Да, соплеменники знали, что Тарум не терпел острот в свой адрес, но всё же в их взглядах зрело любопытство, а бычьи морды явили ухмылки и вопросительные взоры, направленные к вожаку. Ощутив внимание сородичей, чудовищный чёрный минотавр явил звериный оскал. Волшебник осознал, что сыграл на нужной струне.

— Ты сомневаешься в силе Тарума? — минотавр опустил гигантскую голову, поравнявшись с Шеймусом взглядами. Бездна ненависть в его глазах вспыхнула сродни бездне Шио, а старый маг терялся на фоне исполина, словно то был оживший обломок скалы.

— Нет, — усмешка чародея превратилась в тихий, едва ли не шепчущий голос, что, несмотря на тишину, звучал подобно громовому раскату. — Я лишь говорю, что даже в нынешнем состоянии, даже потрёпанным после всех злоключений и битв, Крог размажет тебя по этому полу! И не поможет тебе ни Тейн, ни сама Маласса.

На сей раз краткосрочные вспышки эмоций не смогли сдержать даже эльфы. Они вдели многое, но не смогли узреть то, как глубоко Тарум погряз в воле Шеймуса. Минотавры наполнили тишину негодующими возгласами. Воители этого народа слишком сильно ценили честь и не могли принять подобных оскорблений даже от того, кому поклялись служить. Ожидаемо, не смог стерпеть и Тарум.

— Я выпотрошу эту тварь! — взревел монстр.

— Предлагаю пари, — чародей тот час изменил тон. Теперь его голос звучал сродни глашатаю. — Ты вернёшь Крогу оружие и дашь честный бой. Победишь — вернёшь себе честь и сможешь забрать наши жизни, но если проиграешь… то никто из окружающих, не помешает нам проследовать за Лиарой и твоим господином, — Шеймус навострил взор в гневные глаза минотавра, и отныне его собственное око, этот единственный серый глаз жёг сильнее, чем само пламя Арката. — Ты готов принять вызов?

— Тарум, нет, — послышался голос эльфийского капитана. — Не позволяй чародею…

— Заткнись! — прорычал чёрный колос. Более его сознание не тревожил ни голос собственного разума, ни доводы, звучавшие извне. Воинственное нутро минотавра полностью охватило его. — Муа-а! Тарум принимает уговор. Никаких заклинаний! Только я и он! Никто не тронет вас, если орк выиграет в бою! Но когда победит Тарум, я разорву орка напополам и переломаю каждую кость в твоём дряхлом теле!

— В таком случае, тебе лучше обернуться…

2

В голове отдалась предательская тишина, перебираемая низким, рычащим голосом. Каждая клетка тела отозвалась чудовищной болью. В двух шагах правее послышался глухой звон. Крог еще не видел «Кроворуб», что пал близ него, но сталь меча, её звон и прикосновение уже давно стали для орка родными. Он не помнил событий последних минут, и даже жестокий бой с Тарумом. Воспоминания возвращались постепенно, по мере того, как восстанавливалась картина взора. Первое, что узрел тра’вага был огромный минотавр, что терялся на фоне окружающей темноты и сжимал в руках чудовищную секиру «Меног». В нескольких шагах позади, стоял и обезоруженный волшебник, что ныне взирал на Крога взором последней надежды.

— Крог… — громко промолвил Шеймус. — Лиара в опасности.

На мгновение орк застыл. Гримасу боли на буром лице сменил гневный оскал. Тишина наполнилась глухим рыком и топотом копыт. Тарум расправил плеч и дёрнул хвостом, ожидая пока оппонент соберётся с силами. Крог сжал рукоять «Кроворуба». В сознание ударил непреодолимый поток мыслей. Картины прошлого и настоящего сменяли друг друга каждое мгновение. Битвы, кровь, военные походы, кровь, пламя, кровь, кровь…

Более Крог не сдерживал позывы демонического естества, что наполняло его тело пламенем. Бурая ладонь нащупала упрямое крепление наплечника и нательной брони. Треск ремня сменился щелчком и хлопком упавшей пластины наплечника. Броня более не имела никакого значения. Ощутил тяжесть собственного тела и движение мышц. Боль постепенно отступала, растворяясь в теплоте, что тянулась по жилам подобно жгучей смеси. Зубы заскрипели, явив смесь окровавленной улыбки и звериного оскала. Взор некогда темных глаз налился хаотическим огнём, вспыхнув подобно двум кровавым лунам.

Рука сжала «Кроворуб» так, что послышался треск пястных костей, а место отца, друга, сурового, но благородного воина занял палач — кровожадное чудовище, что мало чем отличалось от демонов, коих ненавидело всем своим естеством. Дух Песков выпрямил спину и перехватил рукоять.

— Всё или ничего, Аги, — беззвучно промолвил Шеймус. — Теперь всё зависит от тебя.

Первый же шаг Тарума прозвучал подобно громовому раскату. Громадная гора мышц и животной агрессии устремилась вперёд, а закованные в пластинчатую сталь руки сжали рукоять «Меног». Тарум предоставлял собой оживший таран, способный единственным выпадом разметать баталию из имперских солдат и пойти навстречу «копью» рыцарей. Тяжёлые копыта заставляли трескаться камень, а его взгляд… это был взгляд существа, неспособного на жалость и сопереживание, взгляд идеальной машины войны, что видела перед собой лишь цель и способ её достижения.

Сердце простучало в такт звучному шагу и отдалось в унисон шагу и сердцебиению того, кто ныне мчался навстречу сродни ожившей молнии. Шаг. Ещё шаг. Их взгляды встретились — два взгляда, чуждых понимаю солдат и обычных воителей. Взгляды, способные испепелить самую бесстрашную душу. Взгляды двух убийц. Взгляды двух чудовищ.

Время замерло. Энергию, что наполнила воздух, казалось, можно было ощутить прикосновением руки. Это был не бой. Это было столкновение. Отныне, каждый наблюдатель понимал, что сражение не продлиться и трёх ударов сердца. «Меног» проревел в ужасающем горизонтальном ударе, в который Тарум вложил каждую часть своего естества — всю разъярённую душу и каждую мышцу колоссального, могучего тела. Удар столь чудовищный, что мог прорубиться сквозь броню зелёного дракона и располовинить великана, обрушился на Духа Песков сродни падающей звезде.

Хлопок! Зал наполнился громогласным треском — столь, звонким, что оглушил всех присутствующих и разнёсся по окрестностям храма. Содрогнулась пыль древних каменных сводов. Зазвенело дерево и осколки стали. Струи горячей крови окропили холодный каменный пол.

— Помнишь того эльфа, что убил? Мужа Лиары? — сквозь зубы прорычал Крог, продолжая топить сталь «Кроворуба» в брюхе минотавра.

Тарум не смог дать ответ. Зверочеловек пытался осознать произошедшее, машинально нащупывая шею орка хваткой трёхпалых рук. Как, в единственное мгновение тот необузданный ураган, который он рассчитывал усмирить, превратился в столь грациозное, выверенное движение? Почему превратилась в осколки «Меног» и почему так быстро слабеет тело? Ноги дали слабину, а взор постепенно обволакивала тьма, но даже сквозь её вуаль Тарум продолжал различать этот взгляд двух пылающих кровью глаз. Глаз, в недрах которых виднелось и то, чего никак не ожидал увидеть минотавр — гармонии. В отличие от него, Дух Песков выиграл самую важную битву — битву с самим собой. В отличие от Тарума он понимал для чего шёл в бой, понимал, для чего должен жить и что в сей час, попросту не имел право на смерть.

В тёмных бычьих глазах, впервые на памяти Тарума и его сородичей, проступил страх. «Кроворуб» увяз в брюхе минотавра по самую гарду. Могучие руки вцепились в тело орка из последних сил, но в этой хватке более не было былой ничего. Ни силы, ни энергии, ни желания.

— Р-р… — послышалась единственный звук из окровавленных бычьих уст.

— Рилан! — сквозь зубы прорычал Крог и единственным движением извлёк «Кроворуб», высвободив из тела Тарума фонтан крови. Великий воин пал.

3

В недрах храма воцарилась тишина. Все присутствующие продолжали взирать на победителя схватки, ныне алого от крови противника. Тарум лежал на полу, не демонстрируя признаков жизни, а кровавая лужа продолжала расползаться по сторонам. Лидер эльфов вытянул из ножен зазубренный клинок. Число ассасинов по-прежнему превосходило отметку в два десятка, слово Тарума не имело для них никакого значения, а тра’вага даже не помышлял сложить оружие. Намечалась новая битва, в которой, несмотря на прошлые достижения, у Крога попросту не было шансов. Впрочем, едва ли Духа Песков заботили подобные мелочи. Нынешний лидер эльфийского отряда протянул клинок, готовясь отдать невербальный приказ, но сталь была остановлена касанием трёхпалой лапы.