— Мне плохо… давайте выбираться отсюда. Я прошу вас помочь.

Лу Тенгру дёрнул бровью.

— Я очень слаб. Я не знаю, почему именно я оказался избранным воином, но раз так случилось, надо бороться. Вы это понимаете, как никто.

Снаружи раздались крики. Фео выглянул в окно и увидел, как Кнун открыл дворцовые ворота. Обезумевшая толпа ворвалась внутрь и набрасывалась на господ в дорогих одеждах, их слуг, даже детей, разрывала их и по трупам неслась дальше. В считанные секунды двор стал кладбищем. Выли раненные, недобитые, а новорожденные демоны горящими глазами искали, кого ещё можно растерзать. Фео схватился за Осколок в бессмысленной надежде вмешаться, сделать хоть что-то, но Лу Тенгру одёрнул:

— Что там, за стенами — уже не изменить, но нам можно помочь. И можешь это сделать только ты.

— Но… но я таких чар, какими нас Аватар запер, не знаю. Что я могу? Чего стоит моя сила против его?

Лу Тенгру посуровел, бросив беглый взгляд за окно.

— В твоих руках мощь Великого Духа. Пытайся!

И эти слова не помогли, разве что артефакт рассыпал ещё холодных искр.

Крики превратились в вой. Небо застилал дым, языки пламени лизали деревянный подоконник. От рук собратьев гиб народ Синдтэри. Фео невольно отошёл к дальней стене, подальше от пляшущего света пламени. Лу Тенгру же остался на месте, задумчиво глядя на пожарище.

— Может, это мне урок, — тихо произнёс он, но Фео расслышал, — что жизнь надо ценить. Что жизнь, которая мне навязана, лучше, чем такая гибель… Нас не только проклятие Эллариссэ держит.

В одно мгновение колдун выскочил из зала, и обескураженный Фео бросился за ним.

— Что вы делаете? ­— крикнул он, всё сильнее отставая от быстроногого эльфа.

— Я должен найти Камируну и сказать ей всё!

— Так она не услышит!

Фео закашлялся, но не остановился. Не хватало ещё колдуна потерять. К счастью, тот сам решил подождать.

— Мои слова останутся в эфире. Этого достаточно. Большего я сделать не смогу.

Повинуясь неведомому порыву, Фео сжал порезанной рукой Осколок и, морщась от боли, крикнул:

— Вихрь времён!

От хруста заложило уши. Проклятие не давало разорвать пелену времени и пропустить путешественников, и Фео бил Осколком воздух, пытаясь проткнуть ту незримую границу. Свет от артефакта становился всё ярче, словно Осколок сам желал найти то, что указал ему живой разум. Вновь и вновь Фео повторял заклинание, и к нему присоединился Лу Тенгру. Два голоса стали одним. Завеса лопнула, пропустив сквозь себя на несколько дней вперёд.

Поток света вынес Фео и Лу Тенгру в лесную чащу, тихую и нетронутую войной. Камируна наклонилась к ручью и ладонью зачерпывала воду для сидящего на мшистом ковре малыша Лу. Фео впервые рассмотрел обоих. По мелкой худосочной Камируне нельзя сказать, что она сестра величественного Сагариса. Даже движения выдавали её незрелость. Она приняла порывистое решение и, должно быть, всю оставшуюся короткую жизнь жалела, что не сделала больше. Малыш Лу смеялся и трогал себя за упитанные щёки. Совсем не похож на себя в будущем.

— Какой ты славный, — прозвучал голос девушки. — Я всё сделаю, чтобы ты выжил. Чтобы у тебя было самое прекрасное будущее, то, какое ты сам захочешь.

Лу Тенгру, едва заметно дрогнув, подошёл к Камируне и опустился на колено, чтобы быть с ней на одном уровне.

— Спасибо, что спасла меня.

Он будто ещё что-то хотел добавить, но не стал. Камируна подняла взгляд так, что смотрела прямо в его глаза. Случайность или нет, но Фео понял: благодарность Лу Тенгру услышана и принята.

Колдун отошёл в сторону, оставив спасительницу заботиться о самом себе в прошлом, и горько добавил:

— Жаль, я её спасти не могу.

Ответить было нечего. Фео и сам жалел Камируну, судьба которой уже известна. Каждый раз больно смотреть в прошлое, зная, что ничего нельзя сделать. Только будущее свободно, его можно изменить.

— Мы должны вернуться, — сказал Лу Тенгру, всё ещё не сводя глаз с себя в детстве. — Если мы всё сделали правильно, Время нас вытолкнет в наши дни.

— Я попробую.

Фео и сам уверился в том, что всё получится. Ведь он смог, пусть только на пару дней вперёд, но переступить проклятие Эллариссэ. Пришлось сосредоточиться на скрипящих вековых деревьях, на мгле, смотрящей огоньками светлячков. На будущем этого леса. Фео вспомнил заклинание, которое произнесли хрустальные цветы, когда Ратибор принёс себя в жертву.

— Орэ Неру Гронд Силин!

Ещё одна капля крови упала на траву и растворилась в потоке лет. Завеса Времени трещала, хрустела, но пропускала сквозь себя. Внезапно Фео потянуло назад, а боль затуманила разум. Когтистые лапы вцеплялись в одежду и кожу и тащили в древние века, в дни Казни Мира. Раны Фео становились всё глубже, и зелёная ряса окрасилась алым. Глухой крик вырвался из горла. В глазах потемнело. Фео почувствовал, что не может бороться. Он проиграл. Две тысячи лет он должен ждать своего настоящего.

Кто-то схватил Фео за руку и потянул вперед. Больше он ничего не помнил. Боль погасила разум, лишила воли, и под властью иных сил Фео плыл незнамо куда.

Не было ни ощущения тела, ни звука голоса. Эллариссэ вновь стал тенью собственного сознания, запертого внутри сосуда. Тоска давила на Аватара, и захотелось вновь уйти в прошлое, неважно, куда, лишь бы стать здоровым, целым. Встреча с Лу Тенгру омрачала желание: этот эльф должен был сгинуть, Эллариссэ сам видел его смерть. «Как и он видел мою. Разные силы держат нас на Земле». От этой мысли стало горько. Эллариссэ посмотрел на истощённое тело в зелёной жиже, и готовился вернуться в привычное забытье, как его окликнули.

— Как прошло твоё путешествие? — с притворной доброжелательностью поинтересовался Сагарис.

«Ты ни в чём меня не убедил, отцеубийца».

— Вот как? А на что ты в этот раз решил взглянуть? Сомневаюсь, что на планы своего покровителя.

Демон не выглядел расстроенным. На его лице Эллариссэ заметил даже какое-то слепое торжество, но не мог понять, в чём его причина.

«Я пришел в день гибели Синдтэри. Видел тебя, Кнуна, Энрила и Камируну».

— Камируну? Хм, ну да, забыл, как её обозвали, «героиню»…

«Ещё там были Лу Тенгру и человечишка-магикорец с Осколком. Они пришли в то же время, что и я. Ты не убил их, не справился с каталисским огрызком!»

Сагарис будто и не смутился своему досадному поражению.

— Понятно. Довольно интересно, что мальчишка и колдун спелись. Я выясню, в чём дело.

— Я сам посмотрю через Время!

— Домэн далеко и хорошо защищён чарами Ситинхэ. Даже ты всё будешь видеть искажённым, и Время тебе не поможет. Впрочем, ты можешь немного поцарапать защиту, чтобы мой дух проскользнул туда. А глаза и уши у меня будут.

Сагарис вышел, оставив Эллариссэ в недоумении. «Я должен сам всё узнать… должен сам посмотреть».

— Это человек! Настоящий человек!

Восторженный шепот донесся до Фео, прервав приятный сон, наполненный прохладой и ароматам лаванды. Он убаюкивал, и дрёма мешала ноющей боли охватить тело.

Из множества голосов ярко выделялся один, звонкий и совсем юный:

— Я хочу посмотреть поближе!

— Это невежливо! Пусть придёт в себя, оклемается. И потом, нужно дозволение… — возразил кто-то.

Совсем близко раздались шаги. Похоже, возмущение не остановило самую любопытную.

Щёку Фео щекотали длинные пряди, и он обернулся, чтобы рассмотреть юную нарушительницу покоя. В больших глазах блестел озорной огонёк.

Девушка резво отстранилась и скрылась в дверном проёме со всей своей свитой. Фео остался один в полумраке, только тусклый свет кристального фонаря позволял различать предметы. Светлые резные тумбы заставлены высокими и пузатыми вазами. В росписи на керамике смутно угадывались некие сюжеты. Фео дрогнул, увидев на ближней вазе девочку, передающую крупный свёрток статной женщине. «Камируна доверяет жизнь Лу Тенгру царице Птэйхэн», — догадался Фео и понял, что действительно мало знает о великом демоноборце. Ведь говорили, что Лу Тенгру в империи Нэти не жалуют, что, при его происхождении, казалось странным. Царица взяла его на воспитание как соплеменника. А что случилось потом? Какая пропасть легла между ним и императорской семьёй, причем явно не всей, судя по поведению принцессы Ситинхэ. «Кстати, где она? И где я?»