Лорот не видел лица сына, но знал, что на нём зреет задумчивость.

— Какая она? — вдруг промолвили сокрытые за маской уста. — Моя… сестрёнка.

«Мелкая! Жалкая! Мразь!» — не смея озвучивать мысли, про себя пробурчал Тарум, вспоминая, сколько проблем ему доставила охота за эльфийкой из клана «Иль-Вэн».

— Она… похожа на тебя, — улыбка на лице Лорота вновь наполнилась теплотой. — Такая же смышлёная и упрямая, но в то же время, совсем иная. Она добрая и отзывчивая. Лиаре чужды интриги, чужда ложь и лесть. Она порождение собственного мира…

— Мира, что я отнял, — на мгновение в голосе Тейна поселилась вина. — И Рилан… тот юный эльф…

— Да. Тот юный эльф… — выдохнул Лорот.

— А ещё Древен, Илинас, О’Сэйш…

— И Алудан, — лицо отца окутал мрак, но его взгляд неожиданно устремился на сына в надежде отыскать глаза столь же стальные и изумрудне, как и его собственные. — Их кровь на наших руках, Тейн. Все они стали жертвами наших ошибок. Но всё будет потерянно лишь в тот момент, когда ты окажешься с «Талмоном» близ алтаря Харасан-Талу. Тогда, только от твоего решения будет зависеть значимость этих жертв, генерал Шасури.

1

Солнце неспешно опускалось за горизонт, позволяя сумеркам завладеть пространством. Восточный ветер прошелестел по лесам, загибая остроконечные верхушки чёрных елей. Тарлад продолжал жить, следуя собственной гармонии и обманчивой безмятежности тихих, но отнюдь не пустующих земель.

Звон цепного механизма ознаменовался подъёмом тяжёлой герсы и щелчком затвора…

В отличие от безмятежного ритма окружающих земель, в форте Блэкстоун царила суета. Караулы сменяли друг друга на галереях тридцатифутовых стен, возведённых из массивных базальтовых блоков. Воздух был наполнен запахом дыма, масел и стали. Без устали работали лесопилки и склады, даже с приходом вечерних часов, в ремесленной части форта не затихал стук кузнечных молотов. Огромных размеров стойла переполняли породистые дэстриэ, а в зверинцах слышались голоса существ, угодивших в лапы звероловов. На центральный плац, ставший центроскоплением местной стражи, прибыл очередной отряд со стягами знатного дома.

За минувшие недели это был уже двенадцатый визит имперских подданных, что явились в Блэкстоун под началом собственных сэров. Каждый из гостей, знавших историю крепости, ожидал увидеть полуразрушенные сооружения и руины знаменитой Свечи — величественной башни, представлявшей собой не просто совокупность защитного сооружения и сигнального маяка, но и символ императорской власти, что был разрушен защитниками Тарлада три века назад в окончании «Войны Горького Пепла».

Вопреки ожиданиям, ещё за десяток вёрст до приближения к форту, имперские войска распознавали оранжевый знак, возвышающийся над кронами вековых деревьев, но лишь по приближению к чернокаменным стенам Блэкстоуна, гости Тарлада могли узреть истинное величие сооружения и то самое пламя, что полыхало на вершине Свечи — цента форта Блэкстоун, высшей точке его центральногозамка.

Внешние стены форта замыкались в круг, как и стены внутреннего замка. В жилой части многогранные строения с каменной кладкой выстраивались в стройные ряды подобно элементам пазла. Десятки бастионов тянули ввысь, заполняя окружающее пространство. Повсюду красовались отреставрированные статуи былой эпохи и чёрные флаги с символом ордена. Кольца зубчатых парапетов опоясывали стены замка, выступая в роли позиции для стрелков и расчётов баллист. Тридцатифутовая статуя воителя, сжимавшего в руках жаровни, приветствовала гостей над аркой замковых врат.

Нынешний форт Блэкстоун представлял собой настоящий шедевр архитектурной и военной мысли, а его стратегическое положение и размер позволяли использовать крепость и в совершенно иных, куда более масштабных целях…

2

Красная ковровая дорожка, просторный каменный зал с выходом на балкон, круглый гранитный стол, предназначенный для двух десятков собеседников и завывающий в бойницах ветер. Помимо алых крестов и фресок с событиями трёхвековой давности, что украшали стены помещения, его куполообразный потолок украшала великолепная фреска с изображением битвы между первородными драконами порядка и хаоса.

Зал совета расположился на самой вершине Свечи, прямиком под сводами маяка и именно в таком виде он предстал перед визитёрами форта.

Десятки оруженосцев заняли позиции близ стен и дверных проёмов. Механизм подъёмника, что транспортировал людей и грузы с нижних ярусов замка, издал металлический стук. Пространство наполнилось топотом латных сапог и человеческими взглядами. Двенадцать высокопоставленных феодалов — баронов оленьего герцогства ступили на верхний ярус Свечи в сопровождении воинов ордена. Круглый стол спешно заполнился, оставив единственное место, принадлежавшее графу дома «Трас» — Фридриху Хансу Каствуду.

Как и следовало ожидать, среди имперской знати начались переговоры. По большей части то были потомственные рыцари, порой, не имевшие никакого отношения к подвигам собственных дедов и представлявших собой обыкновенных купцов. Их парадные доспехи отдавали новизной, на чистых лицах зрели хитрые улыбки, а изящное оружие, подобно тигру в неволе, никогда не знало истиной схватки и вкуса крови, добытой в бою.

Иные, такие как граф Каствуд, напротив, возвысились с самых низов, продемонстрировав не только незаурядный талант к военному ремеслу, но и упорство, позволившее завладеть вожделенным титулом. Настоящие солдаты, они не скрывали шрамов и отметин на доспехах, на их лицах царил хмурый покой, а голоса надёжно укрывали всякие эмоции. Некогда война дала им шанс на возвышение и именно войне они посвятили свою жизнь…

Верховный совет ордена «Кровавого Креста» во главе с магистром А́брахамом Ае́тиусом Анта́ресом — воителем, чей внешний вид и габариты вызывали удивление даже бывалых солдат, расположились в отдельной части стола. В отличие от гостей, что в большинстве своём предпочитали парадный доспех или поддоспешные дуплеты, воители ордена прибыли в полном боевом обмундировании, состоявшем из приталенных лат с символами кровавого креста. Лишь в знак формального уважения к баронам Империи, они сняли шлемы с голов. На пожилом лице магистра красовались следы ожогов и ран, полученных за годы военных столкновений, а выдержанный взгляд безмолвно странствовал по окружению.

Рыцари, тем временем, продолжали спокойно обсуждать личные интересы. Ветераны войн вспоминали истории из жизни и самые необычные трофеи, добытые на охоте. Их более практичные коллеги раскручивали маховик экономических договоров по купле-продаже имений, ресурсов и шахт. Молодой предприниматель — сэр Губер из дома «Де Гастоп» и Конор из древнего клана Грэгоров, по слухам, ещё в пути успели оформить договор по передаче западной серной шахты.

— Эльфы решили, что могут грабить наши деревни, — в ответ на гуманные речи коллеги возмутился барон Катос — представитель древней рыцарской династии и бывший генерал оленьего герцогства. Бороду рыцаря уже давно охватила седина, а тело изнывало от долгого ношения доспехов, от чего воевода предпочитал носить на плечах лишь дуплет. Как и подобает бывалому воину, его голос удерживал сталь, а внимательный взгляд глубоко-посаженных серых глаз, несмотря на характер диалога, сохранял полное спокойствие. — Так почему, во имя Эльрата, мы должны проявлять милость по отношению к разбойникам? Империя предоставила ультиматум и если Ироллан не в силах совладать с собственными мятежниками, этим займёмся мы.

— Бесспорно, сэр Катос, — ответил согласием коллега. — Но вся эта военная операция… вы не страшитесь, что она выльется в военный конфликт с эльфами Ироллана?

— А должен? — ухмыльнулся экс-генерал. — Об этом должны думать наверху. Моя цель — исполнение приказа.

— Воистину, сэр Катос! — поддержал сэр Семеник, что сражался под знамёнами Катоса в ходе «Десятилетней Войны». Даже находясь в помещении, рыцарь не снимал с головы шлем, что некогда пострадал от клюва грифона, но был отреставрирован в отличие от изуродованного лица.