– И не говорите, – всплеснула руками женщина, – у меня тоже были иллюзии, все закончились. Я уже восемь лет здесь живу, от тоски на стенку лезу, вот собрала бы все вещички и уехала, да некуда ехать уже. Мама умерла три года назад, сын на Дальнем Востоке служит, лейтенант, в гарнизоне живёт, ни я к нему, ни он ко мне, особо не покатаешься. Надо было бы ещё одного ребёнка родить, пока возраст позволял – когда приехала, мне ещё сорока не было, да первые годы не уверена была, надо ли мне это, хочу ли я, а потом уже и не смогла, да, может, и не надо. Не хочу я здесь жить, а ребёнок бы привязал навсегда.
– Неужели всё так плохо?
– Плохо? Да нет, не то чтобы плохо. Вы знаете, когда бежала из России во времена голода и разрухи, радовалась, что есть крыша над головой, еда, уверенность в завтрашнем дне. Но вот это одиночество и тоска по родине, по сыну, по родителям, теперь уже покойным… Всё здесь чужое, и люди чужие, и никогда они своими не станут. Я как белая ворона среди них, холодные они и неприветливые, а с мужем не сложилось. Живём вместе как посторонние люди – зачем живём, не знаю. Привычка. Всё думаю: ну, брошу я его, уеду домой, что у меня там? Квартиру продала, сын тогда уже в военной академии учился, мне деньги были нужны на первое время, чтобы ни от кого не зависеть. Родители умерли. У подруг своя жизнь. Мне уже сорок семь, личную жизнь в России не устроить, муж, если его оставлю, ни копейки мне не даст, своего у меня почти ничего нет, куда я там в сорок семь лет пойду? Я медсестра – сами знаете, сколько медсёстры зарабатывают. Восемь лет рабочего стажа потеряла. Пенсия будет совсем никакая. Буду сидеть и думать: вот, был дом и муж, а тут сижу, кукую, жду непонятно чего – смерти, что ли?
– А почему с мужем плохо?
– А у кого оно хорошо-то? Сколько я на этих форумах русских жён сидела, ничего хорошего не прочитала. Вы знаете, русские женщины со всеми ужиться могут, с индусами, арабами, итальянцами, немцами. А с англичанами никак. Нет у нас ничего общего. Вообще ничего. Он холодный и неприступный. А я женщина горячая, эмоциональная, мне гостей нужно, общения, чувств, любви, принятия, а ему ни до чего дела нет. В гольф играет целыми днями. Гольф! Ну что за тупая игра! Только англичане могут играть в гольф. Где тут азарт, задор, движение? Задыхаюсь я тут, как в темнице.
– Отчего в Лондон не уедете?
– Куда? Вас послушать – что там делать? Полы мыть? Если от мужа уходить – то уже домой. Только всё не решусь. Теперь слушайте про Джона. Жаль вас огорчать, но приехали вы зря. Много лет назад, когда я только здесь поселилась, я его женить пыталась. Он с моим Самюэлем дружит, года два к нам на ужины ходил и как-то обмолвился, что хорошо иметь русскую жену – в доме чисто, уютно, обед на столе и о муже заботится. Похвалил меня, в общем. Ну, тут я решила, что мужчина подумывает о женитьбе, и давай ему русских девушек сватать. Уж так мне хотелось, чтобы кто-то приехал из наших, мне бы хоть компания была. Рассказывала ему всё время про наших русских девушек – красивых, работящих, заботливых, он вроде как клюнул, начал на сайтах сидеть. Русский у него ещё со школы неплохой, но больше письменный. Я его учить пыталась, но он не захотел. Мне казалось, человек заинтересовался, руки уже потирала. Он тогда с одной англичанкой встречался, Шерил, уже добрых года два, как-то странно встречался – виделись два-три раза в месяц. Она даже забеременела, но он на ней не женился. Сказал, что ей просто ребёнок нужен, потому что ей уже тридцать шесть лет исполнилось. Но она замуж и не просилась, может, ей, на самом деле, только ребёнка нужно было родить. Она вся такая бизнес-леди, у неё квартира своя, няня, всё путём, на машине носится, по командировкам, путешествует. В какой-то момент даже в Австралию эмигрировала. Сказала, что там климат лучше. Это у них тренд такой сейчас – уезжать в Австралию на ПМЖ, язык учить не нужно, работу найти легко, зато солнце и тепло круглый год.
Она вскочила, заметив, что у Арины закончился чай, засуетилась, побежала на кухню ставить чайник, загремела посудой, принесла ещё печенья, второпях смахнула со стола блюдо с крошками от печенья, забралась под стол, стала их поспешно собирать и одновременно рассказывать.
– Джон, как мне показалось, не очень и расстроился, только с ребёнком было жалко расставаться – мальчик у него, славный такой, красивенький, – неслось из-под стола. – Вроде всерьёз стал девушку в России искать. Ариночка, не поверите, шесть лет он ищет себе русскую невесту. Уже сколько девушек поменялось, и три раза в Россию ездил, и никто ему не угодил! Одна на него так запала, даже приехала, как вы, по туристической визе, два года с ним жила – так и не женился. Я уж, грешным делом, её всё время подбадривала – зря, наверное, она только время потеряла, но так мне её отпускать не хотелось. Чем она ему не угодила, непонятно. Что-то бормотал про то, что у него мол, дом, доход, стоит жениться – и она его по миру пустит. Она два года продержалась, всё думала, он привыкнет, успокоится, доверять начнёт. У неё ни документов, ни денег, по домам убиралась да в благотворительном магазине помогала. Так и уехала ни с чем. Тут опять Шерил нарисовалась. Не подошёл австралийский климат. Жила с ним какое-то время, потому что квартиру свою продала перед отъездом и новую нужно было найти. Спальни поделили, гараж и чуть ли не дежурство на кухне установили. По-деловому, в общем. У англичан даже слово для этого есть – партнёр. Они друг друга партнёрами называют, даже если спят вместе и хозяйство ведут. Потом у неё хахаль появился более перспективный, она свинтила. Джон в Россию поехал, уже во второй раз. Опять никто не приглянулся. Ещё раз ездил в прошлом году, вроде как кто-то понравился, год переписывался, но так дальше переписки дело и не пошло. Я думаю, не нужен ему никто. Он пластинки коллекционирует и старые машины. А до женщин ему дела нет. Такие они, английские мужики, малокровные. Я уже рукой махнула, а тут вдруг опять эта английская фифа. Давай, говорит, семью делать, ребёнку отец нужен. Ей уже сорок два года, ребёнка нужно в школу отдавать, она хочет частную, у неё денег не хватает. Решила опять в семью играть. Вот и всё вроде. По весне помолвку объявили, жениться будут. Любви там нет, расчёт тоже какой-то непонятный, но дитё растёт – куда же его девать?
– Вот почему он пропал по весне, – вздохнула Арина.
– Ариночка, не жалейте, зачем вам такой мужик нужен? Вы молодая, красивая, у вас ещё всё в жизни сложится. Вы «Четыре свадьбы и одни похороны» смотрели? Хью Гранта помните? Вот вам типичный англичанин. Сам не знает, что ему нужно, только бабам голову морочит.
– Опоздала я, выходит.
– Да вы не туда и ехали, собственно. А хотите – оставайтесь со мной, – вдруг воодушевилась женщина. – Будете по хозяйству помогать. Я хотела работу найти на полный день, чтобы поменьше дома сидеть, да мужа уже избаловала обедами и уходом. Будем путешествовать на машине по Англии, ходить в кино, на выставки, по выходным в Лондон в театр выезжать или на шопинг. Будете мне компаньонкой. Мне не так скучно, и вы, может, кого найдёте.
– Что же вы приглашаете жить молодую девушку? Меня ведь нигде не берут. За мужей боятся.
– Чего мне бояться? Что муж изменит? Я уже ничего не боюсь. Боятся за тех, кого потерять не хотят. А мне всё равно. Если и загуляет – что я от этого теряю? Скорее наоборот. Ему приключение на стороне, а мне – полдома и пожизненное обеспечение. Мне, может, так оно и лучше, только не загуляет он. Он кроме своей клюшки для гольфа никого и ничего не видит.
Арина помолчала, пытаясь найти правильные слова и не обидеть добрую женщину. Возможно, ещё месяц назад она сочла бы такое предложение заманчивым. Согласившись на щедрые условия новой знакомой, она могла бы жить в красивом доме, посещать колледж, откладывать деньги, устраивать культурные вылазки в Лондон и – что самое ценное – прикоснуться к самой сердцевине английской жизни, примерить её на себя как театральный костюм. Но жить в соседнем доме с Джонатаном, каждый день видеть его, общаться с ним, с его женой, ребёнком и знать, что он воспринимает её как соседскую прислугу, будет невыносимо.
