Я понимала, что всего лишь тянула время, пусть сама не знала зачем. Почему я делала это? Я ведь уже решила стать его женой, чтобы…

Взгляд прилип к магическому клинку, рукоятка которого была испещрена различными символами и украшена несколькими крупными красными камнями. Я знала, что каждый знак означает какой-то важный обет, что это священный клинок, но в то же мгновение только он стал желанной целью. Я могла убить Реймонда здесь и сейчас, а что будет дальше неважно — пусть меня осудят, пусть казнят, но я не прощу ему содеянное, никогда не забуду картину, представшую моему взгляду.

— Лоррейн, вам не следует беспокоиться, пусть некоторые моменты таинства венчания были опущены, мы проведём всё по священному закону! — постарался успокоить меня священник.

Он поставил большую медную чашу на алтарь и громогласно начал читать церемониальную речь, пролетающую мимо ушей. Я слышала лишь гул, сводящий с ума, пульсирующий во всех нервных окончаниях, а потом священник протянул клинок Реймонду. Мой взгляд проследовал за светящимся лезвием, которым жених сделал небольшой надрез на безымянном пальце левой руки. Капли алой крови устремились в чашу, и оттуда послышалось шипение, словно на дне находились змеи и выражали своё недовольство тем, что их потревожили. Передёрнув плечами, я посмотрела своему жениху прямо в глаза, когда он передавал мне клинок. Горячая рукоять идеально села в ладонь, наталкивая меня на мысль, что момента лучше просто не придумать, — я могла бы сделать всё прямо сейчас. В эту секунду отомстить кровью за кровь.

— Лоррейн! — послышался голос мамы, и я вздрогнула, но озираться по сторонам не стала, потому что отчётливо помнила её обездвиженное тело, оно отпечаталось у меня в сознании, оставило огромный след в памяти.

Я ещё сильнее сжала рукоять клинка и с вызовом посмотрела на Реймонда, представляя, как втыкаю лезвие ему в глотку, его одеяние пропитывается кровью — на моих губах тут же заиграла злорадная ухмылка.

Времени на раздумья не осталось. Я не могла прикончить лорда Вернера прямо в церкви, как бы сильно не жаждала его кончины. Мои родители были богобоязненными, и они никогда не хотели, чтобы их единственная дочь обагрила свои руки кровью. Тем более кровью собственного жениха. Тем более в святая святых! Даже если он окажется жалким убийцей и последним поддонком — я не смела осквернять их память, поэтому держалась из последних сил. Заставляла себя держаться, быть равнодушной, хотя всё в душе клокотало, противилось браку и нахождению в церкви, связывающей со счастливыми воспоминаниями о семье. Я расправлюсь с ним, Дьяволом Реймондом, так же, как и он с моими родителями, — легко, изящно, без свидетелей.

«Лоррейн, послушай своё сердце!», — появился голос мамы в голове, и я до боли прикусила нижнюю губу.

Что говорило мое сердце? Оно ныло и кричало в агонии. Постоянно.

Эта боль не стихала ни на секунду!

Я разрывалась на части…

— Лоррейн, ваша очередь! Боги должны получить немного вашей крови для одобрения союза, — мягко подтолкнул меня священник, а я лишь невольно поёжилась и хмыкнула.

Боги получили уже достаточно крови моей семьи. И священник наверняка знал правду. Знал, но делал вид, что всё в порядке, что действует из благих побуждений и пытается защитить меня. Даже стало смешно от допущенной мысли.

Где находились Боги, когда я в одночасье лишилась своей жизни? Я уже мертва! Осталась лишь бренная оболочка. Опустошенная, но пока не сломившаяся…

Зачем вообще придумали эту процедуру с обменом крови? По ней Боги увидят, что я не готова вступать в брак? Словно это и без жертв незаметно… Однако уголёк угасающей надежды всё ещё поддерживался осознанием, что если Боги существуют на самом деле, то они могут не позволить этому союзу случиться.

Пусть Реймонда пронзит молнией за содеянное!

Я сделала надрез на пальце, но рука дрогнула, и рана получилась чересчур глубокой. Кровь брызнула на платье и запястье, а Реймонд неодобрительно покачал головой. На его лице я заметила что-то напоминающее жалость, он словно сочувствовал мне и хотел помочь, он даже дёрнулся на мгновение. Нет! Мне это показалось! Он только рад был увидеть мою кровь. Наверняка уже представлял, как покончит с нашим родом, когда вернёт свою магию, вдобавок заполучит мою, но этому не бывать. Я не позволю!

Взглянув на брызги крови, впитавшиеся в ткань платья, я вспомнила обездвиженную маму, и мне снова захотелось рыдать. Я даже не успела попрощаться с родителями, сказать, как сильно люблю их… Слёзы навернулись на глаза от нахлынувших эмоций, а я протянула руку, и кровь начала капать в чашу.

Соприкоснувшись пальцами с Реймондом, я ненароком вздрогнула, словно от удара магической молнии, но стойко выдержала это испытание. Шипение крови на дне магической чаши усилилось, жидкость закрутилась, образуя водоворот. Наша магия смешивалась, но как текло время, так и шипение потихонечку замолкало, а водная гладь успокаивалась. Словно завершая ритуал, ввысь поднялось небольшое облачко тёмного серого цвета. Означало ли это, что Боги не одобрили наш союз?

Я внимательно вглядывалась в глаза своего жениха, чтобы заметить, какой оттенок они приобретут. Во время церемонии радужка обоих партнёров окрашивалась в один цвет, что было своего рода знаком их соединения, как супружеской пары. Считалось, что жёлтый цвет означает неодобрение со стороны богов. Многие маги прямо во время церемонии отказывались друг от друга, если их глаза окрашивались в жёлтый. Наверняка боялись осуждения близких?

Сердце бешено заколотилось в груди. Я понимала, что пока священник не закончит свою речь, больше походившую на заклинание, я не увижу цвет, но надеялась, что Боги смилостивятся ко мне. А что будет тогда? Вряд ли это остановит лорда Вернера, ведь он решил во что бы то ни стало завладеть магией нашей семьи.

Лучше позор, чем участь вечного заточения!

И тут меня осенило: быть может, мои родители подозревали, что наш союз обречен, и хотели отменить свадьбу… Что если именно это стало толчком для того, чтобы расторгнуть договоренность между кланами? В висках застучала кровь. Я облизнула пересохшие губы и покосилась на облачко, которое потихонечку рассеивалось и потянулось к кагрониилиям. Бутоны начали раскрываться, завораживая и привлекая к себе внимание. Их лепестки оказались широкими и продолговатыми, концы их загибались наружу, как у лилий. Пыльники на довольно длинных изящных тычинках засветились жёлтым. Означало ли это, что союз не одобрен, и брак не может существовать? Однако в этом я тут же разуверилась, потому что лепестки цветов стали окрашиваться в яркий синий цвет.

— Поверить только! Они распустились! — с нескрываемым восхищением и удивлением в голосе произнёс священник, отвлекаясь от своей речи. — И стали окрашиваться в цвет вашего союза. Боги одобрили этот брак.

Нет-нет! Я просто не могла поверить в это!

Как они могли одобрить союз с убийцей? На губах лорда Вернера появилась торжествующая улыбка. Я замерла на его глазах, радужка которых, подобно водовороту в чаше, окрашивалась в тон лепесткам кагрониилий. Сердце пробило бешеный удар.

Синий.

Наш цвет — синий…

Умиротворённый союз, который должен строиться на взаимном уважении и безграничной любви…

Что за ирония судьбы? Где здесь истина?

Боги, сеющие благодать и спасение страждущим, сильно ошиблись — не могло между нами быть ни любви, ни уважения. Только ненависть. Лютая, всепоглощающая ненависть.

— Вам следует завершить церемонию супружеским поцелуем, — донеслись до сознания слова священника.

Я, пораженная, замерла и никак не успела отреагировать, потому что рука лорда Вернера легла мне на затылок. Он смотрел мне прямо в глаза, будто ожидая чего-то. Он приближался, а я в ужасе не верила обрушившемуся на мою голову року. Чем я заслужила подобную судьбу? Сложно даже предугадать ответ.

Этот брак заключен на небесах?!

Каким образом наши линии судеб сплелись?!