскому Собранию, князья, — решительным голосом медленно произнес он. — Пхиндз-Артин творит там беззакония, которым мог бы позавидовать даже людоед Ленк-Тимур.
Затем он велел Мовсесу написать об этом указ. На лицах военачальников и князей появилась улыбка, они были довольны решением Мхитара, потому что завидовали Пхиндз-Артину, который накопил огромное богатство.
Подписав указ, Мхитар поднялся и перевел взгляд на Тэр-Аветиса.
— Ты, оказывается, имеешь собственную деревню, а я и не ведал об этом, брат мой, — сказал он с иронией.
— У меня нет деревни, есть у моей жены, — ответил Тэр-Аветис. — У меня лишь два богатства: несчастная наша страна и верность тебе.
Мхитар опустил глаза. Он понял, что Тэр-Аветису уже известно происшедшее в деревне Бех и он обижен на него. Спарапет хотел было послать за Вард-хатун, но тут же передумал и решил поговорить с нею потом, наедине.
— В Бехе люди убирают с голоду, — упрекнул он Тэр-Аветиса.
— Знаю. Я наказал старшину этого села, — невозмутимо ответил Тэр-Аветис. — Он висит теперь на площади села.
— За излишнюю строгость и жестокость с крестьянами? — спросил Мхитар.
— За то, что не сберег мое имущество.
— Жестокий! — воскликнул Мхитар и тяжело опустился в кресло.
— Я хозяин своего добра, и никто не должен вмешиваться в мои семейные дела, — глядя в окно, недовольно сказал Тэр-Аветис.
— Ведь гибнут от голода наши люди, где твоя совесть, Аветис? — спросил Мхитар сокрушенно.
Тэр-Аветис усмехнулся. Князь Баяндур, Багр с беспокойным вниманием следили за перебранкой двух друзей и предчувствовали недоброе. Но не смели вмешиваться в их разговор, попытаться примирить их, ибо знали, что оба упрямы и своенравны.
— Совесть моя чиста, Мхитар, — спокойно ответил Тэр-Аветис. — Верно, руки мои покрыты кровью. Но это лишь кровь наших врагов, и господь простит мне. А не простит — тоже не беда, ибо я чист перед моим народом и вправе требовать даже от всевышнего не вмешиваться в мои домашние дела. Я и впредь буду преданно служить нашей отчизне, дабы спасти от гибели хотя бы последние её крохи…
Все умолкли. Мхитар, упираясь подбородком в ладонь, лишь часто моргал. Тэр-Аветис больше всего обиделся на то, что Мхитар дал свободу крестьянам Беха, не спрашивая его. Он не гнался ни за славой, ни за богатством, лишь бы не оскорбляли его самолюбия, не попирали его права.
— Воля твоя, — медленно подняв голову, обиженно произнес Мхитар. — Но знай, — резко добавил он, — и уведомь об этом мою сестру Вард-хатун, что село Бех принадлежит отныне Армянскому Собранию.
— Знаю, знает и она. Слышали о твоем наезде туда.
Военачальники с приметным недовольством переглянулись. «Куда это тянет Мхитар? — с горечью подумал мелик Багр. — Завтра он отнимет и мою деревню, передаст Армянскому Собранию». Он откашлялся, глотнул слюну. Ему вдруг показалось, что перед ним не Мхитар, а кто-то чужой. Все молчали. Молчал и Мхитар. Сидел неподвижно, задумчиво уставившись в пол. И только на виске жилка стала дергаться заметнее.
— Ну? — наконец поднял он голову. — Чего молчите, будто все в рот воды набрали? Говорите же… Я знаю, о чем вы думаете. А вот крестьяне села Бех восстали. На крышах среди белого дня зажгли костры. Преподнесли ощипанных кур. Бесчестие неслыханное, понимаете? Они умирают от голода. И это — когда нависла опасность. Спрашиваю вас — пойдет ли против врага голодный шинакан?![79] Нет, не пойдет. Зачем ему идти, если мы вырываем у его детей последний кусок хлеба. В рудниках Каварта гнули спины не люди — скелеты. Известно ли это вам, почтенные князья? Нет! Пхиндз-Артин заставляет людей работать в подземелье до тех пор, пока не испустят дух…
Слова бессильны были облегчить душу Мхитара. Он был полон негодования.
— Артина давно нужно было наказать, — заговорил князь Баяндур.
— Монастыри торгуют людьми, знаете ли вы об этом? — продолжал спарапет. — Артин покупает осужденных церковью и бросает их навечно в свои рудники.
Слушая Мхитара, Тэр-Аветис все больше и больше удивлялся. Чувствовалось, что он искренне страдает.
— Мир так устроен, его не изменишь, — сказал он с грустью. — Но Артина следует наказать строжайше.
Мхитар приказал привести Пхиндз-Артина. Мелики облегченно, с нескрываемой радостью вздохнули: наконец-то самый богатый в стране человек будет наказан. Не могли переносить этого разбогатевшего, пресыщенного ходжу. Они с мечом в руках сражаются с врагом, а он в это время копит горы золота, жрет плов с куропатками и наслаждается в своем роскошном замке.
Но Тэр-Аветиса мучали и другие мысли. Внешне он казался спокойным, и трудно было угадать, что его тревожит. «Не сегодня-завтра османские полчища хлынут в нашу страну, а спарапет, вместо сплочения сил, дает повод для раздора, — думал он. — А пострадает народ. О его судьбе должно думать прежде всего». Он повернулся к Мхитару, чтобы высказать это, но тут в дверях показались тикин Сатеник, Гоар и мать Пхиндз-Артина — все в черных одеяниях и со слезами на глазах. Мхитар вздрогнул от неожиданности.
