— Когда-то царство людей самостоятельно боролось с невзгодами, — продолжал отец. — Сейчас обмельчали, особенно горделивый Каталис с его Советом глупцов.

С последним Ратибору сложно было не согласиться, а вот первое вызывало вопросы.

— Только во время чумы. До этого царил Аватар.

Гнев резко исказил лицо Девора, но Ратибор знал, что так будет, потому не дрогнул.

— Аватар, говоришь? Ты знаешь, что он всегда людей ненавидел? За то, что те не видели его славы, за то, что не мучились от внутренней Тьмы, за то, что император Нэти отдал нам земли отца Аватара. С годами ненависть росла, пока он не пришёл в Каталис и не разбил Зеркало. Хорош защитник! А чумы тебе мало? Вроде ты уже сознательный был, а не помнишь, как об стены городов лавиной бились трупы, как чумные облака витали над городом! Про отравленную воду и еду тоже забыл? Царство перед всеми странами в долги влезло, чтоб голод миновал. А после помощь империи Нэти тебе кажется хорошей идеей? Мы у них в кулаке, как до этого были в кулаке их Аватара!

Закончив гневный монолог, Девор залпом осушил кубок с вином и тут же потребовал ещё. Ратибор подчинился. На жаркие слова у него тоже возражений не нашлось. Вот только отец, захмелев, расценил молчание по-своему.

— Тебе плевать на Каталис и всё царство. Ты уже готов их сдать инородцам и даже похоронить ради своей семьи. Я не был так малодушен даже в твои годы.

Ратибор и тут промолчал, искоса глядя, как отец всё больше выпивает и всё сильнее краснеет. Отставив очередной кубок, Девор произнёс:

— Ты бы знал, как мне стыдно за тебя! Будто и не я тебя воспитывал! Неру с ними, с эльфами, но привечать в доме влюблённого в твою жену мальчишку? И ладно бы, не грешно, Митчитрия красавица, но у этого Феонгоста серьёзные к ней чувства, его демон ими искушал, а ты и ухом не ведешь!

— А должен? — не выдержал Ратибор. — Или я настолько в твоих глазах ничтожен, что и мальчишка мне конкурент?

— Твои подчинённые, да весь город над тобой смеется! Какой ты мягкотелый, нянчишься с безродным! Или надеешься, что Гиддеон оценит?

В тот миг Ратибор хотел ударить отца, каждое пьяное суждение которого было отвратительнее предыдущего. Сдержался, но сдавил вилку так сильно, что ладони стало больно.

— Будь ты трезв, отец, то задумался бы, что говоришь о том, кого едва не убил.

— Так ты мой грех искупаешь? — Девор расхохотался так отвратительно, что Ратибору захотел немедленно выйти, но и этого он себе не позволил. — Оно твоих стараний не стоит. Я пал низко, но не ниже, чем ты.

Отец встал и ушёл, должно быть, в гостевую комнату. Ратибор только проводил его взглядом. Неплохо бы и самому поспать, только мысли теперь не давали покоя.

«Перерастёт мальчишка, — думал капитан, протирая винный кубок отца. — Выйдет в мир, посмотрит на других женщин… и перерастёт… Выжить бы всем».

С улицы послышались крики. Ратибор выглянул в крайнее, не застеленное ветвями яблонь окно. В ту же секунду ему в лоб прилетел камень. И ещё один прежде, чем воин осознал боль. Кровь залила его глаза. Ратибор бросился из столовой в коридор. Камни всё летели, ломались ветви, звенели стекла, а гомон приближался. Разгневанные голоса многих людей торопили Ратибора, и, достав меч из ножен, он приготовился встретить незваных гостей. Вот только что им нужно в такой поздний час?

— Урод из столицы! Свою семью защитил, а кто защитит нас?!

— Выходи! Демоны уже идут! А ты спрятался!

Тусклые блики плясали на обнажённой стали.

— Умрешь от рук людских, лицемерная тварь!

Тяжелая дверь упала, и первый же налётчик повис мешком на клинке Ратибора.

К утру Фео всё-таки провалился в болезненный сон, но шум с улицы разбудил его. Потерев глаза, он высунулся в окно. Толпа текла в гору, нетрудно было догадаться, что к Цитадели. Ни моросящий дождь, ни холод не могли погасить гнев измученных ожиданием людей.

— Дом Гиддеона! Вон и его сынок безродный выглядывает!

И сотни озлобленных глаз уставились на Фео. Стёкла внизу зазвенели, двери загрохотали. Через полминуты топот раздался на первом этаже. Не думая, Фео телепортировался на другую сторону дома и бросился бежать, но за первым же поворотом получил резкий удар под дых.

— Ты тут не один умный магикорец. Пойдём, поможешь нам говорить с твоим отцом.

Фео поволокли под локти. Он не сопротивлялся. Телепортация не могла унести его далеко от разгневанных людей. Сражаться против толпы — самоубийство, а Фео не хотел умирать раньше, чем увидит отца. Хотел дышать, но было больно. Стоило шевельнуться — и к прежней боли добавлялась новая, от мучителей.

Иногда Фео получал тычки со стороны, но не сильные. Видимо, большинству из-за зелёной рясы он казался учеником. Тем, кого сложно обвинить.

— Иди сам. Надоело тебя тащить. Только не вздумай выкинуть чего — шею свернём.

И Фео шёл. Он хотел ещё пожить, выискивал возможность ускользнуть, но не находил.

Подъем был долгим, но всё заканчивается. Толпа хлынула на площадь перед Цитаделью. На лестнице, укрывшись магическим куполом от дождя, стояли несколько магикорцев в лазурных одеждах, но Фео без труда узнал среди них отца.

— Гиддеон Квенъяр! Мы спрашиваем тебя и весь Верховный Совет — что сделано для защиты города?! — крикнул мучитель и толкнул Фео вперёд. — Не прячься за высокими стенами, по которым ползают пауки-демоны! Отвечай, и не так, как за свои преступления!

Гиддеон снял купол и медленно стал спускаться. Фео не мог взгляд отвести от отца. Что-то в нём изменилось, но ближе стало ясно. Магикорский контроль. Ни дождь, ни ветер, ни человеческая ненависть не тревожили Гиддеона. Он остался величественным, подойдя к продрогшей и промокшей толпе.

— Фео, иди, — сказал отец, но люди ухватили за руки.

— Не раньше, чем ответишь! — гаркнул мучитель, пытаясь утащить Фео вглубь толпы, но вдруг застыл.

— Без вас есть желающие пролить человеческую кровь, мучить и убивать, — ответил Гиддеон, а собравшиеся стали угрожающе обступать его. — Магикорцы будут сражаться за вас насмерть, и мы сильнее, чем вы думаете. Войска Нэти уже в пути.

— Ты, Део-убийца, не защитник людей! — выли со всех сторон. — Ни магистр, ни столица, ни Лу Тенгру не защитили нас! Мы уже мертвы! А тебе есть ещё, что терять!

Прежде, чем Фео успел хоть что-нибудь сделать, его бросили на брусчатку и начали давить, запинывать. Боль разрывала тело. Последним усилием Фео телепортировался ближе к Цитадели. Едва сумев разогнуться, он увидел ужасающую картину.

Несколько человек, скрючившись, висели в воздухе и хрипло кричали. Какая-то сила сворачивала их тела, как половые тряпки. Толпа отхлынула. На лицах людей читался суеверный страх, будто перед собой они видели демона.

— Отец! — крикнул Фео, но вместо ответа прогремело:

— Кто ещё хочет узнать силу Магикора?! Кто ещё посмеет причинить боль моему сыну?!

Фео медленно, согнувшись, брёл к отцу, повторяя: «Не надо. Ведь ты не демон». И отец, услышав, опустил на землю тела мучителей, ставших мучениками. Несчастные только стонали, и Фео взглянул в их лица, прежде, чем позвать на помощь.

— Мы проиграли без боя, — печально произнёс Гиддеон, и в ту же секунду небо озарилось багровой вспышкой. Вдали ударила красная молния.

Люди, истошно вопя, бросились врассыпную, но Гиддеон не дрогнул, лишь накрыл куполом сына и приобнял его за плечи.

— Теперь черед бойни.

От красной вспышки Фео зажмурился. Демоническая молния ударила в главную башню. До самого каменного основания разветвились крупные трещины, но сразу затянулись, будто царапины на коже. Само время охраняло твердыню людей.

— Что мне делать? Идти к белым магикорцам? — спросил Фео, когда мир стал привычно серым и тихим.

Он хотел казаться решительным перед отцом, но боялся любого его ответа и секунды молчания Гиддеона считал благом.