Арина решила предпринять эту экскурсию в Сад Англии не ради праздного любопытства. В маленьком городке Нортон графства Кент жил Джон Льюис, и она мечтала взглянуть на Нортон с тех самых времен, когда Джон написал ей первые строки о своей родине. Арина не знала точного адреса, поэтому написать ему письмо и предупредить о своём приезде не могла, а на сайте он уже не появлялся четыре месяца. Получается, даже и не знает, что она в Лондоне. Но из писем она помнила, что его дом под названием Серебряный камень находится на Лисьем холме, и надеялась отыскать его по описанию, которое дал Джон, если он, конечно, его не придумал. Уже слишком сказочно звучал этот «Серебряный камень на Лисьем холме». Что она будет делать с указанным домом, она сама не знала, но ехала явно не с тем, чтобы устраивать разборки непостоянному поклоннику. Ей просто хотелось взглянуть на место, о котором она мечтала, засыпая в своей кровати в Краснознамённом, потому что проделать такой долгий путь и покинуть страну, так и не увидев его, было бы обидно. Может быть, ей повезёт, и она встретит в палисаднике Джона Льюиса, постригающего газон. И тогда она подойдёт к нему познакомиться. Может быть, он её даже не узнает и решит, что очаровательная иностранка путешествует по английской провинции. Может быть, пригласит на чашечку чая, и тогда она ему во всём признается. А может быть, встретит в саду его английскую или даже уже русскую жену и двоих детей. К такому повороту событий Арина тоже была готова. Ведь должны же быть причины его неустойчивого интереса.
Выйдя на станции Нортона, Арина последовала за двумя женщинами, которые возвращались из Лондона.
– Не подскажете, где находится Лисий холм, улица Лисьего холма, – поправилась она, потому что Лисий холм звучал совсем как вымышленное место из сказки про хоббитов или Алису в Стране чудес. Вот сейчас они рассмеются и окажется, что Джон Льюис на самом деле новый Льюис Кэрролл.
– Лисий холм? – переспросила женщина, не удивившись. – Это вам нужно пройти по Хай-стрит и через парк. Лисий холм как раз за парком.
Арина улыбнулась. Одна часть сказки оказалась правдой. Она прошла через городской центр, центральную улицу, которая в каждом городе непременно называется Хай-стрит практически с той же регулярностью, как улица Ленина в российских городах. Маленькие магазинчики и уютные кафешки манили остаться здесь навсегда. В воздухе царила ранняя осень, и эта провинциальная размеренность и неторопливость заставляли забыть, что где-то существует кипящий муравейник – Лондон, где белые, жёлтые, чёрные и фиолетовые люди постоянно куда-то бегут. В Нортоне люди на улицах и в магазинах выглядели, как типичные англичане – светловолосые, светлоглазые, бледнолицые или розовощёкие. Поглазев на витрины и кафе, среди которых не было характерных для лондонских улиц кебаб-шопов и китайских забегаловок, зато располагались магазины светильников, каминов и дверей, она прошла через маленький уютный парк с небольшим прудом посередине. Люди кормили уток, дети катались на самокатах, мамы с колясками переговаривались друг с другом.
«Ну, вот тебе и Краснознамённый в английском варианте, – удивилась Арина. – И вот, они живут так же, как мы, и ничего о России не знают, кроме Москвы. И если бы я сказала, что приехала из сибирской глубинки просто чтобы взглянуть, как они живут, они бы очень удивились, потому что сами они таких попыток не предпринимали. Вот только размеры страны гораздо меньше, сорок минут на поезде – и ты в Лондоне. А дома сорок минут на поезде – и ты в соседней деревне. В Челябинск на вечерний спектакль не съездишь и в Москву на выходной не выберешься».
По карте, расположенной на Хай-стрит, она нашла Лисий холм и теперь вступила на тихую живописную улочку. Когда она увидела жилые дома, невольные ассоциации с небогатым провинциальным Краснознамённым сразу же испарились. Особняки, сравнимые по размерам только с домами новых русских на окраине Челябинска, но при этом без решёток, заборов, охранников и рядов колючей проволоки, нарядной чередой тянулись вдоль улицы. С зелёными изгородями по пояс высотой. С уютными палисадниками. Со стеклянными дверями. С незашторенными окнами гостиных на первых этажах. Арина, как завороженная, прошлась по улице, праздно глазея на чужую жизнь. Вдоль домов стояли дорогие автомобили всех мыслимых марок, некоторые из них образца военных времен, и это, конечно, было совсем не по-русски. Потом она вернулась в начало улицы и стала отыскивать названия домов. Прятать номера и названия домов англичане мастаки – а зачем выставлять свою жизнь напоказ? Свои и так дорогу знают, а чужим незачем. Арина невольно стала искать подобие какого-нибудь Серебряного камня в палисаднике, но безуспешно. Проплутав ещё минут двадцать в обе стороны, Арина встала у калитки и решила подождать женщину, появившуюся в конце улицы.
– Простите, а вы не знаете дом под названием Серебряный Камень?
– Да вот, собственно, вы возле него и стоите, – пожала плечами женщина.
– Скажите, а здесь ли живёт мистер Джон Льюис? Высокий русоволосый мужчина с.… – она замялась, пытаясь найти что-то особенное во внешности Джона Льюиса, но фотография с сайта знакомств не сильно отличала его от всех других англичан, что и сбивало с толку все эти месяцы.
– Здесь живёт, только он сейчас на работе.
«Ну, вот и всё. А сейчас она скажет, что она законная жена, а я скажу, что я наивная дура, и сказка закончится».
– Это наш сосед, – пояснила женщина. – А вы случайно не из России?
«О, только не говорите, что ваш сосед рассказывал вам за чашкой чая о русской девушке из уральской глубинки, с которой он так трогательно переписывался», – подумала Арина, но вслух только произнесла:
– Да, я из России.
– Не может быть! – взвизгнула женщина по-русски и почти что бросилась на Арину с объятьями. – Из России? Здесь, в нашей глуши, кто-то из России? Из самой России? А я чувствую знакомый такой акцент и сама себе не верю, думаю, уже повсюду свои чудятся. А где, где в России вы живёте?
– В Челябинске, в области, – смутилась Арина.
– А я из Кургана, почти земляки! – ещё больше обрадовалась женщина и, распахивая калитку соседнего палисадника, потащила Арину в дом. – Я даже слышать не хочу, что вы торопитесь, и у вас другие дела, я не говорила по-русски целую вечность, мне уже до смерти надоел этот английский тихий омут, а что вы здесь делаете, я и так знаю – вы приехали к Джону. Ну, наконец-то! Наконец-то он на что-то решился, только не знаю, право, как он мог поступить так опрометчиво, и что он теперь скажет Шерил, и, боже мой, где же вы остановитесь? Ведь у него нельзя, никак нельзя, – тараторила она, вовлекая Арину в маленькую прихожую.
Она засуетилась на кухне, ставя чайник, на столе появилось печенье, малиновый джем, какая-то выпечка.
– У меня так давно не было русских гостей! – воскликнула женщина. – Живу в этой глуши, хоть бы один-единый человечек по-русски разговаривал. Я уже, не поверите, собрала группу местных старушек, ну так, не группу, три человека, и учу их русскому языку. Времени у них много, энтузиазма тоже, но вот уже память не та, забывают всё, чему учу, да и как учить, я толком не знаю, я ведь медсестра по образованию. Я с них даже денег не беру – мне за радость поговорить на родном языке. Да вы кушайте, кушайте, – настаивала она и тут же прерывала новыми расспросами. – Только предупреждаю, цена моего радушия – ваши истории, расскажите мне всё, пожалуйста, я страшно любопытна.
С самого своего приезда в Англию Арина не могла припомнить, чтобы ей кто-то так радовался, и, сидя на солнечной мягкой тахте и прихлёбывая душистый чай с липовым цветом, она тут же растаяла и чуть ли не пустила слезу. Поэтому она рассказала всё без утайки. Как решила найти иностранного мужа и уехать за границу, как познакомилась с Джоном, как размечталась, сидя в своей деревне, о красивой английской жизни, как он перестал писать, и она решила ехать сама, не столько даже увидеть его, сколько увидеть его жизнь, и если она ему не ко двору, то, может быть, встретить кого-нибудь другого… И как неприветливо встретил её Лондон, разрушив иллюзии о «другой жизни».
