— Он погиб, защищая жизнь. А я обидела его… назвала трусом… если бы я знала, что, после упрёка, я не смогу ему больше ничего сказать…

— Ну-ну, перестань казниться, — вступил Ханум и погладил тигрицу по спине. — Мы оба знали, что так и будет. Не мог он, после встречи с Руми, бесконечно бояться лишь себя.

— Верно. Затем судьба свела нас вместе. Чтобы он помог мне понять, как я ошибалась в прежней жизни.

Витэ подняла голову и оглядела всех. Драконы, хотя и не могли понять тигрицу, замерли в тревожном ожидании. Госпожа Драголин даже отложила меч и многозначно посмотрела на Руми, намекая, что желает потом услышать перевод. Что-то важное будет сказано.

— Я — Витория Осдэвэль, иначе — Ночецвет, изгнанная из Аберона за тяжкий грех, — печально произнесла она.

— Ночецвет… я догадывалась… после рассказа Игнэ, — прошептала Руми. — Но слышать об этом… точно знать…

— Оставь. От горделивой богини, воспетой менестрелями, мало что осталось. Долго я скиталась в мире Неру. Моя жизнь оказалась гораздо длиннее, чем у обычного тигра. Я почти забыла и красоту храмов Аберона, и свой престол. Только вина осталась навечно со мной.

— Что же ты сделала? — спросила Руми.

Глаза тигрицы отражали лунный свет, оттого казались сияющими. Ничто не нарушало тишину, кроме треска костра. Громко вздохнув, Витэ ответила:

— В Храме Сердца, перед ликом Неру и всех Великих Духов я предложила… предложила…

Тигрица опустила голову и закрыла её лапами. Руми потянулась к Витэ, но остановилась, не чувствуя себя вправе её касаться. Зато Ханум не испытывал никаких трудностей.

— Витория, успокойся, — сказал он, приподнимая тяжёлую лапу. — То дела давних дней. Да и кто ж без греха. Мы тебе не судьи.

Госпожа Драголин, меж тем, обратилась к Руми:

— Витория Осдэвэль, значит… сколько ещё богов тебе напрямую помогает?

Прежде, чем та успела ответить, тигрица села. Толстое одеяло сползло вниз. Глядя на тусклые звёзды, Витория в полный голос произнесла:

— Я предложила отправить всех Духов в атаку на Скверну. Так Аберон победил бы в войне, но цена — гибель всего живого на Земле. На возражения Великих я ответила… что такая жертва оправдана. Мир Неру осквернён, не имеет смысла сражаться за него.

Закончив откровение, Витэ пристально посмотрела на Руми. Та что-то невнятно пробормотала в ответ. Мысли путались. Голова не успела отдохнуть после вчерашних потрясений, а тут новые подоспели.

— Богиня Аэлун немедленно лишила меня титула и изгнала из Аберона. Я помню её гневный взгляд и чистый звонкий голос, выносящий мне приговор. Она сказала, что до тех пор, пока я не пойму, почему Великие Духи до последнего защищают жизнь на Земле, мне нет места рядом с ними. И, кажется, я понимаю. Прежде я считала, что здесь правит зло, которое позже воплотилось в Адзуне. Но то, что Живущие на Земле обладают свободной волей, и делает мир Неру прекрасным. Чтобы мы это понимали, Творец сделал свободными и нас, Духов.

— И тогда вы получили возможность жить в смертных телах? — спросила Руми, чтобы убедиться, правильно ли он всё понимает.

— И это тоже, — ответила Витэ. — Только Великие не могут уходить, но за Землю готовы биться вечно. А Анарэн… он сиял как никогда ярко, защищая вас. В Абероне я не видела ни у кого подобного света. Почему только сейчас я смогла почувствовать, как важна жизнь?! Сколько чудесных историй ты рассказывал мне, Ханум, а я оставалась глуха! И о Руне, и о себе…

— Ну-ну, — заворчал купец. — Сколько я тебе говорил — не кори себя. Пришло время, и ты всё поняла не только головой, но и сердцем. Значит, скоро ты наденешь свою корону из лилий и поплывешь по небу на ладье.

— Верно, — кивнула она. — Когда в ночи снова засияет моя звезда, я вернусь в Аберон, как богиня. Но…

— Что «но»? — нетерпеливо спросил Ханум.

— Я беременна, — грустно ответила Витэ. — Это бренное тело скоро распадется, и ничего не останется от моей земной жизни и нашей с Игнэ любви. Я не хочу потерять своих детей, новых тигров. Но сделать ничего не могу, всё давно решено.

— Неужели Великие Духи так жестоко поступят с тобой?! — воскликнула Руми. — Я в это не верю!

— Мне теперь не ведома моя судьба, — тигрица покачала головой. — Лишь богине Аэлун решать, что делать со мной, а мою просьбу о жизни на Земле не донести до небесного трона. В любом случае, путь в Аберон лишит меня детей.

— Значит, кто-то попросит за тебя. Я могу.

Все присутствующие уставились на Ханума. Он встал, горделиво выпятив грудь. Руми не знала, засмеяться или заплакать. Правда всегда была перед носом. Руми чуть ли не затыкала рот рукой, чтобы сдержать поток вопросов. Прежде должна ответить тигрица.

— Ничего не выйдет, — сказала Витэ, глядя на костер. — Ты, как и Игнэ, сразу отправишься в Колодец Творения, не успев за меня вступиться.

— Ошибаешься, — непринужденно возразил Ханум. — Статус Живущего на Земле дает мне некоторые преимущества. Взойдя к Стволу, я смогу поговорить с Аэлун.

— Ты тоже Дух! — от громкого возгласа Руми, казалось, задрожали звёзды. — Почему ты не сказал? Выдумывал всякие глупости, чтобы оправдать бессилие! Полукровка там… как же я была слепа!

Ханум широко улыбнулся и достал из кармана огниво. Через некоторое время, когда сладковатый дым тонкой струйкой потянулся вверх, он произнёс:

— Я не очень горжусь своей прежней жизнью.

Всё сходилось один к одному. Завеса тайны наконец пала, и Руми поняла, что три Духа — Старший, Младший и Низший — были её наставниками. Восторг, смешанный со страхом, заставил её по-новому взглянуть на Ханума.

­— Вот что означало видение Силинджиума. Это ты спас Руну от Руата, а потом передал Золотую Орхидею Коуршану, — бормотала она, уже сомневаясь в сохранности своего рассудка.

Купец открыл было рот, но вмешался Дер-Су:

— Не спрашивай. Это длинная история.

— Как раз именно их я люблю! — радостно отметил Ханум, а затем, повернувшись к Руми, продолжил:

— Так вышло, что мы с тобой давно знакомы. Я тебя сразу узнал, как увидел.

— Поэтому спас меня? И взял с собой?

Госпожа Драголин снова взяла в руки демонический клинок и принялась изучать. На лице прекрасной воительницы сохранялось умиление от трогательного рассказа. Однако вскоре она помрачнела, что заметила Руми, хотя и была сосредоточена на купце.

— Скорее нет. Ты мне просто понравилась. Никогда не видел таких необычных фениксов. Твоя история станет жемчужиной моей коллекции. Кстати, я кое-где схоронил свои записи, тебе бы их забрать, когда я уйду. Сама понимаешь…

— Ханум, нет! Я против! — грозно и одновременно горестно взвыла Витэ. — Ты так хотел быть Живущим на Земле! Не отказывайся от этого!

— Тебе опасно волноваться. Я хочу, чтобы плод вашей с Игнэ любви остался в этом мире. Да и потом, у меня есть ещё одно дело в Абероне.

Ханум внимательно посмотрел на Руми, но она не разгадала его взгляд. Драголин вновь отложила меч и тихо, с нескрываемой печалью, произнесла:

— Аймери направляется в Алькашамбр.

Даже небо дрогнуло от этой новости. Дикий холод пробирал до костей и сковывал сердце Руми, которая не могла поверить в услышанное. Зачем перводемону такой риск?

— Он обезумел! — еле выдохнула она. — Там же Сердце Руны, его сразу убьют!

— Хотелось бы и мне так думать, — ответила госпожа Драголин. — Его крылья ещё горят, он изо всех сил пытается долететь до дворца. Хочет найти феникса, который оживит Золотую Орхидею. И, князь Дайерин…

Всё стало понятно. Дер-Су сидел ни жив, ни мертв. В свете костра он снова походил на призрака. Руми впилась ногтями в камень. Хотелось бежать прямо сейчас в столицу, чтобы опередить зло и предупредить фениксов. Только Аймери гораздо быстрее.

— Я должна вернуться. Должна быть с моим народом.

— Я пойду с тобой, — сказал Дер-Су. — Из-за меня та, кто мне дорога, в опасности. Жизнь, бессмертие — всё отдам, чтоб её защитить. Госпожа Драголин, помогите нам! Только вы сможете отнести нас в Алькашамбр!