Окончание исповеди госпожи Драголин привело Дер-Су в ещё большее замешательство. Ясно, почему её прекрасное лицо осеняют лишь грустные улыбки. Сильнейшая боль всё ещё мучает её. Князь слышал это в её голосе, когда она говорила о маске скорби и гибели учёного, чувствовал скорбь в каждой секунде молчания, но с выводами не согласился.
— Я понимаю, как велико ваше горе, и всё же у нас разные представления о любви, — ответил он и положил перстень перед собой.
— Разве прежние чувства принесли вам счастье? Не говорите ничего, да, я знаю и об этом. А из-за новой любви вы навек потеряете свободу. Останетесь лишь фигурой на доске политических интриг. Если император повяжет вас кровью, любой опрометчивый шаг, любое сомнительное решение — и вы погибнете. Вам воздадут за смерть смертью. Перед казнью последнее, что вы увидите — это ненависть в глазах царевны фениксов. Вот залог вашей преданности и лояльности.
— Царевна Диларам — лучшее, что есть в моей полной мрака жизни, — с напускным спокойствием сказал Дер-Су, но пальцы вцепились в подушку. — То, что вы зовёте мудростью, не более чем горький личный опыт. Не сравнивайте меня с собой, госпожа Драголин. У вас есть способность к алхимии и перемене облика. То, что делает дракона драконом. А у меня — нет. Я немощен, и никогда не применю описанное в моей книге на практике. Поверьте, ничто — ни происхождение, ни внешность, ни заслуги — не могут это возместить.
— Так вы просто бежите из одной тюрьмы в другую, — разочарованно протянула она.
— Нет!
Драголин молчала, словно оценивала слова Дер-Су. Князь же внимательно наблюдал за ней. Как неуместна была её красота среди голых красных скал! Неужели она действительно избрала для себя путь бесконечной войны, и такие пейзажи для неё — обыденность? Дер-Су вспомнил, как едва не самоубился, находясь в плену ядовитых мыслей. Как может она рассуждать о тюрьмах, если выбрала бесконечное давление Скверны на свой разум? И этот меч…
— Если не жаль себя, то подумайте о брате. Император восстановит его имя и титул, но править за него будут наместники, выбранные Его Величеством. Новый князь Дайерин тоже станет невольником, только не по своему желанию. И любая ваша оплошность, даже мнимая, убьёт его.
— Так вот к чему все эти разговоры… Пи-Но вас нашел. Попросил, чтобы вы защищали меня, — Дер-Су был глубоко разочарован тем, какой оказалась разгадка.
Драголин кивнула и улыбнулась.
— Верно. Он не знает точно о вашей цели, но выглядел весьма обеспокоенно.
— Почему вы сразу не сказали, что встречались с ним? — князь сжал кулаки.
— Он не хотел, чтобы вы сочли себя слабым, — улыбка драконессы потихоньку угасала. — Ведь вы сами не попросите о помощи.
— А чего он хотел? Сохранить свою разгульную жизнь? Знакомый тон! — накопившееся раздражение прорывалось, и Дер-Су более не сдерживался.
— Знаете, князь Дайерин, — чуть расстроенно заговорила Драголин после очередной долгой тишины, — Пи-Но рассказал мне одну историю. Как его, младшего из двух братьев, отец хотел сделать патриархом. Вы справедливо отметили, что ваша немощность для драконов значит слишком много. Потому ленивый и глупый Пи-Но, как он сам о себе сказал, смотрелся на троне предпочтительнее даже сильнейшего духом, прекрасно образованного и искусного в фехтовании Дер-Су. Ваш брат долго просил отца одуматься, без конца перечислял ваши заслуги, но тот был неумолим…
Князю хотелось прервать её речь, ибо снова это слушать становилось невыносимо, но какая-то сила удерживала его на месте и не давала открыть рот. Предчувствие истины, которую он так долго искал, и которая готовилась излиться на него. Янтарные глаза не лгали.
— Пи-Но отказался мириться с такой несправедливостью и разведал, что в городе находится купец, незаконно продающий вино. Ваш брат обманом взял деньги и хорошо озолотил торговца. На празднестве Пи-Но в присутствии императора устроил дебош и, разумеется, патриархом не стал. Им стали вы, а он долгие годы нес на себе бремя лжи, бессильно наблюдая, как множатся мерзкие слухи и домыслы. Только для того, чтобы вы не сочли себя слабым.
Дер-Су смотрел в одну точку. Прежнее мнение о брате, устоявшееся за много лет, не могло измениться в мгновение. Более сути слов госпожи Драголин его потрясло желание Пи-Но открыться именно сейчас. Неужели он решил, что опасность для старшего брата настолько велика, и потому выдал многолетний секрет? Или всё куда проще…
— Что ж… а теперь Пи-Но счёл меня слабым? — вслух сказал князь.
— Помочь желают не только слабым. Прежде всего тем, кого ценят и любят. Я думала, мой рассказ нельзя понять иначе. Так почему бы вам не принять помощь, ваша светлость?
— Чью помощь?! Вашу?!
Красавица покачала головой. В печали госпожа была ещё прекрасней и на миг напомнила князю императрицу Нанаян, всё время немного грустную. Меж ними и вправду находилось немало сходств, не только внешних. Обе, перевоплощаясь, имели броню из драгоценных камней, обе получили великолепное образование. И обе потеряли любимых из-за Корсуна. Мимолетное тёплое чувство погасило злобу Дер-Су, и он уже спокойно произнёс:
— Вы правы — я перехожу из одной тюрьмы в другую, и заключение моё бесконечно. Но даже в неволе может быть отрада, а если я не исполню приказ императора, это уничтожит меня, а следом и моего брата.
— Хорошо, князь Дайерин. Я не смею препятствовать вам в задуманном. Что должно сказать, я сказала.
— Если ваши методы помогут вам исполнить волю императора, я буду только рад. Но теперь дозвольте мне идти. У меня свои задачи. А ваши советы… я принял к сведению.
— Дер-Су! Возьмите! Может пригодиться! — она вынула из причёски спицу и бросила ему.
Он поймал спицу, и в его руках она обернулась мечом с красной кисточкой на рукояти. Не говоря более ни слова, князь встал, поклонился и ушёл, чувствуя за спиной взгляд Драголин. Все её доводы глубоко засели в душе, укрепляя и без того зародившиеся сомнения. Но что Драголин может знать? За свой подвиг она получила желаемое — свободу, потому позволяет себе смелые и дерзкие суждения. Так себя вела на его памяти только Руми, но более в силу возраста и неопытности. Дер-Су поморщился, понимая, что его ждет. Девчонка-феникс умрет, и он перестанет быть опасен для императора в задуманной для князя роли. А брат, более всего мечтавший о свободе, станет марионеткой…
За поворотом князь замер. Посреди узкого каменного коридора, оскалив зубы, стоял Игнэ. В его глазах пылал яростный огонь.
— Уходи! — крикнул Дер-Су, выставив вперед меч. — Это не твоё дело!
В ответ раздался гневный рык. Князь сомневался, что справится с хищником. Кисть ещё болела и слушалась плохо. Тигр же подходил медленно, опасливо глядя на оружие.
Воздух гудел от напряжения. Бежать было некуда, да князь бы и не успел. Только смертельная схватка, в которой победителем выйдет тот, на чьей стороне истина.
Неожиданно земля прямо под Игнэ задрожала, и он испуганно отпрыгнул назад. Воспользовавшись заминкой, Дер-Су быстро взобрался на низкую скалу, за которой начинался крутой спуск к Мелеху. Бежать по такому — верно сломать себе ноги, потому князь, заткнув за пояс меч, полез выше по уступам, туда, где тигр не достанет. Игнэ же одним прыжком оказался на той скале, где только что стоял Дер-Су, и едва не задел его сапог лапой.
Князь продолжал карабкаться, чувствуя, как немеют пальцы. Пытался перебраться на соседнюю скалу, а времени становилось всё меньше. Тигр разбегался и прыгал всё выше, не оставляя попыток зацепить врага. От жуткого рыка, казалось, сотрясались горы. Больная рука Дер-Су соскользнула, и он повис на второй, тщетно пытаясь уцепиться за что-либо. Смерть в лице Игнэ с нетерпением ожидала его. В какой-то момент огромная челюсть щёлкнула точно под подошвой сапог князя. Собрав остатки воли, дракон рывком дотянулся до следующего уступа и отпустил уставшую левую руку.
Но тут яростный рёв сменился на горестный. Дер-Су чуть повернул голову и увидел, как тигр скатывается вниз по склону. Игнэ изо всех сил старался вернуться на прежнее место, но скалы крошились под ним и волной мелких камней уносили в проклятый город. Ожила надежда, дав князю сил, и он сумел дотянуться до края скалы и ухватиться обеими руками. Последнее усилие — и локти уже лежат на ровной широкой поверхности. Пот заливал глаза, и Дер-Су казалось, что он лишился зрения. Когда он взобрался на уступ и смог вытереть лицо, то увидел вдали крохотную фигурку, стоявшую на пороге тёмной пещеры и через мгновение скрывшуюся во мраке горных недр.
