— Да, — виновато сказала Инга, — вы не видите лозунгов, потому что их у нас попросту нет.

— Но… неужели библиотека никак не участвует в этой кампании?

— Видите ли, товарищ Рутманис, — вздохнула Инга, — у нас как-то необычно получается. Молодежь с утра до вечера в лесу — валит деревья. Их незачем агитировать. И писать лозунги мне, ей-богу, теперь недосуг, потому что сама тоже каждый день работаю в лесу.

— Вот как… — Рутманис встал и принялся рассматривать книги.

Вошел Вилкуп. Он с любопытством посмотрел на Рутманиса, затем достал из-под полушубка завернутые в газету книги.

— Так вот, я эти уже прочитал, — сказал он, разворачивая на столе книги. — Эта — ничего, а вот другая — хорошая. Поищи мне, дочка, еще какую-нибудь про всякие дела, вроде этой…

Он показал на роман Джека Лондона. И пока Инга искала книгу, Вилкуп сообщил:

— Ко мне вот другая дочка сегодня из Риги прикатила.

— Что? Зане вернулась?

— В гости, в гости приехала. Отпуск ей дали. На три недели.

Вилкуп не торопился, он рассказал о плохих дорогах, о том, что в Клавском бору, за Таурене, автобус чуть не застрял — пришлось лопатами дорогу откапывать, что в Риге намного теплее и снега совсем мало.

— Ну, мне все же домой пора, — сказал он наконец, — долго болтать нельзя. У Луции сегодня две коровы неспокойны… к ночи, наверно, отелятся… надо дежурить, что поделаешь.

Он простился и ушел.

— Скажите, а заместитель председателя, товарищ Рейнголд, тоже ходит к вам? — спросил Рутманис Ингу. Она коротко кивнула.

— И сегодня вечером будет.

Дзидра привела с собой сестру. Зане вначале, правда, не хотела идти — куда она побежит, приехала ненадолго, уж лучше посидит с матерью. Но когда наступил вечер и в углах комнаты начал сгущаться мрак, рассеять который не было под силу желтому глазу керосиновой лампы, Зане сделалось как-то грустно и одиноко. Она вздрогнула: ой, не дай бог жить тут постоянно! Человек, привыкший к рижскому освещению, может тут просто с ума сойти!

Она помрачнела еще больше, когда мать, собираясь в хлев, зажгла вонючий фонарь с черным закоптелым стеклом. Этот фонарь Зане был знаком с тех пор, как она помнила себя, он казался ей символом родительского дома.

Она сказала сестре, что пойдет с ней.

Когда они пришли в библиотеку, почти все уже собрались. Девушки принесли с собой свертки с костюмами и выписки из книг.

— Чего мы этим добиваемся? Того, что люди очень серьезно читают, стараются глубже понять героев, — ответила Инга Рутманису, спросившему, в чем же смысл такого карнавала. — Да не только читают. Приходится даже обращаться к истории. А это очень интересно. Они готовят костюмы, учат тексты. Думаю, что так они полюбят литературу. Как вы считаете?

— Должен признаться, что я вижу такое впервые… но возможно, что вы правы, — нерешительно ответил Рутманис, следя за каким-то парнем, который в другом конце комнаты надевал красноармейскую форму времен гражданской войны. Две девушки критически осматривали его со всех сторон. Одна из них, в черном, наглухо застегнутом платье, оттенявшем ее белесые волосы, была чем-то недовольна. Наконец она подошла к Инге.

— Мне кажется, что Имант свой френч чересчур разукрасил, — сказала она. — Он ведь не царский офицер, а красный командир.

— Это герои из «Хождения по мукам». Будьте знакомы: Даша — в быту Даце… другая — Катя, а рядом с ней — Телегин, — сказала Инга.

— А Рощин еще не приехал, — добавила Даце.

— Рощин — это наш колхозный шофер, — объяснила Инга.

Читальня превратилась в маленькую мастерскую. Парни и девушки помогали друг другу доделывать еще не законченные костюмы, заглядывали в книги, репетировали диалоги.

Рутманис с интересом следил за всем. Стройному, уже не очень молодому парню примерили корпорантскую шапочку, надели на грудь трехцветную ленту. «Кто же это? Из какого произведения?» — полюбопытствовал Рутманис. Он подошел к корпоранту.

— Откуда же вы!

— Из «Искр в ночи», — ответил корпорант — Теодор.

— А… очень приятно… разрешите познакомиться, — Рутманис, смеясь, протянул руку. Теодор пожал ее. — Сумеете войти в эту роль?

— Наверное… она мне не так уж чужда, — усмехнулся Теодор.

Рутманис удивленно посмотрел на него.

В читальню вошла Валия Сермулис. Она хотела обменять книги, будто и не подозревала, что здесь происходит, хотя Аустра Лапинь сообщила ей обо всем, и Валия никак не могла усидеть дома.

Она сразу же попала в веселую сутолоку. Видно, тут все чувствовали себя очень хорошо! Валию слегка кольнула зависть. Перед ней мелькали всевозможные необычные костюмы. Виолетта Себрис была в роскошном национальном наряде, на спину свисали белокурые косы; она стояла с Максисом, который был в медвежьей шапке с пером, и что-то говорила ему. Валия с трудом узнала ее.

К Валии подошел незнакомый человек в смешном военном мундире, с трубкой в зубах. Валия даже отступила немного.

Незнакомец малодцевато козырнул и гаркнул:

— Ваше высокоблагородие… я не кусаюсь. Я — Иозеф Швейк из романа Гашека.

Валия узнала Леона Зейзума и невольно рассмеялась.

— Валия, не хотели бы вы быть Кристине? — предложила ей Инга.

— Что?

— Эдгар у нас есть, а Кристине нет, — объяснила Инга. — Я имею в виду «В огне» Блаумана.

Пьесу эту Валия знала. Она видела ее на сцене.

— Я… Кристине?

Кристине была красива. Особенно когда она в подвенечном платье, а Эдгар на коленях умоляет ее остаться.

— Но… но…

Инга не стала слушать ее. Она взяла Валию за руку.

— Договорились. Идемте сюда. Вот Раймонд, он будет Эдгаром. Сейчас мы подберем для вас диалог.

Когда Зане вместе с сестрой вошла в библиотеку, в которой еще никогда не была, и очутилась среди веселой молодежи, она оживилась и сама. Она здоровалась со всеми, ее о чем-то спрашивали, удивлялись, почему она приехала в отпуск зимой. Но вскоре каждый занялся своим делом. Зане хотелось поболтать со своей давней подружкой Валией, но и та, расцеловавшись с ней, только спросила:

— Ты еще останешься у нас? — и заторопилась: — Знаешь, меня ждут, теперь я не могу. Я буду Кристине.

Зане увидела среди знакомых и несколько чужих лиц. Ингу-то она узнала. Но парня в корпорантской шапочке, который сидел за столом и перелистывал толстую книгу, она не знала. И вот этот, в медвежьей шапке, тоже чужой.

Подошла Инга.

— Извините, Зане, что мы такие невежливые. Вы ведь у нас гостья. Как хорошо, что вы пришли посмотреть, как мы живем. Этой зимой нам приходится нелегко, вы, наверно, уже знаете: днем мы в лесу работаем, остаются только очень короткие вечера.

«О господи, ей тут еще вечеров не хватает, — подумала Зане. — Ну и чудная же она».

А Инга спросила:

— Вы во время карнавала еще будете здесь?

— Непременно, — ответила Зане.

— Идемте сюда, — позвала ее Инга, — я дам вам журналы. Чтобы вы не скучали, пока мы тут своими делами занимаемся.

Она усадила Зане за стол, положила перед ней кипу журналов и оставила ее одну. Парень в корпорантской шапочке, сидевший над книгой на другом конце стола, взглянул несколько раз на Зане, затем сказал:

— Простите… вы, наверно, не здешняя. Я вижу вас впервые.

— Я живу в Риге, — ответила Зане. — Приехала к родителям.

Теодор внимательно всмотрелся в нее. Затем покачал головой:

— Право, не узнаю вас.

А Зане его узнала: да это же сын Цауне — иностранец!.. Она туманно, но все же помнила его. Правда, он очень изменился.

И она не без кокетства сказала:

— А я вас узнала.

Дождавшись Атиса Рейнголда, Рутманис вышел с ним в другую комнату. Секретарь комсомола рассказал, зачем он приехал.

Атис молча выслушал его и кивнул:

— Ну что ж, теперь такие комиссии в моде. Проверять так проверять.

Они вместе наметили состав комиссии. Атис сказал:

— Я предлагаю коммуниста Максиса Забера, коммунистку Зенту Вагаре, учительницу, комсомольца Леона Зейзума…