Тут Федор подходит с айфоном, на экране которого показывают репортаж главного телеканала Филиппин про братьев Ястребовых, снятый в больнице. Вижу себя — выгляжу трогательно и красиво, пожалуй. Хоть в этом повезло.

Потом показывают крупно Ярика — труп трупом. У меня даже сердце кольнуло, как вспомнила его холодные руки. Внимательный Эд опять отдает распоряжение поднести мне успокаивающее. Пью. Но понимаю, что Эдуард держит меня за дурочку. Или за маленькую девочку, как минимум. С этим надо что-то делать. Я обязательно должна что-то против этого придумать.

Видео из больницы показывают Ярику, там еще журналист рассказывает. Яр приподнимает голову на локоть — мой «муж» довольно быстро восстанавливается, говорит уже значительно лучше — за несколько выдохов произносит три полные фразы:

— Не знал, что я такой крутой. Кое-что хотелось бы переделать. Может, умереть еще раз?

— Не стоит, — говорю я. — Придумал все это безобразие, конечно же, ты, Эдуард?

— В основном, — отвечает Эд, обжигающе дыша мне в затылок и почти касаясь ягодиц. — Но просто придумать недостаточно. Нельзя преуменьшать заслуги кандидата медицинских наук, которому сегодня еще и пришлось потрудиться в больнице санитаром. Для Романа нет тайн в человеческом теле.

Значит, врача зовут Роман. Может, он и роды принимать умеет?

— Понятно. А вот почему не ты должен был «умереть», а младший Ястребов? — упрямо говорю я. — Разве не надо поступать по принципу «Если хочешь, чтобы было хорошо — сделай сам»?

— Замечательный принцип, — обожаю, когда Эд оправдывается. — Кстати, мне ввели то же самое, что и Яру, только дозу поменьше. И он безмятежно спал, а я мучился. Кстати, после того, как я полежал с жесткой пластмасской в горле, как немой, теперь очень хочу общаться. Даже стихи вспомнил.

— Погоди со стихами, — отмахиваюсь. — Кто такой стрелок ампулами на самом деле?

— Это выяснить не удалось — он молчит, думай, что хочешь, — поясняет Эд. — Даже препараты для развязывания языка применяли — результата ноль. Серьезный парень. За углом стоял угнанный фургон, наверное, его. Но ни средств связи, ни документов не нашли. Оружие профессиональное. Теперь местная полиция занимается этим стрелком. Единственное, что знаю точно — он понимает русскую речь, полиграф это отчетливо показал. Поэтому варианты, к сожалению, все связаны с Россией.

Ну, например. Русская мафия, которой очень понравилось доить Ярика — раз. Папа, соскучившийся по любимому сыночку, уставший от его проделок и желающий за шиворот вернуть чадо в родительский дом — два.

— А случайность возможна? — Я изо всех сил пытаюсь тоже придумать варианты, мне нельзя в глазах всех этих мужчин выглядеть просто самкой или овцой. — Например, живущий здесь бывший спецназовец, имеющий отношение к России? Он мог подрабатывать у того самого директора игорного дома.

Эд смотрит на меня с удивлением и даже, пожалуй, с уважением, а потом поворачивается к Федору, но тот качает головой:

— Не думаю. Бывший русский спецназовец хоть как-то бы уже засветился. Диаспора этого чела не знает, контактов он не искал. Русских здесь мало.

— Послушайте, — развиваю я свою мысль, — даже будь у Ярослава все нормально с документами, директор все равно не рад отдавать выигранные деньги. Может, он подумал: кто Яр такой, чтобы делать ему настолько хорошо? Кто за ним стоит? Правила ведь существуют только для дураков. Вот и нанял стрелка ампулами, оказавшегося русским.

— Ты очень умная девочка. Я в тебе не ошибся, — хищно улыбается Эд, приближаясь к моему лицу и облизывая свои чувственные губы.

— И что, больше вариантов нет? — смотрю в сторону, чтобы не краснеть от удовольствия и не отвлекаться; пусть Эд привыкает всегда и все обсуждать со мной.

Как же я счастлива от того, что он снова оказывает мне знаки внимания, ухаживает за мной, не скрывает, что хочет меня! Только подумаю, что мы снова будем спать в одной постели, касаться друг друга обнаженными телами, ласкать друг у друга… все, что захотим. Наверное, у меня сейчас даже уши горят от одних мыслей об этом. А что будет, когда он обнимет меня, пройдется поцелуйчиками по всему телу, возьмет меня? Как именно он это сделает?! У меня колотится сердце и от этого слегка шумит в ушах. Поэтому я не сразу улавливаю смысл его ответа.

— Да сколько угодно. Например, наш сводный братец решил не ждать у моря погоды, а избавиться сразу от обоих конкурентов. Но для него это слишком сложный способ, как я понимаю. Убить было бы проще. Ну, и основной вариант — папа нашел меня. Честно говоря, это больше всего подходит. И тогда в Ярика прилетело тоже из-за меня, только потому, что он покрасил волосы.

Теперь Эд говорит очень тихо и, пожалуй, кроме меня и брата, его сейчас никто не слышит.

— Я бы с радостью сегодня поменялся местами с Яром, чтобы начать жизнь с чистого листа, но ЭЦП на мне, и доверенность на управление папиной империей — тоже. Такие возможности упускать не рационально.

— Погоди, но если твой папа тебя найдет — что он тебе может сделать?!

— Все, — серьезно отвечает Эд, слишком серьезно; вижу, как темнеют у него глаза, мрачнеет лицо. — На войне, как на войне.

Ого! Что-то мне от его тона становится нехорошо. Даже животные любят и берегут свих детенышей. Что же там за папаша-отморозок, похожий на милого старичка?! С содроганием вспоминаю вооруженных людей в камуфляже, штурмующих Подмосковный отель.

— А чем закончились события в отеле, где мы... познакомились?

— Все нормально, Петя справился, отвертелся. Но туда мы больше не поедем, на всякий случай.

— Ты что, украл у папы все имущество?

— Нет, он отдал мне его в управление сам. Он по должности не имеет права владеть такими активами. И долгое время его все устраивало. А потом... я его не вернул. Я ему не мальчик на побегушках. Считаю, что в ближайшее время лучше меня с этим никто не справится. А угробить налаженный бизнес из-за родственных разногласий между учредителями никому не позволю.

Этот бизнес зарплатой обеспечивает почти тысячу человек. И папочке ежемесячно передается толстый конверт, к сумме у него не может быть претензий. Полный отчет присылаю регулярно. Выше доход даст только махровый криминал — а на торговлю оружием или наркотиками я не подписывался.

Эд отворачивается к брату:

— Яр, ты себе новое имя выбрал? Ты у нас для чужих теперь кто?

Младший Ястребов задумывается.

— Как ты удачно «умер» брюнетом, — заботливо говорит ему старший брат, — когда обрастешь, станешь совершенно не похож на свои посмертные фото — здесь тебе об изменении внешности даже думать не надо, без пластики обойдешься.

Федя подходит ближе и поддакивает:

— Точно. Решай быстрей с именем и фамилией, и я все нарисую. Или могу варианты предоставить, с легендами, так надежней.

— Да, с легендами будет лучше, а то сейчас голова не варит. Жаль, что нельзя оставить то имя и фамилию, под которыми я выиграл, — мечтательно отвечает Яр.

— А, так тебе денег не достаточно, еще и славу подавай! — смеется Федор. — Бюст при жизни у входа в игорный дом хочешь?

— Кстати, а сколько там осталось, после всего? — интересуется выздоравливающий.

— Эдуард Алексеевич вчера провел несколько финансовых операций, с помощью активов других лиц, — отвечает Федя. — В результате погашен выставленный долг и внесено на счет в банке чуть больше восемнадцати миллионов баксов. С потерями, зато все чисто, официально, не подкопаешься.

— И час назад мне на старый номер пришло сообщение, — говорит мой Эд. — Там фотография последнего твоего долга и надпись наискосок, от руки: «долг погашен», красивым таким почерком. Думаю, до братков уже дошли сведения о твоей безвременной смерти от ампул стрелка. Новые ФИО давай, пожалуйста, — и сумма будет переведена на счет на это имя, как от продажи конкретной элитной недвижимости.

— А что же полицейские говорили, что деньги отняли местные бандиты? — не понимаю я.