— Эти устроились, — презрительно заметил Сандрик. — Торговлишка им кое-что дает…

Все это Пересветов вкратце изложил членам комиссии, а теперь повторил, отвечая матери на ее вопрос о Борисе.

Володя и Наташа взрослели, и отец стал уделять им больше внимания. Раньше у них с бабушкой и мамой в обиходе было обсуждение прочитанного или услышанного в классе, теперь они часто обращались к папе. Иногда в Олин свободный вечер с ней и отцом выбирались в театр, в оперу или в кино. Дети знакомились с литературной классикой, с книгами, на которых воспитывались когда-то родители.

Под материнским Ольгиным крылом у них дома собирались на вечеринки с пением их одноклассники и одноклассницы, устраивались иногда «мамишники», как их называла Ольга, собиравшая у себя мамаш потолковать о детях. Она и Наташа играли на рояле (девочка брала уроки музыки); у Наташи обнаружилось недурное сопрано, вдвоем с отцом она еще в детстве пела «В селе малом Ванька жил», а теперь и серьезные дуэты из «Риголетто», «Травиаты».

Как-то летом школа отправила детей в пионерский лагерь в Тверскую область. В лагере их обычно навещала мама, но на этот раз поехал отец. С поезда он сошел на станции Максатихе ранним утром. Лагерь отыскал в лесу по двум елочкам у запертых ворот; нашел в заборе дыру и в нее пролез. Осмотрел двор, спортплощадку, застал дежурных в кухне, попил у них воды и улегся отдохнуть на скамейку в клубе, подложив сумку с гостинцами под голову.

Уснуть ему не удалось, вокруг дома застрекотали, словно скворцы, ребятишки, направляясь к умывальникам. Он вышел на крыльцо, когда отряды уже делали утреннюю зарядку, и увидел Наташу, потом Володю. Дочь первая заметила его и запрыгала на месте невпопад, но из рядов не вышла. По окончании зарядки опрометью бросилась к отцу и повисла у него на шее. Подошел и Володя.

Посыпались расспросы про маму, бабушку, рассказы про лагерь. У детей здесь три флигеля, два занимают девочки, а мальчики один, самый большой. Встречали их на станции местные пионеры и комсомольцы с музыкой. На открытии лагеря были смешные аттракционы: с завязанными глазами разбить палкой старый цветочный горшок, попасть картофелиной в разинутый рот вырезанному из фанеры толстяку…

Гостя за общим столом накормили завтраком, потом он целый день вместе со всем лагерем и в лес ходил, и в реке купался, и даже поиграл с ребятами в футбол, а вечером у костра пел с ними песни.

По возвращении в Москву дети с восторгом рассказали бабушке и маме, как папа через веревочку прыгнул выше всех, а в беге на сорок метров всех обогнал и порвал ленточку первым.

Следующим летом Константин навестил наконец Минаева. Со станции до рабочего поселка, где жил Иван Антонович, он доехал на автобусе. На окраине поселка, у подножий огромных пирамид-терриконов, образующихся из шахтных выбросов, сохранились еще хибарки, в которых шахтеры жили с царских времен, а ближе к центру поселка красовались уже новые дома и особнячки с палисадничками.

В одном из таких особнячков и встретил гостя старый большевик. Жил он одиноко, в быту его обслуживала соседняя шахтерская семья, с которой он дружил. В первый же день выполнил обещание спуститься с Костей в шахту.

Они облачились в горняцкие костюмы, с касками на головах, получили каждый по лампочке-«коногонке» (лошадей в шахтах уже не было, а название сохранилось), и все, что затем последовало, начиная со спуска по вертикальному стволу на глубину пятисот метров (шахта была не из самых глубоких), для Пересветова граничило с фантастикой.

Полной неожиданностью было очутиться в светлом просторном помещении, похожем на перрон подземного вокзала, наблюдать снующие по рельсам вагонетки с углем, электровозы… Зато когда посетители двинулись к местам выработки угля по узеньким и низеньким «ходкам» (проходам), пригибаясь и складываясь пополам на манер перочинных ножичков, кое-где опускаясь на четвереньки, освещая себе путь своими лампочками, Константин реально ощутил контрасты, в каких протекает житье-бытье донецкого шахтера. В этих щелях-норах уже одна мысль о нависшей над тобой непомерной земной толще, перед которой ты ничтожная букашка, навевает кошмар о погребении в могиле заживо. И только сознание, что ты здесь не одинок, что здесь трудятся люди, возвращает человеку нормальное самочувствие.

В шахте было жарковато, в воздухе висела пыль, временами спирало дыхание. Минаев привел его к наклонной лаве, в уступах которой работал забойщик, дробя угольный пласт. Спускаться в лаву приходилось, упираясь ногами в поддерживающие нависающий потолок распоры. Пневматический молоток, который Константин впервые в жизни увидел в руках шахтера, трещал как пулемет, разбрызгивая угольную пыль и крошку.

Реконструкция шахты еще не была завершена, любознательному гостю удалось посмотреть и работу ручным обушком в одной из отдаленных лав, куда они пробрались на четвереньках.

— Вам бы сохранить этот уголок шахты как музейный! — улыбаясь сказал Константин. — На фоне механизации — допотопный обушок.

— Не до музеев нам… Давай присядем, отдохнем немного…

Они сели на деревянные крепи, заготовленные для поддержания кровли лавы в уступе позади забойщика. У обоих на зубах скрипела угольная пыль, носовые платки были в черных пятнах…

— Вот ты говоришь, механизация, — вымолвил Иван Антонович, стирая со лба капли черного пота. — Известно, техника решает все. Однако ее нужно еще освоить. Я назову тебе несколько цифр по Донбассу в целом. За три года количество врубовых машин возросло вдвое, отбойных молотков больше чем втрое…

— А врубовую машину вы мне покажете? — перебил его вопросом Костя.

— Завтра в другой шахте покажу. Врубовки применяются при разработке горизонтальных пластов, здесь пласты идут наклонно… Установлены тысячи разных конвейеров, лебедок, сотни компрессоров, электробуров и так далее. В тридцатом году ручная добыча давала три пятых угля, а за тридцать четвертый сократилась до одной четверти. По проценту механизации угледобычи разом переплюнули не только Англию, но и Соединенные Штаты. Но ведь обращению с новыми машинами надо обучить тысячи и тысячи людей, да еще при нашей неслыханной текучести! Ну и начались простои машин из-за неумения и обезлички в их обслуживании, пошли поломки, аварии. Не обошлось без случаев саботажа и вредительства. В шахтерские ряды всякая шантрапа просачивалась, чуждые элементы из уцелевших в деревне кулаков. Хуже всего, что среди шахтных руководителей нашлись консерваторы, противники механизации, с ними пришлось выдержать борьбу. Кое-где до сих пор не вывелось дурацкое деление ИТР на «чистых горняков» и «чистых механизаторов». Повредили делу и бюрократические методы руководства…

Из ходка вылезла работница, шахтерка:

— Товарища Минаева с поверхности зовут к телефону.

Телефонные аппараты в штреке явились еще одной неожиданностью для Пересветова. Иван Антонович поднялся с крепей:

— Делать нечего, дома доскажу…

Вернулись в штрек, где Минаев поговорил по телефону, а затем пошли к подъемнику и через несколько минут очутились на поверхности. У Кости шумело в ушах и колотилось сердце от свежего воздуха, от впечатлений, глаза слезились от угольной пыли и солнечного света. Помылись в шахтерской бане, переоделись и завершили свой «подземный круиз» сытным обедом, приготовленным старушкой, соседкой Минаева.

— И вот вышел конфуз, — продолжил Минаев прерванный рассказ, когда после обеда прилегли отдохнуть. — При рекордных темпах механизации угледобыча по донбасским шахтам начала угрожающе снижаться! С поверхности в шахты были переброшены коммунисты, проведена мобилизация комсомольцев, сменены многие руководящие работники. Суточная добыча с восьмидесяти шести тысяч тонн за прошлый год скакнула до ста пяти тысяч. Для нас это было самое радостное событие: угольный бассейн начал осваивать новую технику! В нынешнем году превзойдем довоенную угледобычу вдвое.