— Сагарис пришёл за мной. Вы пострадали из-за меня.

Она только отмахнулась.

— Все в Домэне теперь в опасности. Мне уже сказали. На меня могли напасть где и когда угодно.

— Но не напали бы. Не вы им нужны.

— Да как же? Я, между прочим, дочь императора. Мной могли бы шантажировать отца, — теперь она подошла к Фео, застыв всего в двух шагах. — Ты не виноват. Наоборот — ты спас меня!

Фео в ответ только вздохнул. Как объяснить ей, что не он её спас, а она не успела умереть до заклинания? Её легко могла постигнуть участь сына Теврона, и ей лишь чуть больше повезло. С грустью Фео посмотрел в её глубокие синие глаза. Эдельвейс юна, как и он, но, в отличие от него, ничего не знает о смерти. Рядом с ней никто не умирал. Может, она слышала что-то о гибели своего единокровного брата Лёдо и об угасшей от тоски по детям императрице Эльдилэт. Про Казнь Мира не может не знать, но всё это — далеко и её не касается, как не касалась маленького Фео чума, когда он слушал рассказы о ней.

Даже сейчас она не боится смерти. Ей не дано знать, какую боль испытывает Фео.

— Мне снился человек, похожий на тебя, и я испугалась, что это ты.

— Какой человек? Почему испугалась? — быстро спросил Фео, хотя правда уже била по сердцу.

— Его судили, и я видела, кого и как он убил. Как мать жертвы повесилась, узнав о смерти сына. Как выл убийца, поняв, что натворил… Но он — не ты.

Сложно было что-то ответить, но Фео всё же смог:

— А великая жрица Унадэн? Почему она стала достойнейшей? А Аватар? Он устроил одно бедствие и не вмешался в другое, но люди всё равно его чтили. Он убил этих людей.

Слова вышли горькими, но Фео не жалел о них. Они жгли душу, как и многое другое.

— Я не знаю, но мы говорим о тебе. Ты тот, кто не знает гнева. Как Руна из страны фениксов. Такие Живущие на Земле не срываются во Тьму.

На этом спор завершился. Фео не хотел возражать. Молча он и Эдельвейс стояли у окна, глядя выше сосен и кедров.

— Давай пройдемся по воздуху! — внезапно предложила Эдельвейс, и Фео аж оторопел.

— Я плохо хожу… — признался он, лишь бы отказаться от безумной затеи.

— Я удержу нас обоих. Давай! Что, если нам больше не дадут увидеться, и мы потеряем этот миг?

Она просила так искренне, так жадно, что Фео не смог отказать. В душе он звал себя ветреным, даже предателем, но что это значило, если Эдельвейс рядом и зовёт вперед. Пропасть между ним и Митчитрией не затянется никогда, а для двух идущих навстречу друг другу душ не существует преград.

И Фео взял Эдельвейс за руку. Короткой телепортацией они оказались на подоконнике, затем осторожный шаг — и вот она на воздушной тропе, под которой зелёным ковром стелятся кроны деревьев.

Дух захватывало от высоты, но идти было не так страшно, как с вершины Цитадели. Фео старался вниз смотреть поменьше, а больше вперед и на Эдельвейс. Она ступала легко, словно нет под ней бездны, и улыбалась ещё светлее.

— А давай взлетим над дворцом! Пусть никого на Земле не будет выше нас!

— Что??? — только и успел выдать Фео, как уже несся вверх, лишившись незримой опоры.

Страх давил всё существо. Фео мог только держаться за руку Эдельвейс, даже ногами перебирать бессмысленно. Власть над полётом принадлежала принцессе.

И вот они остановились прямо над пиком самой высокой башни, вновь обретя под стопой опору. Подозрение кольнуло Фео — не очередной ли демон затащил его сюда, чтобы убить? Восторг Эдельвейс казался искренним, и настоящим светом души, и не демоническим огнём сияли её глаза. И всё же…

— Вы мне тоже снились.

Вновь Эдельвейс помрачнела, а Фео выжидал. Демону больше слова не нужны, он уже всё знает.

— Почему ты об этом сказал сейчас?

Фео не знал, что ответить. Любые слова могли сыграть против него, и горькая обида принцессы стала страшнее затаившегося убийцы.

— Не успел раньше. И, наверное, теперь не стоило.

— Ничего страшного. Моя жизнь простая, мне прятать нечего. Могу быть искренней и рада, что ты искренен со мной.

«Знала бы ты…» — подумал Фео. В том, что перед ним Эдельвейс, он не сомневался. Любопытный демон смотрел бы в душу, чтобы узнать правду, а принцесса — только в глаза с печалью и осуждением за сорванный миг счастья.

— Зови меня, как равную. Устала слышать «вы» от тебя.

— Хорошо, — кивнул Фео. Она всё ещё тянулась к нему, хотя он был её недостоин.

Город с высоты походил на цветочное поле. На его краю блестело в лучах закатного солнца море. Фео, когда ему в детстве рассказывали про море, не мог поверить, что где-то бывает столько воды. Есть ещё Океан Штормов, в который с обитаемых земель смыло всю Скверну, и теперь он кишит чудовищами. Мир сверху стал огромным, необъятным. Мир, который Эдельвейс подарила Фео.

«Я буду её защищать, — поклялся он самому себе. — С ней больше ничего не случится. Я стану сильным, умным, каким угодно, лишь бы она жила, лишь бы могла летать так высоко».

Они закружились в подобии почти беспечного танца. Эдельвейс вновь улыбалась, и Фео отвечал ей на улыбку, на лучистый взгляд. Для них пели ветра, играли на арфах, флейтах и ситарах Духи — слуги богини воздуха Афелиэ. Другой музыки и не нужно. Ничего не нужно двум сердцам, кроме того, что они могут дать друг другу.

— Это тебе, — сказала Эдельвейс в конце танца и повесила на шею Фео кулон с красным кварцем. — Тёплый кристалл. Он согревал меня в горах, а там, куда ты отправишься, холодно.

— Спасибо, — Фео крепко сжал подарок, ощутив ладонью не только тепло, но и пульсацию, похожую на сердечную.

— Пообещай, что не погибнешь, — на её глазах навернулись слёзы. — Я попросила и Гилтиана, и Лу Тенгру защищать тебя, но ты всё же пообещай…

Фео ждал, что едва вернётся во дворец, как захватят и поволокут к императору, но этого не произошло. Сомнений же, что правитель знает, не было. Не совсем он равнодушен к дочери, чтобы оставлять её без присмотра, особенно после нападения. Нет, тут что-то другое кроется.

«Неужели опять Ситинхэ?» Фео правда волновала, но не настолько, чтобы помешать долгожданному сну. Почти упав на свою кровать, Фео увидел зелёный тканевый сверток и развернул его. Им оказалась ученическая ряса, целая. Из-под рукава выпала записка.

«В этом пути ты должен быть человеком, воином своего царства. Самим собой».

«Точно Ситинхэ»,— Фео невольно улыбнулся. Может, действительно принцесса знает, что делает.

«Что ты наделал!»

Эллариссэ влетел в подземелье, где Сагарис, Кнун, Энрил и Ару в тусклом свете кристаллов разглядывали какие-то схемы.

«Ты убил Великую жрицу! Настроил против меня Сондэ! Думал, я не узнаю?!» — Эллариссэ не мог выть, но знал, что воем слышатся его мысли в головах демонов.

Сагарис только пожал плечами.

— Жрица, отдавшая мне своё тело, была обречена. Я дал ей быструю смерть вместо мучительной.

Остальные демоны на это усмехнулись, за что Эллариссэ захотел их уничтожить.

— Ты, значит, ковырял защиту эльфийской столицы, чтобы подсмотреть за мной? Похоже, у тебя проблемы с доверием, — как ни в чём не бывало продолжил Сагарис. — Я ведь могу обидеться, и вряд ли это тебе нужно. Я тебе нужен больше, чем ты мне.

«Без меня ты навеки останешься в этой тюрьме. Вылезешь — Сондэ уничтожит тебя. Ты этого не хочешь. Это ты пришёл ко мне, а не я к тебе».

— Пусть. Но сейчас мы на одной стороне, а силы тех, кто против нас, возросли.

«По твоей вине!»

Ни Сагарис, ни кто-либо из его прихвостней не дрогнули. В этот момент Эллариссэ жалел, что сам не демон. Тогда он смог бы увидеть их сердца и понять, что они задумали.

— Это не так важно. Важно, что мы знаем их планы и куда они направятся дальше. Их путь лежит по морю.

Не успел Эллариссэ даже мыслью что-то возразить, как вступил Кнун:

— Едва они выйдут за водные границы Нэти, защитные чары Ситинхэ не будут ограничивать нашу мощь.