− Ты почти попалась.

Герда посмотрела на него исподлобья, как Адрастея в плохое настроение, скривилась.

− Не попалась же, − недовольно буркнула Герда и поправила воротник рубашки Адрастеи. Пригладила темные волосы, доходящие до мочек, стерла с пухлой щеки грязное пятно. – Тебя нельзя оставлять с детьми.

− Скажи спасибо, что с ней ничего не произошло, − огрызнулся он, отмахиваясь. С детьми он по-прежнему не ладил, опасался их и избегал. Адрастея же была самым худшим ребенком на свете и терпел он ее только из-за Герды. И не убил ее Илзе тоже из-за этого. Нет, Герду Илзе не боялся, но ее крики, наставления и истерики ненавидел. Манипулятор.

Этих двоих Илзе уже недолюбливал, но все равно находился рядом, потому что это удобно. Они уже привыкли друг к другу, жили постоянно рядом, скрывались от рыцарей и зарабатывали деньги на комфортную жизнь. Менять это Илзе пока не планировал, даже если Адрастея, которая всегда шла вместе с Гердой, сильно раздражала.

В комнату, которую снимали в гостиничном дворике, они вернулись ближе к вечеру. Герда сразу покормила Адрастею, села на большую кровать и вывалила на нее два мешка, которые забрала у случайного прохожего. Мешочки небольшие, бархатные и скорее всего тяжелые, потому что матрас под ними прогнулся. Раскрыв их, Герда высыпала на одеяло содержимое и невольно присвистнула. Илзе был с ней полностью согласен – улов оказался хорошим.

Пока Адрастея рисовала угольком на небольшом клочке бумаги, который отдала им хозяйка дома, Герда подсчитывала деньги, а Илзе лежал неподалеку и смотрел в потолок. Его беспокоили торговые города, в которых всегда было много незнакомых людей. После деревень они казались слишком большими, шумными, в них всегда ходили люди, иногда знакомые ему, отчего теперь Илзе часто смотрел под ноги или носил платки на голове. Он все еще боялся быть узнанным, возвращения в бесправное положение. Еще одной причиной неприязни была информация. Когда они останавливались в деревнях, там все друг про друга знали, политику не обсуждали и про то, что происходило на континенте и за его пределами не знали. В городах же все говорили о другом и Илзе казалось, что они приезжали в новый мир, где все изменилось за время их отсутствия. Это пугало. Отсутствие информации и выпадение из жизни ему не нравилось больше всего, делало беспомощным.

− Поговаривают, что Тера создала деревню для своего народа. Не выполнила твоя наемница задание.

Он издевался. Точно издевался, потому что видел, какой маниакальной и требовательной становилась Герда, когда речь заходила о Тере. Она сразу же злилась, как сейчас, иногда кричала или надолго замолкала. Илзе не раз видел, как та искала наемников, ходил вместе с ней в гильдии, сидел с Адрастеей, когда Герда разговаривала с рыцарями. Его это даже забавляло, потому что слухи распространялись быстро и на основе них получалось, что Тера сошедший со страниц библии дьявол, чистое зло, которое похищало и поедало людей. Конечно, ее боялись. Илзе бы и сам на это не согласился: идти в логово настолько опасных существ – самоубийство.

− Знаю. Надеюсь, она одна из тех, кого Тера съела, − недовольно отозвалась Герда и поджала губы. – Этот, − кивнула на один из мешков. – Пока я забирала у них деньги, обсуждали Яму. Сказали, что они уже строят свой город в лесу. Теру считают королевой, матерью монстров. Как по мне, незаслуженный титул. Она слишком слаба и самоуверенна для королевы. Ее место в гробу и без головы, а не на земле.

− Вы знакомы? – спросил Илзе, считая это единственным объяснением происходящего. Его всегда удивляла маниакальность, с которой Герда следила за монстром, вечный поиск людей и магов, которые убивали и уничтожали зло. Илзе заметил сведенные к переносице брови, взгляд исподлобья и усмехнулся. – Или ты влюблена в нее?

От возмущения Герда вскинулась, распахнула глаза и рот. Нахмурилась, покраснела от ярости, сжала руки в кулаки и ударила его ногой. Илзе охнул и скривился от боли, прижимая руку к бедру. Глаза заслезились, внутри вспыхнула злость, недоумение. Он сжал челюсть, подавляя в себе порыв ударить ее, скривился, когда услышал звонкий смех Адрастеи. Как они его раздражали и злили.

Потерев бедро, он откатился в сторону, опасаясь злую Герду. И чего он такого сказал? Герда и правда становилась сумасшедшей, когда дело касалось Теры. Действительно неразделенная любовь? Вряд ли, учитывая, что, когда никто не слышал, она звала неизвестного ему Сэма. Илзе не сомневался, что и с ним она спала, пытаясь забыть Сэма, который остался дома и, скорее всего, бросил ее. Это тоже не удивительно, Илзе от нее тоже сбежал бы.

− Ты несешь чушь, идиот! Я мечтаю однажды узнать или собственноручно убить ее, сжечь тело, чтобы она больше никогда не проснулась. Влюбиться в нее может лишь такой идиот как ты, или ребенок, романтизирующий монстров.

− Какие ты слова умные знаешь, − огрызнулся он и длинно выдохнул, приподнимая край рубахи. Место алело, пульсировало и уже появлялись первые зачатки синяка. Замечательно, она испортила его тело.

Он все еще не понимал причин ненависти Герды к Тере, но уже не стремился к поиску ответов. Они наверняка находились в ее прошлом, а это было то самое неприкосновенное, что оба не открывали друг другу. Илзе не знал, кем являлась Адрастея и почему они искали наемников, Герда же не догадывалась о его рабском прошлом и побеге, о котором Илзе до сих пор немного жалел. О неприкосновенности прошлого они договорились еще в самом начале путешествия, поэтому сейчас глупо что-то менять или узнавать. Вместе они почти год и за это время Илзе считал Герду если не другом, то хорошим приятелем, с которым у них общие цели – бегство, как можно дальше от Вермелло.

Их разговор закончился, толком не начавшись. Недовольная Герда собрала все деньги, редкие украшения и орехи обратно в мешки, взяла на руки довольную Адрастею и вышла из комнаты. Илзе этому не расстроился, потому что ребенок своими невнятными разговорами его утомил, а Герда слишком зла на него. Следовало немного отдохнуть и успокоится.

И все же Тера была ему интересна. Никто точно не знал, откуда она появилась и зачем, но уже ставили на одну ступень с дьяволом, сравнивали с Дайяном, о котором отзывались всегда как о самом жестоком и требовательном Древнем. Чем она заслужила такой титул? Илзе не знал и похоже не знал никто. Он помнил, как осторожно о ней разговаривали при дворе Господина, тихим шепотом в тавернах. Все обсуждали, боялись и прятались в домах с наступлением темноты. Илзе видел, что страх людей перед неизвестностью порой доходил до абсурда и люди заживо сжигали стариков с белоснежными волосами и запирали всех светловолосых людей. Наблюдая за происходящим, он и сам теперь присматривался к людям, остерегался светловолосых и всегда носил с собой кинжал. Тера несколько раз снилась ему в кошмарах, представляясь худой, изможденной женщиной в обносках с пустыми глазницами и острыми клыками вместо зубов. Во снах она его ела, отрывала куски плоти и насмехалась, издевалась, приводила в сознание, стоило его потерять.

После этого про женщину он уже слушал в пол уха и всегда кривился. Боялся.

Пугало его сейчас больше то, что Тера основала свой город и стала королевой себе подобных. Таких монстров становилось все больше и, если б они развязали войну, то скорее всего вышли б победителями. Мысль об этом пугала его больше всего. Слишком они привыкли к отсутствию магии и существ, которые противоречили библии. С волнениями и людскими страхами не справлялись даже Папа с Мамой. Хотя им грех жаловаться, ведь после распространения слухов, людей в церкви ходило больше.

Засыпал он уже отделенный одеялом от Герды с Адрастеей на другой половине. Многие воспринимали их как пару, что не нравилось Илзе ведь ему самому едва исполнилось шестнадцать лет. Однако благодаря этой иллюзии им давали комнаты, зачастую с одной кроватью, особо чувствительные женщины делились едой, и смотрели на них все реже. Почти всегда ходили они тоже вместе, поэтому Илзе неуютно себя чувствовал, когда оставался один. Как сейчас.