А еще есть их папа. Который, конечно же, пытается их, то есть теперь нас, найти и контролировать. Ярик, видимо, сообщил ему, в какую страну мы летели. А где проще всего найти человека, подсевшего на огни игровой индустрии — конечно, в игорном доме. Думаю, краска для волос и тушь для ресниц не очень помешают вычислить младшего Ястребова тем, кто этого сильно хочет.

Останавливаюсь у джакузи и смотрю на темный, чуть слышно вздыхающий океан. Как-то сегодня вечером на этой территории слишком спокойно — охрана явно расслабилась с отъездом Эдуарда и Феди, спят, что ли, все? Если только это не было задумано. Решаюсь. Набираю Эда.

— Да, малышка, слушаю тебя, — голос радостный; ладно, будь что будет.

— Ты знаешь, где сейчас твой брат? — выбираю самую нейтральную форму вопроса; ну, же, отвечай.

— В своей комнате, — уверенно отвечает он, но секундой позже, уловив, похоже, что-то такое в моем голосе, добавляет, — наверное. А что? — мы оба выразительно молчим. — Сейчас проверю.

Отключается. Через пару минут в домике по соседству вижу свет и движение. Потом охрана забегала. Дальше уже не мое дело. Эд говорил, что в нашем домике особенные стекла, как и в отеле под Москвой — изнутри видно все, что происходит вокруг, а снаружи стекла выглядят непрозрачными.

Спустя минут десять, наверное, Алексей стучит ко мне в дверь и высовывается из-за нее с вопросом: нет ли у меня Ярослава Алексеевича. Мог бы по камерам проверить — вон, подмигивают красными зрачками, или позвонить, но, конечно, своими глазами позыркать надежнее. Ярика здесь никогда и не было. Ну, все, ложусь спать. Даже совесть не особенно тянет, вроде.

​

Просыпаюсь, когда за окнами светло. Слышу мужские голоса за тонкой перегородкой. Встаю, одеваюсь и тут же опять чувствую подступающую тошноту, стискиваю рот ладонями и пулей бегу мимо Эда и еще каких-то мужчин в туалет. Да что же это такое?! И живот урчит, как от голода, и тошнит одновременно. Местная вода мне, что ли, не подходит? Вчера специально ужинала самыми простыми продуктами. Обмываю лицо, приходя в себя.

Вдруг сзади открывается дверь и показывается Эдуард. Его нисколько не смущает то, что это женский туалет. Вижу в зеркале, как он улыбается во весь рот. Нет, чтобы посочувствовать!

— Что с моей девочкой?

— Уже почти прошло, — отвечаю, хотя все еще не рискую отойти от раковины. — Подташнивает почему-то.

— И вчера, кажется, тоже?

Киваю, на всякий случай стараясь дышать носом. Эх, не успела про Ярика расспросить, а сейчас зубы расцепить боюсь.

— Не догадываешься, почему?

Осторожно качаю головой. Почему Эд такой довольный?

— Думаю, ты беременна!

Смотрю на его отражение, моргаю, соображая, и поворачиваюсь. А ведь и правда! Помню, как мою маму тошнило по утрам, какое-то время, когда была беременна младшим братом. Значит, все получилось? Это чудесно! Но и многое в моей жизни изменится. Даже не пытаюсь сейчас угадать, сколько этого всего, но точно понимаю: будет по-другому.

Утыкаюсь в грудь будущего папаши и немного плачу от чувств. Он меня обнимает крепко-крепко, гладит, целует в макушку. И от этого я совсем раскисаю. Приподнимает меня за талию и слизывает слезы из-под глаз. Щекотно, улыбаюсь. Потом опускает на место и гладит по голове, как ребенка.

— Ну, ты что, большая девочка? Все же хорошо, расслабься. Вот, сделай, пожалуйста, — сует мне в руку упаковку тестов на беременность.

Видела у нескольких одноклассниц такие, интересовалась, когда они шушукались по углам. Сейчас упаковка не вскрыта. Эд промокает последние мои слезы бумажным платочком и провожает меня к кабинке туалета.

Я делаю тест, потом читаю инструкцию — есть на русском — хотя, конечно же, надо было поступить наоборот. Но и так все ясно — отчетливо видны две параллельные полосочки.

Выношу тест Эдуарду и опять плачу. В этот момент я хотела бы быть с мамой. Он берет меня на руки и баюкает, как маленькую. И мне это приятно. Понимаю, что у него, особенно сейчас, много срочных дел, но он остается со мной. Садится на скамейку под шикарной пальмой с видом на океан, усаживает меня на колени.

Я прижимаюсь к нему, такому сильному и надежному, всем телом. Хорошо, что он опытный — растил двух маленьких девочек, как я помню. Мы долго сидим молча, слегка поглаживая друг друга и думая, скорее всего, примерно об одном и том же.

​

Наконец я достаточно успокоилась, чтобы говорить о Ярике.

— Что с твоим братом?

— Спит в своей комнате, что же еще? — отвечает, но лицо хитрое-хитрое.

— А что было ночью?

— Ты не поверишь! — говорит Эд. — Я сам до конца не могу поверить — Ярослав выиграл однодневный турнир в покер в самом престижном игровом доме Манилы.

— Ух ты! — радуюсь. — Ему удалось! А я хотела ему помешать.

Эд внимательно смотрит на меня:

— Я тоже. И все же ему удалось. Как потом выяснили, у него объявился сообщник из местных — помог с транспортом и многим другим. Местные парни верят в удачу и уважают тех, кто ее ищет. Манила — это почти Лас-Вегас. На Филиппины играть едут со всей Азии. И призовой фонд, пожалуй, повыше будет. А он обыграл всех.

— Это же, наверное, огромная куча денег!

— У него вышел флеш-рояль в последнем тайме. А за финальным столом играли только звезды мирового уровня. Включилась иллюминация, все закричали и кинулись Ярослава поздравлять, фотографироваться с ним. Конечно, это кайф. Яр до смерти этого не забудет.

— Вот теперь он поверит в себя, отдаст долги, станет сильнее и ответственнее, — предполагаю.

— Ну, что-то вроде этого. Маша, я тебя гружу этой информацией, потому что вижу: ты умная, и сможешь сделать правильные выводы. С выплатой приза все оказалось феерично. Менеджер казино сообщил Яру, что сначала им нужно проверить камеры. Тогда брат переключился на рулетку и хорошо выиграл еще и в нее. В эту ночь у него все получалось. Надо было его в космос забросить — в таком настроении он бы тут же отыскал внеземной разум или что покруче, — Эд скалится. — Потом администрация казино прицепилась к его документам.

Там, конечно, все очень прилично, но, если глубоко копать — можно понять, что они липовые. Его никто не знает — кто, откуда? Английский с акцентом. Замазанные синяки под глазами. Сказали: надо проверить базу Интерпола, — а вдруг он террорист. И так далее. То есть весь главный зал игрового дома уверен, что Ярик — счастливчик, уже купается в деньгах, а его в кабинете директора прессуют, развести пытаются.

Вообще игровые дома существуют не для того, чтобы раздавать деньги. Это просто вид бизнеса, и он должен приносить прибыль своим организаторам.

— И что? Ярик не получил свои деньги?!

— Ему сказали: приходите завтра. Он стал возмущаться. Хорошо, что в это время мы с Федей и ребятами были уже внутри. Хорошо, что у Феди оказался план здания. И мы примерно знали, где должны лежать деньги, предназначенные к выдаче по результатам этого турнира, и куда могли отвести Яра. И нас было довольно много. И у одного из нас оказалось удостоверение сотрудника Интерпола.

В общем, повеселились немного. Забрали Ярика вместе с деньгами от обоих выигрышей куда следует. И директору сказали, что благодарим за помощь, и чтобы в главный офис за грамотой приходил, если хочет.

Он, конечно, поверил, но не до конца. А тут еще, когда мы начали уходить через служебный выход, какой-то мен принялся стрелять ампулами со снотворным, прилетело нам с Яриком. Я быстро сориентировался и выдернул из себя ампулу. А брат замешкался, и вес у него меньше. Короче, он еще спит. Мужика того мы, конечно, тоже взяли с собой. За нами охрана игрового дома решила проследить, а потом и полиция, но у нас фора хорошая была, ушли.

В итоге полиция Ярика ищет, казино его ищет, братки с родины тоже ищут. На кого работает мужик с ампулами, еще разбираться надо. Кого я пропустил? Ах, да, папа мечтает младшенького собственноручно выпороть. А он, как ни в чем не бывало, спит в своей комнате и улыбается во сне.