— А знаете — я не стану отказываться! — заявила я с колкостью.

В конце концов, мне следовало попытаться расположить Реймонда к себе, чтобы он не ожидал удара в спину, когда наступит час расплаты. Его губы растянулись в довольной улыбке; я же высокомерно вздернула нос, потому что сама позволяла ухаживать, а не пресмыкалась перед супругом.

Подхватив меня за бёдра, мужчина помог забраться на лошадь. Сам он оказался позади меня так быстро, что я опомниться не успела — реакция у него что надо, стоит иметь это ввиду, когда подгадаю наиболее подходящий момент для мести… Я тотчас вспомнила, как пыталась ранить его семейной реликвией, клинком, доставшемся мне по наследству. Тогда Реймонд ловко парировал атаку, лишив меня оружия, но в будущем… всё обязательно изменится.

Где сейчас кинжал — одному Богу известно…

Мне пришлось стиснуть зубы, когда руки супруга оказались на моей талии, и он ухватился за стремена. Лошадь сдвинулась с места, размеренно стуча подковами. Металлический звук бил по перепонкам, будто секундомер, отсчитывающий отмеренную мне жизнь… Или Реймонду?..

В любом случае мы отдалялись от церкви всё дальше. От родного поместья… Связь с родителями становилась менее ощутимой. На глаза снова навернулись слёзы, плечи содрогнулись, но я пообещала себе не плакать. Снова и снова заставляла себя держаться, оставаться стойкой, несмотря на происки Судьбы-злодейки. Нельзя проявлять свои слабости перед врагами. А лорд Вернер — враг!

Морщась от его объятий, которые словно нарочно становились крепче, я проклинала этого человека и желала ему гореть в самом жарком пламени демонического пекла.

— Тебе не стоит злиться на меня, Лоррейн! Однажды ты поймёшь, что мои действия были направлены на твою безопасность! — вкрадчивым голосом прошептал Реймонд на ухо, обжигая своим дыханием.

Я от неожиданности вздрогнула, желая увеличить между нами расстояние. Мне так сильно захотелось больно двинуть ему локтём под рёбра, чтобы свалился с лошади, однако я едва смогла удержать свои чувства в узде. Рано. Пока ещё рано. Нельзя дразнить зверя раньше времени. Я решила, что лучше будет промолчать, потому что сказать что-то кроме слов о своей ненависти, я просто не могла. Язык не поворачивался играть счастливую супругу, вступившую в полюбовный брак.

— Ты дрожишь! Замёрзла? — спросил чародей, словно его на самом деле беспокоило моё состояние.

— Нет! — сухо ответила я, хотя зубы предательски постукивали от холода. И от ярости.

Я злилась, что единственный вечер перевернул жизнь стольких людей с ног на голову усилиями одного-единственного человека… Имя которому Реймонд Вернер.

Оглядевшись вокруг, я осознала, что панорама быстро сменилась: мы оказались в густом, мрачном лесу, и к холоду примешался страх оказаться съеденными волками или другими дикими зверями, которые частенько бродили по окрестностям. Стоило допустить эту мысль, как ночь показалась зловещей, а ветер неприветливо пронизывающим. Отовсюду доносились крики ночных птиц. Мне становилось жутко, потому что воспоминания тотчас возвращали меня к нашей белокаменной беседке.

Холодный мрамор…

Предупреждающие крики птиц…

Гроза…

И… окровавленная зелень перед глазами.

Я невольно взвыла от боли и замотала головой, зажмурившись.

Как вычеркнуть из головы образы родителей? Дыхание смерти?

Реймонд зачем-то остановил коня, заставляя меня повернуть голову в его сторону и с удивлением посмотреть на мужчину. Сняв с себя фрак, он накинул его мне на плечи. Почему он так беспокоился обо мне? Неужели так сильно переживал, что если я заболею и умру, то он никогда не сможет вернуть свою магию? От фрака пахнуло кровью, и мне захотелось скинуть его с себя, но я снова сдержалась, стиснув зубы. Через пару мгновений лошадь снова тронулась вперёд, а руки лорда Вернера обвились вокруг моей талии. Запах крови исчез довольно быстро, и я подумала, что возник он, скорее всего, от самовнушения, не иначе, ведь в часовне мужчина переоделся в брачный костюм.

Он словно готовил все заранее…

А что теперь сделают с нашими вещами? Уничтожат, чтобы замести следы? Скорее всего, так и поступят. Мне стало противно от того, что даже священнослужитель склонился на сторону зла, вот только я отмахнула эту мысль, думая, что не всё может быть белым или чёрным. Возможно, священник лишь делал вид, что поддерживает наш брак под давлением, а на деле решил помочь мне и передать улики с кровью моих родителей на одежде Реймонда в наше поместье? От этой мысли внутри загорелся огонёк надежды, что меня скоро найдут и вызволят. Но он быстро погас, ведь я не хотела покидать своего «супруга», пока он не сделает последний вздох. От собственных противоречий и однотипного пейзажа, мелькающего перед глазами, веки начали тяжелеть. Я даже не заметила, как уснула, а проснулась, когда мы въехали на территорию поместья моего супруга…

— Проснулась? — словно почувствовав малейшие движения, спросил Реймонд уставшим голосом.

Я сощурилась, потому что восходящее солнце уже слепило. Все мышцы затекли и теперь мучительно ныли в тон моему настроению. Промолчав несколько секунд, я напомнила себе, что должна принять правила игры, — я здесь чужая, и мой супруг может сделать со мной всё, что угодно, если только поймёт, что я иду против него. Следовало спрятать свою боль и ненависть несмотря на то, как непросто это сделать. Как заглушить чувства, рвущиеся наружу? Как заставить себя играть добропорядочную жену, чтобы обмануть не только окружающих, но и самого главного противника — Реймонда?

— Я даже не заметила, как уснула!

Я не соврала. Спать я не планировала, но веки тяжелели, и мне сложно было сопротивляться. Я часто открывала глаза, пробуждаясь от кошмаров, напоминающих о тяжелейшей утрате, но тут же закрывала их и проваливалась в сон, который больше походил на самый настоящий бред. В груди было тяжело, и я едва дышала, думая, что осталась одна в этом мире. Моих родителей больше нет. И в поисках меня наверняка уже отправили охрану. Наставник не мог бросить меня на произвол судьбы… От этой мысли ненадолго становилось теплее. Но чем больше я обо всем размышляла, тем чаще ловила себя на мысли, что не могу никому доверять. Слишком страшно. И больно.

Я чуть поёрзала на месте в попытке хотя бы как-то размять уставшее тело, но соприкосновения с лордом Вернером раздражали. Его руки, лежащие на моей талии и фиксирующие, чтобы я не свалилась ненароком, доводили до белого каления. Мне хотелось отрубить их, забыть эти прикосновения, содрать с себя кожу в тех местах, где чувствовала тепло убийцы.

Казалось, я сходила с ума.

И лучше бы так, чем помнить последние сутки, перевернувшие всё с ног на голову.

Лошадь уверенно шла по вымощенной из светлого камня дороге, вдоль которой были посажены невысокие кустарники. Я бросила взгляд в сторону сада, в котором с удовольствием укрылась бы от всех под покровом ночи, чтобы проплакаться.

Роса на траве блестела, словно кто-то просыпал горсть маленьких драгоценных камней. Я залюбовалась этой красотой, но тут же вспомнила кровавые следы на сочной зелени и почувствовала, как горло сдавило от подступившего кома. Слёзы вновь защипали глаза, и я тотчас зажмурилась, задержала дыхание.

Лорд Вернер остановил скакуна, и со стороны дома к нам тут же поспешили слуги. Молодой кучерявый парнишка взял лошадь за уздцы и начал успокаивающе поглаживать её морду.

— Сейчас мы тебя накормим, напоим и уложим спать! — приговаривал он, украдкой достав яблоко и протянув коню лакомство.

Почему-то я почувствовала себя на месте лошади. Такая же подневольная в настоящий момент, такая же обречённая. Сердце сжалось, но я постаралась не подавать вида. Спустившись на землю, Реймонд помог мне: сопротивляться или спорить с ним у меня совершенно не осталось никакого желания.

Почувствовав твёрдую почву под ногами, я сделала глубокий вдох и немного покачнулась, превозмогая ноющую боль в коленях, бедрах и пояснице. Поездка наверняка была долгой — конь шел медленно, — однако я все равно ощущала себя разбитой, словно неслась в галопе, полностью сосредоточенная. Обведя слуг взглядом, я поняла, что те старались даже не глядеть в мою сторону. Наверняка они видели мой истерзанный вид, но не говорили и слова, послушно склонив головы перед своим хозяином.