Сейчас листья шуршали коротко и шум стремительно приближался. Значит кто-то бежал, незнакомый человек или зверь имел маленькую массу тела. Поэтому Тера не отвлеклась от свежевания кролика, лишь посмотрела на окно, когда треснула палка почти у кромки леса.

В открытую дверь, рядом с которой она стояла, ворвался поток воздуха, а вместе с ним и полупрозрачный, но очень счастливый Мино. Он залаял, пригнулся на передние лапы и задорно завилял хвостом, вызывая улыбку. Перед ней стоял не тот пес, который рычал на незнакомых людей, который бросался и ломал руки, вгрызался в горло. Не та собака, которую боялись в Яме, которая ела потроха и другие органы, которые сама Тера отбрасывала за ненадобностью. Жуткий, полумертвый пес, который с каждым днем становился все прозрачнее, у которого едва заметно светилась шерсть и глаза. Мино, который подобно Минотавру, защищал ее и их временное убежище, пробрался к ней, отдав за это жизнь.

Его верность умиляла и приносила давно забытое ощущение безграничного счастья. Потому что у Теры был тот, на кого она могла положиться. Ее самый верный и единственный союзник. Только это уже делало ее счастливой. Благодаря этим мыслям она засыпала и просыпалась без страха, хоть и держала под рукой оружие. Потому что люди о ней не забывали и до сих пор присылали отряды рыцарей в доспехах, которые не пасовали перед мощью Мино.

− Родной, − она улыбнулась широко и погладила Мино между ушей, ощущая уже привычную прохладу. На его шерсти остались бурые разводы, которые напомнили о том, чем она занималась все это время. – Я тебе оставила самое вкусное. Они еще теплые.

Ощущение теплой крови, вид распотрошенного животного больше не доставляли дискомфорта. Ее не рвало от отвращения. Как первые дни, внутри не разливалось чувство стыда и вины за убийство неповинных животных. Тере быстро пришлось усвоить простую истину: либо ешь ты, либо едят тебя. Круговорот жизни. Она ела животных, потому что овощи усваивались быстро, а чувство голода и пустоты в желудке медленно нарастало.

Ей вновь хотелось есть. И мясо животных, которые иногда попадались в капканы, не насыщало, а больше раззадоривало. Стало все сложнее сдерживать себя, когда в лесу находились мертвые люди. Кто-то попадал в ловушки, некоторых убивал Мино или другие звери, а кого-то специально приводили в лес и убивали. Несколько раз за это время Тера находила задушенных женщин в разорванных платьях со странным засохшими корочками чего-то полупрозрачного на теле. Эти следы она знала хорошо, поэтому обмывала их тела и хоронила неподалеку от клена, делая самодельные кресты из палок и веревки.

Плутавших по лесу женщин Тера не трогала.

Она им сопереживала и никогда не убивала. Даже Мино не позволяла, руку не поднимала, лишь использовала свои странные способности, и они спокойно уходили обратно. После нескольких раз женщин отправляли все чаще, наивно полагая, что они ее достанут. Однако женщины оказались более внушаемы, они слушали ее беспрекословно и, по сути, не хотели ее смерти. Они хотели спокойствия и безопасности. В этом Тера их понимала, потому что хотела того же.

Рядом тонко заскулил Мино, привлекая к себе внимание. Тера передернула плечами и посмотрела на пса с бурыми следами возле пасти. В последнее время она все чаще уходила в свои мысли, иногда даже путала реальность с вымыслом, отчего становилось страшно. Наверное, не будь рядом Мино, она б давно сошла с ума.

− Весь испачкался. Пойдем, умоемся, я тоже закончила.

Положив мясо в большую миску, она вышла из дома, ощущая приятную вечернюю прохладу, и пошла на задний двор, где стоял небольшой колодец и бочка с водой. Воду в бочке Тера меняла редко, чаще всего набирала воду из колодца. Она и сейчас вытянула ведро, наполненное наполовину холодной водой, вымыла руки с лицом сама, ощущая ноющую боль, отмыла голову Мино и вылила оставшуюся воду на грядки.

К сожалению, овощи росли медленно и словно нехотя, как и картошка. Тера спокойно относилась к жаренному и вареному мясу, иногда ела сырое, с кровью. Порой она не ела днями, потому что не хотела, но взгляд то и дело по привычке цеплялся за продукты, а точнее за их отсутствие. Поэтому ей вновь хотелось ощутить вкус картофеля или хрустящих овощей, просто чтобы почувствовать себя живой.

Ведь таковой Тера себя уже не считала.

Последний человек, который пришел к ней в поисках славы и крови, проговорился, что никого подобного в их мире раньше не было. Он же и рассказал, что в их мире была магия, но церковью она пресекалась и поэтому даже если у кого-то просыпался дар, они молчали и его не использовали. Она оказалась первой за сотни лет, кого никто не знал. Под гипнозом он проболтался и о том, что существовало какое-то пришествие, благодаря чему в их мире появилась церковь и новый автор. Кто такой этот автор Тера так и не узнала, потому что мужик сбрасывал с себя ее чары, вновь хватался за короткий меч. Лишь усилием воли его удалось уговорить молчать о произошедшем и спокойно уйти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Даже здесь меня ненавидят.

Тера уже привыкла к постоянной ненависти и благодарила судьбу за то, что ее здесь не били и не издевались. Что здесь не было ненавистного Освальда, мысли о котором постепенно отпускали. Теперь воспоминания о супруге и его брате не несли за собой волну ярости и обиды, лишь горькое послевкусие грусти.

Даже в этом мире мне нет места.

От холодного ветра она повела плечом и невольно скривилась. Становилось холоднее. Если верить тому мужику, то академия уже работала, а значит был конец лета. Холодало. Тера не ощущала холод, но всегда кривилась от порывов ветра, потому что кожа покрывалась мурашками и становилось странно. Нормально, но небольшой дискомфорт ощущался.

Поэтому она всегда накидывала на плечи вязанный платок, который взяла с собой, и откладывала шкурки животных. О том, что делать дальше Тера не думала, ведь понимала, что о ней теперь знали все и из-за легенд и страшилок, которые передавались от человека к человеку, ее боялись.

Наверное, она бы тоже боялась кого-то подобного. Людоедка, с большой силой, медленно бьющимся сердцем и силой убеждения. Если долго смотреть им в глаза, концентрироваться только на этом и иметь много сил, то люди превращались в безвольных кукол. Верили всему, о чем она говорила. Жаль только, что это умение она еще не освоила и оно быстро исчезало. Семья Трии была слабой, лишь Герда как-то сбрасывала с себя морок, а она не замечала этого. Ее ошибка. Теперь Тера жила, словно загнанная в угол мышь, не представляя, куда бежать. Если Герда уехала и взяла с собой выродка, то следовало ждать беды. Эта девчонка от своего не отступиться, один раз Тера уже недооценила ее.

Стоит ждать опытных убийц, которые не только мечами машут и речи про Бога говорят.

От этих мыслей она тяжело вздохнула. У нее и так много проблем, вопросов без ответов. Герда добавляла лишних забот и мыслей, как и выродок, про которого Тера забывала. Этот ребенок тоже мог обернуться ей боком. Но часто об этом она не думала, потому что болела голова. Ей и обычных людей хватало. Сейчас она жила в постоянном страхе и этот страх несравним с тем, что она испытывала, живя с Освальдом.

Мино выглядел счастливым. Лаял, бегал вокруг колодца, иногда останавливался, прислушиваясь к происходящему в лесу, потом бежал по второму кругу. Это успокаивало. Тера знала, что он всегда затихал, поднимал уши и настороженно осматривался по сторонам, когда что-то надвигалось. Потом тихо порыкивал, прижимался к земле, бежал в неизвестном направлении, ища врага. Поэтому Тера всегда смотрела на Мино, на его состояние. Сейчас он радостно дурил, как делал это когда-то в особняке. Это то единственное постоянное в ее жизни. В обеих жизнях.

Вновь послышался рев дракона. Тера уже не вздрагивала и не оборачивалась в страхе, лишь смотрела с интересом. Видела не раз, как вечером, дракон взлетал над горами, выпускал струю огня, поджигая какое-то место, и опускался на него. Когда дракон лег, почти сливаясь с каменными пиками, она передернула неловко плечами и поспешила в дом. Хоть зрение в ночи у нее и было лучше, но ощущение слабости и открытости с приходом ночи лишь усиливалось. С этим даже Мино не помогал.