Учитель Бенькис, который играл Таукшниса, первым пригласил Ливию на вальс. За ними постепенно одна за другой по залу закружились в танце и остальные пары.

Валия искала взглядом Атиса Рейнголда по всему залу, не сомневаясь, что он, как всегда, будет ее кавалером. И она не поверила своим глазам, когда увидела, как Атис тащит за руку Даце, которая, видимо, не хотела идти.

Валия презрительно надула губы. Нашел себе даму: такая тяжелая и неуклюжая — смотреть смешно! Ну и красотка! Ни бровей, ни губ — ничего у нее нет!

— Ну, хватит, — пыталась Даце уговорить Атиса. — Право, хватит… я ведь не умею.

— Тебе ничего не надо уметь, — упрямо ответил он. — Ты положись только на меня, уж я покружу тебя.

И Даце ничего другого не оставалось, как позволить вертеть себя. Они уже делали третий круг по залу, когда Даце через плечо Атиса увидела у дверей Максиса. Он только что вошел и, заметив Даце, кивнул ей.

— Ах, Максис приехал! — воскликнула она и хотела остановиться. Но Атис не отпускал ее.

— Знаешь, ты совсем неплохо танцуешь, — сказал он. — Ты сама уговорила себя, что не умеешь.

Ливия подошла к Теодору, который сидел рядом с матерью и наблюдал за танцующими. Ей еще не пришлось познакомиться с ним. Эгон, уезжая, высказался о двоюродном брате презрительно, однако Ливию привлекало все, что было овеяно заграничной романтикой. Она поздоровалась с Алине, с которой тоже почти совсем не была знакома, затем, улыбаясь, подала руку Теодору.

— Вы, наверно, и есть тот самый блудный сын, который вернулся в отцовский дом?

Теодор встал и пожал ей руку.

— Как будто так, — промолвил он.

Ливия уселась рядом и начала болтать.

Вальс кончился, и Даце высвободилась из рук Атиса. Но он и теперь не оставил ее в покое, а пошел за ней.

Даце искала глазами Максиса. Наверно, и он следил за ней и сразу же пошел, улыбаясь, ей навстречу.

— Я думал, что не поспею, — сказал он. — Аугуст застрял в одном месте. Но еще не все потеряно. Приглашаю тебя на следующий танец.

«Ишь какой дьявол!» — мысленно обругал его Атис и стал смотреть, как тракторист обучает Даце фокстроту.

Даце в самом деле совсем не умела танцевать фокстрот, но с Максисом она почему-то чувствовала себя очень свободно, хотя, танцуя, часто ошибалась и только смеялась. Они то и дело сбивались с такта и сталкивались с другими парами.

— Нам надо почаще танцевать, — сказал Максис, — и ты научишься.

— Мне кажется, я уже никогда не научусь, — отозвалась Даце.

— И как еще научишься!

— Ну, как ты съездил?

Максис начал рассказывать, осекся на полуслове и сообщил:

— Купил себе новые часы.

И поднял руку, показывая Даце часы.

— Теперь я верну тебе твои, — сказал он. — Ты очень выручила меня.

— Да что ты… ведь я сама виновата.

Музыка умолкла, и танцоры остановились.

— Я и тебе кое-что привез, — сказал Максис.

Даце покраснела до корней своих белесых волос.

— Зачем, Максис… я ведь сказала, что не надо!

— Я купил тебе несколько новых книг. Завтра принесу. Ладно?

— Ладно, — согласилась Даце и подумала, что это уж никак не понравится матери.

— Что теперь играют?

— Медленный вальс. Пошли!

Даце, не возражая, пошла за ним.

— Надеюсь, что вы навестите нас, — пригласила Ливия Теодора, вставая. — Мы с мужем будем очень рады.

— Спасибо, — сразу согласился он. — При случае зайду.

Она захихикала.

— Зачем ждать случай? Человек сам хозяин своей судьбы. Зайдите к нам хотя бы в среду вечером. Согласны?

— Хорошо, — поклонился Теодор. — Еще раз благодарю.

Третья глава

— Позвольте, я налью вам еще, — Ливия встала и взяла кофейник. — Булочки берите… не брезгуйте! Разве они не вкусные?

Они втроем — Теодор, Ливия и Дижбаяр — сидели на квартире Дижбаяров и пили кофе. На столе стояла и бутылка коньяку с рюмками.

Теодор уже успел рассказать про свои американские злоключения. Чета Дижбаяров выслушала его с большим вниманием.

— И вы в самом деле мыли посуду? — недоверчиво переспросила Ливия.

— Мыл.

— Ну, это совсем по-американски, — заключила она. — А ты, Карлен, в своей жизни еще ни одной тарелки не помыл! Видишь, за границей мужчины моют посуду. У нас же никогда. Все женщины да женщины.

— Да ну тебя, болтунья!

— Расскажите еще что-нибудь, пожалуйста!

— Но я в самом деле не знаю, что вам рассказывать? Все было тяжело, не было ничего хорошего.

— Ой, как раз наоборот — для меня все, все очень хорошо! И очень интересно! Ведь это совсем другой мир. Я отдала бы десять лет жизни за то, чтобы пожить там хоть год, хоть несколько месяцев!

— Ну, ты говоришь глупости, Ливия… Вы не обращайте на нее внимания, у нее такая восторженная натура. Ей все равно чем, лишь бы восторгаться. Разрешите налить вам еще капельку коньяку, — хозяин дома потянулся к бутылке.

— О нет, Карлен, я восторгаюсь не всем, далеко не всем!

Она смотрела на Теодора и улыбалась. Этот человек… человек с другой планеты. Он совсем, совсем чужой. У него необычное выражение глаз, необычные жесты и все, все у него другое! Даже запонки и те какие-то необыкновенные.

И Ливия, не в силах побороть желание хотя бы дотронуться до него, словно невзначай, положила свою ладонь на рукав Теодора.

Жаль, что он так скуп на слова и неоткровенен. Но это понятно. Он боится. Даже двоюродному брату Эгону не сказал того, что думает, — несомненно, это так. А тот, дурак, поверил. Ха, ха!

Ливия посмотрела на гостя, как сообщница.

— С нами вы можете быть откровенны. Мы ведь все понимаем.

Теодор растерялся.

Дижбаяр недовольно сдвинул брови.

— Ливия, может, ты принесешь нам горячего кофе?

Она усмехнулась и, лукаво взглянув на Теодора, вскочила и ушла на кухню.

А Дижбаяр начал расспрашивать Теодора о ценах за границей.

Было уже совсем поздно, когда Теодор простился. Дижбаяр и Ливия проводили гостя до двери, пожелали счастливого пути и просили заглянуть как-нибудь снова.

Когда Теодор вышел во двор, за его спиной раздались торопливые шаги. Его кто-то догонял. Теодор слегка вздрогнул, затем услышал тихий, смеющийся женский голос:

— Где вы? Я ничего не вижу!

Теодор с удивлением увидел Ливию и остановился.

Она подбежала к нему и, запыхавшись, торопливо, сбивчиво прошептала:

— Знаете, я должна вам сказать… вы должны знать, что мне вы можете вполне доверять. Мой муж труслив — вы не слушайте его… но мне вы можете доверить все, что угодно… я вас вполне понимаю, и вы всегда найдете во мне друга, можете не сомневаться! Спокойной ночи. До скорого свидания!

И тут же ушла.

Когда шаги Ливии затихли, Теодор все еще стоял, разинув рот.

Он так ничего и не понял. Ровным счетом ничего.

А Ливия помыла посуду, взяла журнал и растянулась на тахте, положив под локоть подушку. Читать не хотелось. Свет лампы такой надоедный, во дворе мрак и грязь. Ливия повернула голову и какое-то время смотрела на мужа. Седой… почтенный… уравновешенный. И вдруг их совместная жизнь показалась ей чем-то нереальным и неестественным. «Право, почему же именно с ним? — спрашивала себя Ливия. — Почему я именно с ним? Я еще молода, красива, почему я должна прозябать тут, в этой чертовой дыре, а жизнь ведь идет? — И она вдруг с ужасом представила себе, что каждая минута, нет, даже каждая секунда укорачивает ее жизнь… — Жизнь все тает и тает, а я стою на месте и жду. Чего ж я, собственно, жду? Ничего не меняется, и ничего не происходит. И не произойдет ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра — будет все та же идиотская «культурная работа». Возись с этими тупицами в драмкружке. Поднимай «культурный уровень» в народе… до одури!»

Увлечься бы чем-нибудь! Но кругом нет ничего. Пустота. Даже людей нет, есть одни стандарты. Такие, как Лауре с ее Бейкой.