- Кирилл. Нам надо немного остыть… - произнесла она вслух.

- Нет! - воскликнул он.

- Да. Нам надо немного остыть. Остыть и подумать.

- О чём? – глядя ей в глаза, спросил мужчина.

- О жизни.

- О жизни? О какой жизни?

Несколько минут они молча смотрели в глаза друг другу.

- Постой, - Кирилл вскочил на ноги и заметался по палате. – Ты намекаешь на то, что нам надо расстаться? Да?

- Кирилл, я…

- Лида, - он подскочил к ней, схватил за плечи и встряхнул. – Очнись! Очнись! Не знаю, что творится в твоей красивой головке, но ты неправа. Во всём. Мы должны быть вместе. Понимаешь? Мы должны быть вместе.

- Это ты не понимаешь, - всхлипнула она. – Произошедшее всегда будет стоять между нами. И потом Саша. Он мой сын. Это не изменить.

- Ты хочешь сказать, что после того, что он сделал собираешься…

- Нет. Нет. Я не собираюсь поддерживать с ним отношения. Но он мой сын. Понимаешь? Я виновата в том, что он стал таким. Я…

- Почему ты винишь себя? – удивлённо спросил Кирилл.

- Он вырос эгоистом. Я воспитывала его, наставляла, но всё оказалось напрасным.

- И поэтому ты решила взять на себя все грехи своего сына? А если завтра он кого-нибудь ограбит, ты тоже будешь утверждать, что это ты виновата? Нет, Лида. Твой сын достаточно взрослый, чтобы самому отвечать за свои поступки. Тебе пора перестать относиться к нему, как к маленькому несмышлёному мальчугану. Он должен понять, что всё имеет свою цену, и за преступление обязательно будет наказание.

- Ты хочешь, чтобы я заявила на Сашу?

- Для него было бы лучше.

- Лучше? – ахнула Лида.

- Конечно.

- Тебе легко говорить, - обиделась она.

- Ты неправа, - прижал к себе женщину. – И ты, и я – мы одинаковые. Ты пожалела сына, но и я пожалел его, когда он поцарапал мой автомобиль.

- Как?

- Вот так, - отстранился от неё Кирилл. – Я провёл с ним беседу и посчитал, что он всё понял.

- А он… Он… - расплакалась Лидия.

«Всё страшнее, чем я предполагала, - размышляла она. – Саша непросто эгоист. Он явно болен. Кирилл прав, надо попробовать жить для себя, с Кириллом. Вот только как? Как это сделать, если раньше я жила для сына и мужа. Муж… Н-да… Но сын… Господи, кто бы подсказал, что делать?»

- Я согласна, - выпалила неожиданно для самой себя.

- Что? – не понял мужчина.

- Я согласна попробовать жить вместе, - прошептала она.

Кирилл не стал радостно улыбаться или произносить восторженную речь, он наклонился и поцеловал Лиду.

«Господи, помоги нам», - подумал он.

Слёзы – это слёзы… Вода и вода… Немного солёная, иногда чуть сладковатая…

Они появляются сами. И исчезают сами по себе. Блестят, дрожа на ресницах, словно бриллианты. Текут длинными дорожками по щекам, оставляя мокрые следы. Тёплые… Потому что так плачет сердце от счастья или от горя, выворачивая душу.

Нет ничего слаще слёз любви…

Нет ничего горше слёз любви…

Они приносят облегчение и опустошение, будто переворачивают страницу жизни, исписанную и замусоленную по краям, чтобы можно было начать новое повествование…

Утром, которое больше походило на полдень, Саша проснулся с жуткой головной болью. Он прошлёпал на кухню, шаркая ногами и держась одной рукой за голову.

В квартире стоял тошнотворный запах чего-то тухлого. Это усугубляло и без того отвратительное состояние молодого человека.

«Была бы мать, - сдерживал рвотные позывы Саша, - она бы всё убрала. А как проснулся, таблеточку бы предложила, рассольчиком бы побаловала, бульончик бы горяченький сварила, - почесал щетину. – Так нет. Ей надо свою жизнь устраивать. Бабка только о себе думает. Отец… Отец… Как я сразу не догадался. Его вещи матери в больнице отдали. А там наверняка есть банковские карты и деньги. Телефон точно был. Ещё бы. Ему телефон нескоро пригодится. Да и зачем овощу телефон. А зачем овощу деньги? - улыбнулся и поморщился от тошноты, что поднималась кисло-горькой волной. – Хотя лекарства ему всё-таки надо купить. Пусть лечится… А я сегодня у друга какого-нибудь переночую. В квартире дышать невозможно. Нужно куда-нибудь позвонить, договориться, чтобы в квартире убрались. Сам-то я точно не буду корячиться».

Молодой человек прошмыгнул в свою комнату, открыл окно, а затем вернулся в комнату матери и открыл окно и там.

Теплый воздух быстро заполнил комнаты, привнося духоту и пыль улиц. Саша дыша ртом, вначале отыскал на одной из полок этажерки в комнате матери пластиковый ящик с лекарствами и кое-как проглотил обезболивающее, не желая выходить в коридор, чтобы пройти на кухню за стаканом воды. Подождал немного и принялся искать пакет с вещами отца из больницы.

- Да, где же он! – спустя час вспылил молодой человек. – Ни в комнате матери, ни в моей…

Осталось одно место, где он ещё не искал – комната отца.

Саша задержал дыхание и выскочил в коридор. Он хотел постучать в дверь комнаты отца, чтобы выяснить, дома ли Кристина Олеговна, но был удивлён, заметив жёлтый листок для заметок, приклеенный на дверь. И как он его раньше не заметил?

«Саша. Я решила вернуться домой. Ключ от комнаты на полке у зеркала. Все расходы по уходу за отцом на тебе и Лиде. Не прощаюсь, поскольку собираюсь часто наведываться, всё-таки Дима мой сын».

- Вот и славно, - парень смял бумажку и бросил её на пол. – Где тут ключик?

Ключ оказался там, где и указала Кристина Олеговна – на полке у зеркала в коридоре около входной двери в квартиру.

Саша победно схватил ключ, открыл дверь в комнату отца и застонал. Он без труда обнаружил и пакет, и разбросанные вещи. Вот только карманы были пусты: ни портмоне, ни банковских карт, ни денег.

- Вот же, карга старая! – воскликнул молодой человек.

Он огляделся. В комнате царил беспорядок. Поживиться было нечем…

Вдруг его взгляд зацепился за телефон отца, который лежал на подоконнике.

«Опаньки! – обрадовался Саша. – Видно удача на моей стороне».

Телефон был разряжен.

«Что ж, - парень вышел из комнаты и закрыл дверь на ключ, вернув его обратно на полку у зеркала, - подзаряжу его и поеду к отцу. На телефоне явно будет пароль. Но если я не ошибаюсь, то разблокировать экран можно и с помощью отпечатка пальца. А для этого мне нужен батенька, собственной персоной. Сниму блокировку, открою доступ к онлайн-банку и переведу все деньги разом себе на карту. Вряд ли кто, - подумал о Кристине Олеговне, - знает пин-код на картах, а значит их кража без телефона была глупой и бессмысленной. Надо поторопиться, - судорожно начал переодеваться, - а то вдруг окажется, что отец уже может промычать бабке необходимую информацию. Она-то найдёт, как его убедить, но и я не лыком шит!»

Что может служить залогом любви?

Искренность? Верность? Вера?

А проблемы… Могут ли они стать кандалами любви для возлюбленных, которые их навсегда разлучат или наоборот навечно свяжут…

Любовь словно муравьи ползают под кожей, прогрызая ходы к сердцу, чтобы и там, копошась, устраивать муравейник из нежности, одержимости, обмана, страха и желания.

Дима лежал на больничной койке, смотрел в потолок и слушал жалобы медсестры на несправедливую жизнь. Дни смазались. К его стыду, даже стыд куда-то испарился. Он больше внутренне не сжимался, когда приходилось облегчаться в памперс, не краснел, когда его обтирали влажными салфетками, не реагировал, когда очередная дежурная медсестра крыла неблаговидными словами его и его нерадивых родственников, которые не торопились забрать его из больницы или нанять ему персональную медсестру, или хотя бы доплачивать тем, кто был вынужден ухаживать за ним.

Мысли мужчины текли медленно. Сейчас всё виделось совсем в другом свете.