От копыт коней в воздухе клубилась пыль. Всадники держались стойко, с достоинством, но по их лицам стекали капли пота. От полуденного солнца не защищала даже сень лиственного леса, что рос по обе стороны дороги.

Отряду Девора досталась неприятная работа — сжигать дотла пострадавшие от чумы поселения. Смертельную болезнь на людей наслали демоны — злейшие враги всех Живущих на Земле. Из умерших демоны собирали армию трупов и отправляли штурмовать города, разнося заразу повсюду. Выше крепостных стен поднимались горы гниющей плоти, а небо на долгие месяцы заволок чёрный дым от кострищ. Ни оружия, ни чар стихий не было достаточно, но живые люди не сдались, сражались, пока могли шевелиться. Каждый, до самого малого ребёнка, делал посильное. Теперь, когда главная беда позади, осталось лишь выжечь старые домишки, где могла притаиться чума.

Но не только мысли о прошлом тревожили Девора — сегодня он оруженосцем взял в поход своего восьмилетнего сына. Родные Девора погибли при осаде столицы, город, где жили родственники его жены, охватила чума одним из первых, вестей оттуда до сих пор не приходило. Брать ребенка в поход может и не лучшее решение, но оставить его одного в полуразрушенном городе, притягивающем мародеров ещё хуже.

Ратибор выглядел воодушевлённым. Брони на нём не было, потому и жару он переносил лучше. Ехать с бывалыми воинами на важное задание он почитал за величайшую честь. Глядя на сына, Девор невольно улыбнулся — как хорошо быть ребенком, не успевшим разочароваться в жизни и людях.

За очередным поворотом лесной дороги наконец показалось заброшенное поселение. Ни звука, ни движения — даже птицы поспешили покинуть место, отмеченное смертью. По отряду прокатился тревожный шепот. «Каждый раз как в первый. Ничего, — подумал Девор, — с этим быстро управимся, домов немного».

Он приказал спешиться, взять бутыли с огненной смесью и идти за ним. Чем ближе становились островерхие деревянные крыши, тем тяжелее было на сердце у капитана. «Зря я взял с собой сына. Не стоит ему видеть, как обращают в пепел последнее, что осталось от жертв войны». Как беззаботно когда-то взрослел сам Девор! Юным он считал, что нет в мире ни единой угрозы для его родного дома.

Неожиданно из-за домов показались всадники. Ветер развевал лазурные знамена с золотыми звёздами.

— Только этих тут не хватало! — не скрывая раздражения, проворчал Девор.

Магикорцы. По мнению Девора, ими становились только самые мерзкие по натуре люди. Тщедушные, лживые и лицемерные, занятые только собой и своими дрязгами, обитающие в своём недогосударстве Каталис. «Давно пора бы короне перестать кормить этот сброд, во всей красе показавший свою бесполезность во время чумы», — считал Девор.

Ещё сильнее он скривился, увидев, кто возглавляет непрошенных гостей. На белоснежном коне сидел молодой мужчина в такой же лазурной, как знамёна, мантии. Его пшеничного цвета волосы до плеч чуть колыхал ветер. «Смазлив, как девка!»

Несомненно, это знаменитый Гиддеон, сделавший блестящую карьеру в Цитадели Каталиса, и занимавший для своего возраста небывало высокий пост. Все знали, молодой магикорец по головам шел ради места в Совете. Девор презирал таких людей и с трудом для себя признавал даже помощь Гиддеона в войне с демонической армией. Другие магикорцы в это время отсиживались за стенами высоких башен Каталиса.

Гиддеон перебросил ногу через спину коня, и, вместо того, чтобы спешиться как нормальный человек, медленно спустился по невидимым ступеням.

— Для кого представление устраиваете? — спросил Девор, к своему неудовольствию заметив восторг сына. — Или ножки боитесь отбить?

— И я вас приветствую, — магикорец не дрогнул.

— Что здесь забыли? Все звёзды на небе пересчитали, все книжки по порядку расставили, раз вылезли из своего гнезда? — Девор подошёл ближе к юнцу-чистюле, но тот остался недвижим.

— Эти земли граничат с территорией Каталиса. Мы здесь как наблюдатели.

«Наблюдатели они, как же. Лезут всюду, где могут, а где надо — их не дождешься», — подумал Девор, а вслух сказал:

— Что ж, наблюдайте. Только не вмешивайтесь, а то ручки запачкаете. Коней уведите в сторону.

Гиддеон кивнул. Его спокойствие ещё сильнее раздражало Девора. Когда магикорцы отошли, он наклонился к сыну.

— Ратибор, никогда не становись таким… как эти.

— Почему?

— Они служат Магикору. Залог их силы — хитрость и наваждения. Я тому свидетель. Эти люди оторваны от мира, им нет дела до земных проблем.

— А эльфы? Они тоже оторваны от мира, раз служат Магикору? — Ратибор выглядел растерянным.

Девор тяжело вздохнул. Как ещё объяснить глупому ребёнку?

— Просто поверь мне на слово. Не бери их в пример, а лучше вообще не связывайся ни с магикорцами, ни с эльфами.

Ратибор было открыл рот, но гневный взгляд отца заставил его промолчать. Девор же принялся раздавать поручения алхимикам и заклинателям погоды — где встать и в каком порядке действовать, чтобы одни быстро сожгли дома, а другие не дали ветру гнать пламя в лес. Воины покорно взялись за дело, растаскивая бутыли с огненной смесью по всей деревне.

Из чёрных окон заброшенных домов на Девора глядела пустота. Капитан поёжился. Он не был трусом, и деревня пугала меньше живых мертвецов, но какая-то неуловимая тревога разливалась в воздухе.

«Горестное место… ещё и этих, в звездах, принесла неладная. Закончить бы поскорее, да убраться подальше».

Мысли Девора, так или иначе, возвращались к магикорцам, особенно к своенравному Гиддеону. У Миробора, командира Девора, лежала одна очень интересная папка, в которую капитану довелось заглянуть. Что сказать? Гниль, как она есть. Хотя не совсем Гиддеон пропащий человек оказался, раз бросился на помощь столице, когда та нуждалась в помощи магикорцев. Бросился без приказа, и много жизней спас. «Может, он того? — продолжал рассуждать про себя Девор. — Крыша поехала? У всех магикорцев беда с головой из-за их Великого Духа. Вот и у Гиддеона разум расщепился. Одной рукой спасает, а другой… Нет, не потерянный у него взгляд, не безумный, а ясный. Все, что Гидеон делает, делает он в трезвом уме. От того ещё более страшен и опасен этот человек. Нельзя ему доверять!»

Девор быстрым шагом направился к домам, за которыми скрылись магикорцы, и замер, едва заметил крытую железную повозку. Тщетно пытались магикорцы спрятать её в густой листве, Девор увидел достаточно. На такой повозке заразных больных возят в лечебницу.

— Так вот зачем вы здесь! — заскрипел зубами Девор и сжал кулаки. «Как знал!»

У самого края воды вдоль небольшого причала ютились опустевшие рыбацкие домики, которые Гиддеон хотел проверить и спустился к реке. Не касаясь ничего руками, он магическим дуновением открывал двери и внимательно осматривал комнаты. Ни души. Разбитые стекла скалились острейшими зубьями. На стенах кровавые отметины. Дольше минуты в одной комнате Гиддеон не находился — запрещено.

Деревня была небедная. Во многих домах Гиддеон видел кружевные скатерти и ещё не посеревшие перьевые подушки, но на крепких дубовых столах уже лежала пыль, из-за яркого солнечного света видимая и в воздухе. Давно уже высохли рыболовные снасти, которые никто никогда больше не использует и даже не заберёт отсюда.

Покинув очередное жилище, Гиддеон понуро опустил голову. Он надеялся, что найдет выживших. И боялся, что их раньше найдут солдаты из столицы и убьют, как им приказано. В любом случае, бросившись наперерез чумному отряду, Гиддеон рисковал своим положением, и, как оказалось, зря…

Неприязнь Девора тоже не скрылась от него. Гиддеон понимал, как видит его, магикорца, воин из столицы, привыкший к колдовству иной природы. Колдовству, которое спасало жизни, пока Верховный Совет медленно-медленно рассуждал, сколько и кого направить для борьбы с чумными мертвецами. «Сберечь Зеркало важнее, чем людей», — вспомнилась брошенная кем-то фраза. «Священные артефакты защищают наших соседей, а у нас — наоборот», — ответил Гиддеон тогда.