— Это в каком же? Магическая граница пала, я сама разрушила её под давлением сырой магии… или это она разрушила её моими руками. Неважно, — проговорила девушка, с удивлением осознав, что ей приятно на руках у Арнана. Бежать с нелёгкой ношей не так просто, но ведь старается и даже не пыхтит от натуги. — Теперь нет и не будет безопасных мест, — прошептала она ему в ухо, боясь спугнуть мужчину — а ну как поставит её обратно на землю и тогда закончится этот момент единения, когда в груди Ники рождается чувство защищённости, совсем как в детстве, на руках у старших братьев. — Нигде и никогда. Никто не обуздает эту мощь, не покорит и не подчинит. Она не успокоится, пока не уничтожит всех нас.

— Просто будь рядом, я что-нибудь придумаю, — попросил Арнан, аккуратно опустил Монику на землю, убедился, что она крепко стоит на ногах и повернулся к Динстону, соорудившему защитный купол вокруг них.

— Ты уже придумал — в моём животе кинжал! — на одном дыхании выпалила Ника, на всякий случай потрогала окровавленную рубашку и спустила пониже дублет, который вообще-то должен бы защищать от таких вот ударов. — И не простой, а какой-то особенный, из стекла или чего-то похожего на стекло. А если бы я умерла? Если бы твоя настойка не подействовала⁈

— Я ушёл бы вслед за тобой, родная… но я не простил бы себя, если бы не попытался, — ответил Арнан очень тихо, обнял Монику и прижался подбородком к её макушке. — Динстон, Инес была права — магия почти поглотила твою сестру, ещё чуть-чуть, и мы бы лишились её.

— Потом поговорим, нужно выбираться отсюда, — Динстон хмуро поглядывал по сторонам, оценивая обстановку и подсчитывая выживших.

— Портал? — предложил Эрнард, встал рядом с братом и оглядел Нику с головы до ног, будто оценивая, сколько ещё она протянет.

— Боюсь, если мы сейчас откроем портал, он может вынести нас куда угодно, кроме места назначения, магические потоки здесь искривлены, я бы даже сказал, они порвались и превратились во что-то неизведанное, — признался Динстон, перевёл взгляд на Арнана и замолчал.

— Тогда что ты предлагаешь? — спросил Тарит у брата, одобрительно качнул головой Хелике, прибившейся к их компании, и шагнул ближе к ней.

— Артефакты ещё слушаются тебя? — обратился Динстон к Арнану, недовольно щёлкнул языком и убрал защитный купол.

— Разумеется, они ведь всего лишь вещи, — пожал плечами Арнан, выпустил Монику из объятий и вынул из кармана ещё не разрядившиеся артефакты.

— Тогда будем прорываться с боем к окраине столицы, по пути подберём выживших, — скомандовал Динстон. — И помните: никакой магии.

Бывший военный советник короля Кадарии расправил плечи и принялся расставлять оставшихся людей в только ему понятной последовательности: себя и Инес он поставил впереди, следом — Арнан, Моника и Эрнард, замыкали отряд Тарит с Хеликой и Кимо. Затем Динстон поднял валявшийся на земле револьвер, проверил заряд и удовлетворённо кивнул. Моника вспомнила, что старший из братьев Гордиан не слишком хорош в бою с холодным оружием, а вот новинки вроде пороховых ружей и револьверов брат уважал и даже слыл неплохим стрелком. Ну что ж, похоже, Нике придётся на собственном опыте проверить, насколько Динстон владеет револьвером, впрочем, она не сомневалась — брат не подведёт.

Моника шагала рядом с Арнаном, не поднимая глаз и не показывая свой страх — она боялась сырой магии, боялась того ощущения превосходства и всемогущества, которое овладело ею. Ника презирала Витторио Гвери за то, что он желал власти, а в итоге сама превратилась в такое же ненасытное чудовище, алчущее силы. И кто она после этого? Как теперь жить, зная, что она ничуть не лучше своего заклятого врага? А если бы Арнан не прекратил это, что тогда было бы?

— Моника, аккуратнее, — Арнан успел подхватить девушку за локоть и удержать от падения — она не заметила разрушенную колонну под ногами. — Мне не нравится, что ты молчишь.

— А что говорить? Я уже всё сказала и всё сделала… я чудовище, Арнан. Посмотри по сторонам — это всё моих рук дело, — Моника обняла себя руками и сжалась, отгородилась ото всех за этой слабой преградой. — Если бы только я не поддалась сырой магии…

— Ты ни в чём не виновата, слышишь⁈ — повысил голос Арнан, метнул в кого-то маленький артефакт, похожий на комок паутины, который тут же оплёл противника тонкими серебристыми нитями. — Если кого и стоит винить, так это твоих родных: один брат рассказал Витторио о твоих возможностях, другой — решил проверить их в деле, — он погладил сжавшуюся ладонь Ники и покачал головой. — Ещё можешь винить меня — я не остановил Динстона и даже сам способствовал твоему безумию.

— Всё так… все кругом виноваты, а я будто и ни при чём, — прошептала Моника и отвернулась от жениха.

Девушка не могла сказать ему, что не верит ни единому слову, что не станет слушать и, тем более, мириться с тем, что она натворила. Динстон пытался вручить Нике сначала шпагу, затем какие-то кинжалы, но она не приняла оружие. Сама мысль о том, чтобы сделать кому-то больно, вызывала отторжение. Монику буквально воротило от сражений и битв, от этого безумия, охватившего всех вокруг. Разве кому-то станет лучше, если Ника примется кромсать людей направо и налево? Или, может быть, Динстон, Инес, Арнан и прочие не справятся без помощи Моники? Нет. Они умеют постоять за себя… они умеют убивать.

Решив оставить эту прерогативу тем, кто действительно хорош в убийствах, Ника сосредоточилась на своих ощущениях, на то, что видит и слышит. Сырая магия выла диким зверем, кружила вокруг людей и пыталась найти носителя, но Моника была закрыта от неё, спрятана за кинжалом, пронзившем тело. А ведь Кайдо даже не намекнул про особенности этих стекляшек, расставленных в каждой конспиративной квартире Лиги. Фибула, сеть, кинжал — все эти предметы были инкрустированы стеклом, как сказал наставник «не обычным, а лоналийским». Что-то здесь не вязалось: если лоналийское стекло защищает от магии, почему в каждом доме есть графины, люстры и наборы бокалов из этого самого стекла?

Моника вспомнила, как Иге сунула ей в руки стеклянную фигурку в форме кристалла во время знакомства, а потом эти же кристаллы отозвались на присутствие Динстона и Татии — Иге сказала, что они маги или бизары. Выходит, это не простое лоналийское стекло, а какое-то особенное, такое, что способно убивать магов. Сеть, накинутая Кайдо на перевёртыша, обездвижила его, а рассыпанная по коридору стеклянная пыль лишила Динстона, Арнана и Тарита резерва. Теперь внутри Моники кинжал из этого же стекла, и теперь сырая магия бушует, ищет и никак не может найти Нику, чтобы снова подчинить себе.

— Инес, расскажи мне про стекло, которое идёт на кинжалы, сети, фибулы и прочее, — попросила она наёмницу.

— Тебе нужно об этом узнать именно сейчас? — рявкнула Инес, увернулась от летящего кинжала и обернулась к Нике вполоборота, продолжая следить за противниками. Моника не понимала, отчего стражники и безмолвные продолжают сражаться, ведь нужно бежать от разломов и от дворца, соответственно. — Не раньше, не позже, а прямо вот сейчас, когда сырая магия загоняет нас, как зверей в лесу, и пытается отправить в разлом?

— Я хочу понять, почему кинжал в моём животе блокирует магию, — Моника вспомнила, как в тюремном хранилище надела фибулу, после чего утратила контроль над магией и распласталась на потолке, а затем впечаталась в стену. — Если вы с Кайдо знали способ закрыть меня от магии, почему допустили это? Я стала убийцей… посмотри вокруг, это всё моих рук дело.

— Рано предаваться самобичеванию, мелкая, — бросил Динстон не оборачиваясь к сестре и целясь из револьвера в бегущего на него мужчину. — Твой враг ещё дышит, а ведь именно он причина всех твоих страданий. Именно он виноват в убийстве всех этих людей.

— Разве не ты? — негромко спросила Ника и рефлекторно согнулась пополам, пропуская над головой пулю, выпущенную кем-то из солдат.

— Я всего лишь поддался порыву, но я контролировал ситуацию, — ответил Динстон, снова стреляя и перезаряжая револьвер. — Пока в игру не вступил Гвери я знал, что делать.