Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Подумайте, ведь спать ложится не раньше двух часов ночи или проснется в пять утра и больше не засыпает, уверяет меня, что по утрам у него будто бы самые интересные замыслы появляются. Этак недолго до нервного стресса доработаться.

Ступишин выбранил своего старого друга за мальчишеское легкомыслие, но потом признался:

— Что делать, милая Ирина Павловна, все мы, мозговитое старичье, такие одержимые. Профессиональное заболевание.

— Не умеем думать не переживая, — вымолвил, вздохнув, Костя.

Из рабочих записей Пересветова

«Уж несколько месяцев, как я начал наконец писать педагогическую повесть, материал для которой собираю столько лет. Кроме экспериментаторов покажу семейный и школьный быт, введу несколько мальчиков и девочек с их родителями. Назвать хочу: «Повесть об увлеченных».

Володя давно уже доктор философских наук. Молодая поросль философов, к которой он принадлежал, поначалу не была в чести у старых ученых: его даже чуть было не «ушли» из крупного вуза, где он пользовался симпатиями студентов. Но в конце концов «из молодых, да ранние» сумели отстоять свое научное «кредо», благополучно «остепенились», профессорствуют и публикуют свои серьезные теоретические труды.

«Остепенился» и Митя Варевцев — по линии психологических наук: доктор, возглавляет отделение одного из институтов АПН. Володя к административной деятельности склонностей не питает, довольствуется научной и педагогической работой; пользуется весом в ученых кругах, чему способствует его талант литератора-публициста.

С ним меня связывает не только отцовское чувство, но еще теснее — общность убеждений и взаимное, как мне кажется, глубокое уважение. Извечная противоположность «отцов и детей», по-моему, снята между нами начисто. На моих глазах он сложился в крупного ученого, философа нового типа, сочетающего абстрактнейшую, казалось бы, из наук с экспериментальными доказательствами ее выводов. Год за годом он наблюдает за духовным ростом слепоглухих, троих юношей и одной девушки, следя за проявлениями в индивидуальности каждого общих закономерностей развития человеческого сознания. Не будучи штатным воспитателем или преподавателем, он их навещает, дружит с ними, беседует на всякие темы. Все четверо стали студентами психологического факультета МГУ. Одним из них он руководил в подготовке дипломной работы.

Я бывал с Володей у этих студентов в экспериментальной группе слепоглухих Института дефектологии. Особенно мне запомнилось первое посещение.

Перед дверью в комнату, в глубине которой сидел за столом юноша, Володя задержал меня, сказав:

— Читает. Не будем ему мешать.

Студент сосредоточенно и быстро скользил кончиками пальцев по страницам рельефно-точечного шрифта раскрытой перед ним большой, альбомного формата, книги. Сотрудник лаборатории тем временем подвел к двери девушку. Она казалась зрячей, но иллюзия рассеялась, когда она, пройдя почти рядом и оглянувшись в мою сторону, не встретилась со мной глазами.

— Смотри на него! — шепнул мне сын.

Едва девушка переступила порог комнаты, студент перестал читать и настороженно поднял голову. Он смотрел в сторону вошедшей, точно зрячий. Девушка сделала несколько шагов, тогда он поднялся ей навстречу. Лица ее нам не было видно, а на лице юноши улыбка смешалась с выражением торжественной строгости, словно он готовился к важному ритуалу. Их руки нашли одна другую в пространстве, пальцы сплелись.

— Отойдем, — сказал Володя и увел меня к стульям, стоявшим в коридоре. — Пусть они сначала поговорят одни.

Я подивился:

— Он узнал ее! Это было заметно по его лицу. Каким же образом?.. Он ведь не видит и не слышит.

— Пол вибрирует, мы этого не замечаем.

— Но как встретились их руки? От жестов вибрации нет.

Владимир пожал плечами.

— Очевидно, вибрация сердец, — отвечал он с улыбкой. — Им не впервой так находить друг друга. Они все четверо дружат между собой.

Я взглянул на сына. Давно я не видел у него, обычно серьезного и замкнутого, такого мягкого и полного доброты выражения.

Как только остальные двое пришли, Володя тронул одного из них за руку, и тот сразу его узнал. Лицо юноши просветлело, он обнял Владимира, щекой касаясь его щеки. Тут же ощупью нашел своего товарища и притянул к себе и к Володе. Все они так тепло встретили Владимира, что я почувствовал: в жизни этих студентов дружба с ним играет роль не меньшую, чем они в его научной работе.

Они разговаривали с ним с помощью пальцевой азбуки, частью произнося слова вслух, не все одинаково внятно, однако по смыслу разборчиво. Когда он обращался ко всей четверке, они брались за руки цепочкой, и сказанное каждый узнавал от своего соседа.

Володя подводил меня к каждому из них знакомиться, и я позволял ориентироваться в моем внешнем облике, что они проделывали по очереди весьма тактично, едва касаясь моего лица скупыми движениями кончиков пальцев, без излишней навязчивости.

По взаимной договоренности, я познакомил студентов с небольшим отрывком из романа «Мы были юны», отстукивая текст на обычной с виду пишущей машинке. Они, все четверо, сидели на столом против меня, каждый держал пальцы на брайлевской строке телетактора, передававшего им каждую букву. Этим их короткая «встреча с писателем» была исчерпана, студентов ждали очередные учебные занятия».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Какой отдых может сравниться со встречей старых друзей?

— Не помню, когда я так беззаботно отдыхал, как эти дни у тебя, — говорил Косте навестивший его наконец Мечислав.

Их затея встретиться втроем рухнула: не успели, не стало Пети Сацердотова. Мечик давно звал Костю к себе, соблазняя охотой и глухариными вольерами в заповеднике, однако в такую даль и глушь Ирина Павловна мужа не отпустила. Тогда старый лесничий, не в силах превозмочь желание повидаться с другом юности, приехал летом, незадолго до Костиного дня рождения, чтобы прожить недельку на даче у Пересветовых.

С поседевшей бородой и полысевший, он тем не менее выглядел все еще здоровяком, хотя и жаловался, что сердце пошаливает; щеки не заморщинились и не поблекли, светлые глаза глядели открыто, живо. Вдвоем с Костей они ходили по лесу, собирали грибы, перебирали в памяти всякого рода встряски, пережитые за пролетевшие бурные годы.

В день рождения Константина Андреевича на дачу явилась большая компания: Наташа с Борисом, Сашей и Леночкой, Володя со своей Кэт, и с ними Митя Варевцев. Приехали и Флёнушкины, уже несколько лет жившие в Москве; Сандрик работал, как и в 20-х годах, в Госплане. Его жена Мария Степановна всю жизнь, до пенсии по старости, проработала в детских учреждениях, садах и яслях. Поседела она раньше мужа, его седина все еще отливала голубизной, а у нее голова была точно мукой посыпана.

Сандрик приехал в хорошем расположении духа. Пройдясь по саду, он поздравил Ирину Павловну «с научным достижением»: ее грядки опровергают евклидову геометрию: если их продолжить, они обязательно пересекутся. Она, смеясь, пригрозила лишить его за обедом порции земляники. Леночка попросила «дедушку Саню» изобразить современного эстрадного певца; поднеся к своему носу сжатый кулак, гримасничая, раскачиваясь и разводя свободной рукой, Флёнушкин начал с полушепота и вдруг в «микрофон» закричал как резаный, «белым» звуком, в корне чуждым классическому вокалу. Мечислав, хохоча, захлопал в ладоши и стал уверять Костю, что такая манера пения могла зародиться только в пивнушках, где из-за общего гама иначе никто ничего не услышит.

— Не знаю, где она зарождалась, — заметил Пересветов, — но привилась потому, что не требует труда для постановки певческого голоса. Издержки массового распространения культуры.

Мария Степановна, махнув рукой на мужа, сказала:

— Он и при посторонних может начудить. Недавно едем мы с ним в метро, входят двое длинноволосых юношей, а он громко меня спрашивает: «Как ты думаешь, Маша, из какого монастыря они сбежали? Гришка Отрепьев из Чудова; может, и они оттудова?» Соседи по вагону покосились, улыбаются. А ребятки, наверно, и не подозревают, что копируют прежних монастырских служек.

80
{"b":"841882","o":1}